Приняв предложение Фрэнка взяться за расследование, Дакоты первым делом отвезли его к Сэнди Фриборну для предварительного обследования. Сэнди удалось установить только то, что Фрэнк не помнит ничего, кроме собственного имени. Бобби и Джулия не рассказали врачу ни про сумки с деньгами, ни про кровь на рубашке, ни про черный песок, ни про красные камешки, ни про жуткое насекомое. А Сэнди и в голову не пришло поинтересоваться, почему Фрэнк обратился к ним, а не в полицию и почему Дакоты согласились взять на себя дело, которое не имеет ничего общего с их обычной работой. Он вообще отличался крайней деликатностью и не задавал лишних вопросов — одна из тех черт, которые Дакоты в нем очень ценили.

Фрэнк нервно поправил одеяло.

— И что, мне непременно нужна отдельная палата? Джулия кивнула.

— Вы же сами просили нас разобраться, куда вы исчезаете по ночам и чем занимаетесь. Значит, нам следует с вас глаз не спускать.

— Отдельная палата — дорогое удовольствие.

— Денег тебе хватит с лихвой на самый лучший уход, — успокоил Бобби.

— А если окажется, что деньги не мои? Бобби пожал плечами.

— Тогда отработаешь в больнице. Поменяешь постельное белье на сотне-другой кроватей, вынесешь тысчонку-другую суден. Пооперируешь на мозге за бесплатно. Почем знать, может, ты и впрямь нейрохирург. Из-за амнезии поди разбери, кто ты — нейрохирург или торговец подержанными автомобилями. Вот тебе и шанс узнать. Возьмешь пилу, распилишь кому-нибудь черепушку, заглянешь внутрь — может, и увидишь что-нибудь знакомое.

— А когда вернетесь от рентгенолога или еще какого врача, за вами в палате кто-нибудь присмотрит, — сказала Джулия, облокотившись на перильца, которые шли по бокам кровати. — Сегодня с вами посидит Хэл.

Хэл Яматака уже занял свой пост в неудобном на вид кресле с обивкой, предназначенном для посетителей. Кресло стояло сбоку от кровати, между Фрэнком и дверью. Отсюда Хэл мог наблюдать за своим подопечным, а если Фрэнк пожелает включить укрепленный на стене телевизор — смотреть на экран. Хэл был точь-в-точь Клинт Карагиозис, только в японском варианте — такой же плечистый широкогрудый молодец, будто сработанный каменщиком, который умеет ловко подгонять кирпичи друг к другу, да так, что раствора не видать. На тот случай, если по телевизору не будет ничего интересного, а подопечный окажется скучным собеседником, Хэл запасся романом Джона Д. Макдональда. Глядя в омытое дождем окно, Фрэнк произнес:

— Наверно, я просто… просто боюсь.

— Нечего тебе бояться, — заверил Бобби. — Хэл только с виду такой бука. Тех, кто ему по душе, он не убивает.

— Однажды пришлось, — буркнул Хэл.

— Ты убил человека, который тебе нравился? — удивился Бобби. — За что?

— Он попросил одолжить мою расческу.

— Вот видишь, Фрэнк, ты в полной безопасности. Только не проси у Хэла расческу. Но Фрэнку было не до шуток.

— Я все думаю про кровь у себя на руках. Вдруг я кого-то поранил? Не дай бог это повторится.

— Ну, Хэла тебе поранить не удастся. Он у нас грозный воин.

— Точно, — подтвердил Хэл. — Рыцарь без траха и упрека.

— Вез траха? Мне до твоих сексуальных трудностей дела нет, Хэл. Одно могу сказать: не ешь столько суши[5] — не будешь отпугивать девочек запахом сырой рыбы. И тогда трахайся сколько влезет.

Перегнувшись через перильце, Джулия взяла Фрэнка за руку.

— Ваш муж всегда такой, миссис Дакота? — вяло улыбнулся Фрэнк.

— Зовите меня Джулия. Всегда ли он болтает без умолку и балагурит? Не всегда, но, увы, частенько.

— Слышишь, Хэл? — возмутился Бобби. — Жен-шины и те, у кого отшибло память, лишены чувства юмора.

— Моему мужу только бы позубоскалить, а над чем — неважно. Хоть над автомобильной аварией, хоть над похоронами.

— Хоть над зубной щеткой, — вставил Бобби.

—..Случись атомная война, он бы отпускал шуточки и насчет радиоактивных осадков. И ничего с ним не поделать. Неизлечим.

— Джулия пыталась излечить, — снова ввернул Бобби. — Отправила меня в лечебницу для патологически жизнерадостных. Там мне вкатили большую дозу хандры. Не помогло.

На прощание Джулия сжала руку Фрэнка.

— Тут вам ничего не грозит. В случае чего Хэл будет начеку.

Энтомолог жил в новом районе Ирвина, называвшемся Тертл-Рок, в двух шагах от университета. К неярко освещенным дверям дома вела дорожка, на которой растекались дождевые лужи и лежали круги света от невысоких, напоминавших грибы фонарей под широкими черными колпаками.

Держа в руке одну из кожаных сумок Фрэнка Полларда, Клинт поднялся на узенькое крыльцо и позвонил в дверь.

Из переговорного устройства под кнопкой звонка раздался мужской голос:

— Кто там?

— Это доктор Дайсон Манфред? Меня зовут Клинт Карагиозис. Я из агентства «Дакота и Дакота».

Через полминуты Манфред открыл дверь. Это был тощий мужчина на голову выше Клинта. На нем были черные брюки, белая рубашка с расстегнутым воротом, на шее болтался зеленый галстук.

— Боже ты мой, на вас нитки сухой нет!

— Промок маленько.

Манфред открыл дверь пошире, посторонился и пропустил Клинта в прихожую с кафельным полом.

— Угораздило же вас выйти в такой вечер без зонта и без плаща, — посочувствовал Манфред, закрыв дверь.

— Ничего. Это даже бодрит.

— Что бодрит?

— Дождь.

Манфред разглядывал Клинта с нескрываемым удивлением, но, по мнению Клинта, сам энтомолог выглядел гораздо удивительнее. Он был худ до чрезвычайности, кожа да кости. Одежда была ему велика, брюки мешком висели на тощих бедрах, а острые плечи только что не прорывали рубашку, будто она напялена прямо на скелет. Угловатый и нескладный, энтомолог имел такой вид, словно его соорудил из сухих сучьев какой-то бог-недоучка. Худощавое, длинное лицо с высоким лбом и впалыми щеками было так туго обтянуто загорелой жесткой кожей, что казалось, она того и гляди лопнет на скулах. Диковинные янтарные глаза смотрели на Клинта с холодным любопытством, которое, несомненно, было хорошо знакомо бесчисленным жукам, помещенным в его коллекцию. Манфред опустил глаза и воззрился на кроссовки Клинта, вокруг которых натекла уже целая лужа.

— Прощу прощения, — спохватился Клинт.

— Ничего, просохнет. Я работал в кабинете. Пойдемте туда.

Мимоходом заглянув в гостиную, которая располагалась справа от прихожей, Клинт успел заметить обои с геральдическими лилиями, толстый китайский ковер, множество пухлых кресел и диванов, антикварную английскую мебель, темно-красные велюровые гардины и столы, заваленные сверкающими