угольки, глаз. Он выдержал этот взгляд, приятно пораженный, — экономка в его представлении непременно была почему-то злой, костлявой старухой. Девушка предложила ему кресло.
— Вы пришли вовремя. Вами уже интересовался профессор Кадиус. Сейчас он вас примет. Не удивляйтесь его манере высказывать вслух свои мысли. У каждого человека свой характер и свои... причуды. Профессор не исключение.
Она кивнула Галею и исчезла за высокой дверью, украшенной золотистой инкрустацией. Девушка долго не возвращалась. Наконец дверь отворилась, она пригласила жестом: «Входите!»
Сначала Анри не мог сообразить, куда попал. Огромный зал был увенчан стеклянным куполом, благодаря которому казалось, что на потолке рассыпаны неясно мерцающие звезды. К куполу поднималась винтовая лестница, заканчивавшаяся под потолком площадкой, которую поддерживали металлические опоры. Внимание Галея привлекло странное сооружение, находившееся на площадке: небольшая толстоствольная пушка наискось целилась в ночное небо, черневшее за стеклянным куполом. Из металлического ствола-цилиндра лианами свисали жгуты кабеля, тянувшегося к рубильникам на мраморной плите.
«Похоже, обсерватория, — подумал Галей. — Ну конечно же, обсерватория. Дапью не случайно вспоминал астрономию... Но при чем здесь я?»
— Юноша, не запрокидывайте так резко голову, вы рискуете свернуть себе шею. Подойдите поближе!
Галей оглянулся на голос, раздавшийся у него за спиной. Перед ним стоял низенький тщедушный мужчина. Руки сложены на груди, узкое аскетическое лицо, глаза глубоко запрятаны под густыми бровями.
Галей поклонился.
— Добрый вечер, месье.
Не ответив на приветствие, профессор Кадиус повторил:
— Подойдите поближе. И слушайте. Я не приглашал вас к себе. Лишние люди в доме только мешают. Однако некоторые обстоятельства требуют вашего присутствия. Поэтому приходится смириться. Можете выполнять роль сторожа при моей персоне. Если вам это нравится.
— Мне это не нравится, — не двигаясь с места, произнес Анри. — Да, я согласился прийти в этот дом. Но меня не устраивает любая роль, если неизвестно ради чего ее приходится играть.
— Разве вам не сказали?..
— Не беспокойтесь, профессор, — вмешалась Жермен. — Наш гость обо всем узнает позже... А пока... — она сердито взглянула на Галея, умолкнув на полуслове. В глубине зала с грохотом разлетелись в стороны обе половинки двери. На пороге возникла странная фигура — взлохмаченные волосы, дикие глаза, расстегнутая белая сорочка, вся в пятнах не то сажи, не то копоти... Молодой мужчина с черной бородкой пошатнулся, едва удержавшись на ногах, и ухватился за дверной косяк, содрогаясь от кашля. Кадиус весь напрягся, глаза его тревожно заблестели.
— Ян, что с вами? Что стряслось, черт побери?!
— Седьмой конденсатор... Оболочка не выдерживает, металл плывет, как воск. Сумасшедшая температура, невероятный скачок... Невозможно подступиться, адская жара... Все может вспыхнуть!..
Профессор бросился к молодому мужчине с бородкой. Девушка крепко взяла Галея за руку и, чуть помедлив, потянула за собой из зала. В последнюю секунду Анри успел увидеть наверху, над пушкой- цилиндром, рой огненных пляшущих точек. В воздухе что-то затрещало, потом треск превратился в низкий вибрирующий гул, заполнивший все вокруг.
Жермен укоризненно покачала головой. Галей догадался — ей не понравилось, как он разговаривал с профессором.
— Хорошо. Не будем ссориться, — сказал Галей и с немым вопросом уставился на нее.
Девушка раскрыла дверцу шкафа, вынула пистолет-пулемет.
— Патроны на полке, их тут много.
Галей взвесил автомат в руке. Это был небольшой синеватый английский «стэн-ган».
— Ну и что дальше?
— Об этом следовало бы уже догадаться. Вам поручено обеспечить безопасность профессора Кадиуса.
Анри Галей внимательно оглядел холл. Подошел к окну, слегка отодвинул штору. В неподвижной лунной дымке темнели деревья и кусты тенистого сада.
— Как много людей живет в этом доме?
Жермен повела плечом.
— Кроме нас с вами — профессор Кадиус, Ян Тронковский да еще садовник. Его комната внизу.
— Кто он, этот Тронковский?
— Не слишком ли много вопросов для начала, месье?
— Послушайте, мадемуазель, — сдержанно произнес Галей, — мне не хотелось бы быть слепым щенком, который наугад тычется носом туда-сюда. Если я правильно понял, речь вовсе не о том, чтобы сторожить виллу профессора, для этого достаточно обзавестись овчаркой. Догадываюсь я и о том, что если профессора охраняем мы, то, во всяком случае, не от ночных воров. Поэтому правильно поймите меня и помогите разобраться, что к чему.
Минуту поразмыслив, девушка вздохнула.
— Пожалуй, вы уловили суть... С кого начнем?
— Можно начать с вас.
— Пожалуйста. До войны я только начала работать газетным репортером. Год назад меня, как и вас сейчас, послала сюда наша организация. С Кадиусом я была немного знакома, как-то написала статейку о его взглядах на роль женщины в науке. Мое первое никчемное интервью.
— Вы часто выходите из дому?
— Приходится. Ведь на мне все домашнее хозяйство.
— Гм, вам не позавидуешь... Теперь — Тронковский. Кто он?
— Упрямый вы человек, — улыбнулась Жермен. — Можете быть спокойны, с этой стороны вилле ничто не угрожает.
— Но ведь мне, если не ошибаюсь, следует беспокоиться не о доме, а о его хозяине. Это не одно и то же.
— Ян Тронковский — молодой ученый, ассистент профессора, его правая рука. Он поляк, из Варшавы. Вы удовлетворены?
— Еще вопрос. Профессор Кадиус, вернее... его работа... была секретной и раньше, до войны? Или только теперь он вынужден столь тщательно оберегать свои занятия от посторонних глаз?
Жермен настороженно посмотрела на Галея.
— Вам что-нибудь сообщил по этому поводу Дапью?
— Сказал, чтобы я проявлял как можно меньше любопытства. Да я и не горю желанием совать нос не в свое дело. Но я хочу знать, была ли работа профессора тайной для других еще тогда, до оккупации. Это важно, чтобы разобраться, с какой стороны следует ждать неожиданностей.
— Если я скажу, что накануне войны профессор Кадиус выращивал шампиньоны... Вас удовлетворит такой ответ?
— Вполне. Это упрощает дело. Но только в том случае, если проблема шампиньонов не содержала в себе каких-то моментов, которые с самого начала могли заинтересовать немецкую агентуру, — смущенно пробормотал Галей.
— Допрос закончен, месье? — Жермен поднялась с кресла.
Галей, не ответив, еще раз приблизился к окну. В саду, на освещенной луной дорожке, темнела человеческая фигура.
— Садовник? — спросил он.
— Да, это Буардье, — подтвердила Жермен.
— И давно он здесь служит?
— Около пяти лет. Кадиус говорит, что добряк Буардье давно стал принадлежностью дома, как этот
