Накануне вечером, вернувшись домой, Изабелла увидела, что на автоответчике накопилось двенадцать сообщений, и отложила их прослушивание до утра. Три пришли от одного и того же лица — не очень близкой знакомой, с которой Изабелла обещала встретиться за ланчем. Теперь эта знакомая хотела договориться на конкретное время. Изабелла уже сожалела о своей опрометчивости. На самом деле она не намеревалась выполнять данное на бегу слово, но знакомая отнеслась к их разговору серьезно. Таково уж различие культур, порождающее недопонимание. Эта знакомая была из Новой Зеландии и жила в Шотландии, а к чести новозеландцев, они действительно имеют в виду то, что говорят, и полагают, что и все так делают. Как правило, Изабелла тоже имела в виду то, что говорила, но, как и все остальные, порой была грешна в том, что некоторые вещи говорила просто из вежливости. Предложение встретиться за ланчем может быть реальным приглашением, а может и не быть — тут все зависит от тона и контекста. Она вспомнила, как покойный профессор Гланвилл Уильямс, с которым она познакомилась в Кембридже, однажды сказал своему итальянскому гостю, что они встретятся за ланчем. После чего итальянец выудил из кармана свой ежедневник, открыл его и осведомился: «Когда?» Гланвилл Уильямс был в шоке — точно так же был бы в шоке человек, автоматически пожелавший кому-нибудь хорошего дня, если бы его спросили, каким образом, по его мнению, этого можно достичь.

Изабелла договорилась о ланче, а потом прослушала остальные сообщения и наконец обнаружила то, чего ждала. Голос ее адвоката, Саймона Макинтоша, звучал, как всегда, подчеркнуто вежливо: «Вы просили меня действовать быстро, Изабелла, и так я и поступил. И рад сообщить, что результаты хорошие. Пожалуйста, свяжитесь со мной, когда вернетесь».

Она еще раз прослушала это сообщение. Оно вызвало у нее и радость, и тревогу. Она действовала под влиянием порыва перед отъездом на Джуру и не ожидала таких быстрых результатов. Но теперь, размышляя над инструкциями, которые давала Саймону, она испытала странное чувство: это было ликование, смешанное со страхом. Так бывает, когда делаешь что-то очень значительное.

Она сказал себе: «Он принадлежит мне. Он мой». И эта мысль снова пришла к ней в голову, когда Изабелла оказалась в приемной «Тэркан Коннелл», в их офисе в Толкроссе. Она ждала, чтобы появился Саймон и провел ее в маленький конференц-зал, который фирма использовала для бесед клиентов с адвокатами. Подали чай и песочное печенье, и к тому времени как Изабелла уже налила себе чашку, появился Саймон.

Они обменялись новостями. У жены Саймона, Катрионы, которая была художницей, только что с успехом прошла выставка, а Изабелла рассказала о том, как засыпает Чарли. Потом Саймон открыл синюю картонную папку и вынул листок бумаги со своими записями.

— Ну вот, Изабелла, это ваши инструкции. — Сначала ей показалось, что он ее упрекает, но это был не упрек, а просто удивление. — То, что вы попросили меня сделать, — как бы это сформулировать? — довольно необычно. По крайней мере, необычно делать что-либо подобное в таком темпе. Вообще-то, все это… Словом, я полагаю, что это было проделано в рекордные сроки. Она пожала плечами:

— Иногда…

Он улыбнулся:

— Да, иногда бывает, что просто должен что-то сделать. А адвокатам всегда следует считать, что их клиенты знают чего хотят, даже если порой, в редких случаях, может показаться, что это не так. Но я никогда не думал о вас в подобном ключе.

Изабелла засмеялась:

— Знаете, я хорошенько обдумала свое решение. Так что не считайте его громом среди ясного неба. Я обдумывала его, по крайней мере, — тут она покраснела, — час или около того.

Саймон игриво погрозил пальцем.

— Итак, я сделал, как вы меня просили. И слава богу, нам пришлось иметь дело с маленькой частной компанией. С ними было очень легко вести переговоры. И все решилось довольно быстро. Конечно, нам еще предстоит кое-что сделать до подписания договора: поручительство, страховка и все такое, но в принципе мы договорились.

— Они милые люди.

Саймон согласился. Его беседа с президентом компании была краткой и деловой, и, несомненно, он был любезен.

— Надо сказать, что когда я спросил его, какую сумму они хотели бы получить, то был приятно удивлен. Она была значительно меньше того предела, который вы предложили. Шестьдесят тысяч фунтов за название и репутацию. — Он сделал паузу и сверился с отпечатанным листом. — И я полагаю, что мы должны согласиться, даже если в прошлом году «Прикладная этика» принесла доход в четыреста фунтов… и восемь пенсов.

— Они хотели от нее избавиться, — пояснила Изабелла. — Я думала, что они запросят больше.

— Нет, ведь они знали, что я делаю предложение от вашего лица, — сказал Саймон. — Они о вас очень высокого мнения. Итак, вы теперь новый владелец журнала «Прикладная этика». Мои поздравления!

Изабелла смотрела в свою чашку. Она без зазрения совести воспользовалась своим финансовым положением, чтобы разделаться с Кристофером Давом. Заслуживает ли она поздравления по этому поводу? Она считала, что нет, но если бы она попыталась объяснить свои чувства Саймону, ей вряд ли бы удалось растолковать свое чувство вины. Она не сделала ничего плохого. Вещи либо продаются, либо нет, а «Этика», как она подозревала, продавалась, если заплатить достаточную сумму. Деньги, осознала она, — инструмент грубой силы. Ей всегда хотелось избежать этого вывода, но данный пример наглядно демонстрировал, что это правда.

Саймон изучал ее с озадаченным видом.

— Я знаю, Изабелла, что вы вполне можете себе это позволить, — начал он. — Но вы не против, если я спрошу: зачем вам становиться его владелицей? Разве недостаточно быть просто редактором?

Изабелла не сразу ответила. Наконец она подняла глаза и встретилась взглядом с Саймоном.

— Чтобы восстановить справедливость, — ответила она просто.

Саймон сунул обратно в папку лист бумаги.

— А, — произнес он и немного подумал, теребя край синей папки. — Это очень хорошая причина для того, чтобы начать действовать. Браво!

Изабелла налила ему еще чая. О сделке все было сказано, и они еще несколько минут обсуждали погоду, которая была идеальна, и мир, который был не столь идеален.

Правда, как раз когда она собиралась встать и попрощаться, ей пришло в голову, что Саймону, пожалуй, будет легче написать письмо, которое необходимо было написать в сложившихся обстоятельствах.

— И еще одно, — сказала она. — Нужно написать письмо председателю редакционной коллегии. Вы могли бы это для меня сделать? Как мой адвокат?

— Конечно.

Она пояснила, что это письмо следует адресовать профессору Леттису.

— Я здесь напишу адрес. Пожалуйста, сообщите ему, что действуете от имени нового владельца «Прикладной этики» и что она — пожалуйста, не забудьте написать «она» — очень благодарна ему за все, что он сделал для журнала. Однако ситуация сложилась таким образом, что придется назначить новую редколлегию, что и произойдет в скором времени.

Саймон сделал несколько пометок, затем посмотрел на Изабеллу:

— Следует ли мне упомянуть ваше имя на этой стадии?

Изабелла заколебалась. С одной стороны, ей хотелось, чтобы они помучились и сами все выяснили. Она представляла их взволнованные лица. Но с другой стороны, это было бы слишком мелочно. Белая и черная лошади Платона. Она прикрыла глаза. Месть сладостна, но она не должна платить им той же монетой, это было бы неправильно. Нет, не должна.

— Скажите им с самого начала, кто я, — попросила она. — Так будет лучше.

Саймон, почувствовавший, что только что явился свидетелем великой нравственной битвы, кивнул в знак согласия.

— Я уверен, что вы приняли верное решение, — сказал он.

Возможно, подумала Изабелла. О Леттис и Дав, вы сами на это напросились, действительно