Я с испугом посмотрел на Лиду, будто она выросла прямо на моих глазах. А может, это и не та совсем Лидка?

— Слушай, ты где живешь? — спросил я.

— Наш номер в седьмом корпусе, — ответила Лида.

— Да нет, не здесь, а вообще.

— В городе?

— Ну да, в городе!

— Мы раньше жили на Коммунистической, а теперь на Советской.

— На Коммунистической? В каком доме?

— Не помню, я тогда маленькая была. А что?

Я боялся дальше спрашивать. Я тоже живу на Коммунистической. То есть жил, десять лет назад. Как же так, ведь я не вырос, почему же Лидка выросла? Ну да, конечно, пока я летел, время-то шло. Я через него перепрыгнул с немыслимой быстротой, поэтому мне и казалось, что я лечу, а для всех других оно нормально шло. Наверно, и Валька уже вырос... Ой, да он уже институт, наверно, кончил!

И вдруг я понял, о чем мне надо спросить Лидку. Правда, сзади все время шипели, чтоб мы перестали шептаться, но я уж решил не обращать на них внимания, пускай потерпят...

Я совсем тихо прошептал:

— Ты не знаешь таких, Корниловых? У них еще сын есть, Колька, ему двадцать два года...

Ужасно странно было говорить про себя, как про другого человека. Как же мне может быть двадцать два года, когда я вот тут сижу и все видят, что мне двенадцать?

— Ой, — пискнула Лидка, — а ты их знаешь? Это наши соседи бывшие, дядя Леша и тетя Женя. Они под нами жили на Коммунистической. Только они давно переехали: дяди Лешин институт перевели сначала в город (я тогда еще маленькая была), а потом уже совсем. А Колька здесь остался, он здесь учился, и сейчас он тут в городе работает...

Ой как мне страшно стало! Какой-то Колька Корнилов тут в городе живет... работает... Да вот же я здесь, Колька Корнилов, из шестого «Б», я еще в школе учусь, и никуда мои родители не уезжали! И я нигде не работаю!

Сзади так зашипели, что Лидка замолчала и отвернулась от меня. Я встал, ничего не соображая, и начал спускаться по проходу. У самой двери меня догнала Лидка; лицо у нее было встревоженное.

— Что с тобой? — быстро спросила она. — Ты заболел? Отвести тебя к киберу?

— Нет-нет, — пробормотал я, — ничего, я сам пойду... Ты оставайся... оставайся, пожалуйста!

Она все-таки вышла вслед за мной.

— Ладно, я к тебе потом зайду, вечером. Ты в каком корпусе?

В каком я был корпусе? Ни в каком я не был корпусе! Я даже вообще все равно что не был здесь. Не мог я здесь быть — и все; здесь был какой-то другой Колька Корнилов, взрослый.

— Слушай, Лид, — сказал я, повернувшись к ней, — а ну, посмотри на меня. Ты меня не узнаёшь?

Мне теперь ужасно хотелось все рассказать кому угодно, хотя бы и Лиде. Я чувствовал, что скрываться больше не могу.

Лида широко открыла глаза и уставилась на меня очень подозрительно.

— Ты знаешь, — неуверенно сказала она, — ты странный какой-то. Пускай лучше тебя кибер посмотрит.

— Да что ты ко мне пристала со своим кибером! — закричал я. — «Кибер, кибер»! Я Корнилов, Колька, поняла!

— Ка...кой Колька? — спросила она совсем испуганно.

— Тот самый, про которого ты говорила. Соседский Колька, ну? А тебя я сегодня видел, когда ты в детский сад шла и орала во всю глотку. И тебе три года!

Она открыла рот, но ничего не сказала. Я повернулся и побежал.

Среди деревьев тихо ползали пустые дорожки, над кустами летали какие-то прозрачные птицы. Но я толком не видел ничего, бежал, как на кроссе, сам не знаю куда, лишь бы подальше. Вдруг деревья расступились, и я увидел широкую площадь, а на ней — красные аэробусы. Я метнулся туда. Странно было бежать через пустую громадную площадь чужого города, которого два часа назад еще нигде в нашем мире не было. Не было и не могло быть — целых десять лет надо было нам его дожидаться. Но он, значит, где-то был уже, раз я в него попал? Был вместе со своими парками, Школьным Центром, с этой площадью и с Колькой Корниловым, которому уже двадцать два года!

Домой, быстрей домой, к Вальке, к Рексу, к отцу с матерью, в шестой «Б»! Если эта машина двигается по времени, вперед, то, наверно, можно так толкнуть рычаг, чтобы она назад пошла! Только как я узнаю, куда толкать?

Ничего я сообразить не мог, а только подумал, что лучше бы я дома сидел и даже близко не подходил к этой машине!

Я добежал до аэробусов и стал читать названия на табличках: «Школьный Центр — Жилые Корпуса», «Школьный Центр — Заводы», «Школьный Центр — Площадь Покорения Марса»...

Я даже забыл на минуту про свою беду. «Покорение Марса!» Марс уже покорили!

А может, мне не улетать сразу обратно? Вдруг мне ужасно захотелось узнать и про Марс, и вообще что люди сделали, пока я как дурак сидел в этой машине и все интересное пропускал! Валька небось все это видел, и по телевизору, наверно, Марс показывали, как по нему космонавты ходят!

Нет, лучше вернуться и самому все увидеть, все, как есть. Нет, не как есть, а как будет. Как этот город построят, и как на Марс полетят, и еще, наверно, столько интересного, разве угадаешь! Вот хотя бы эти атомы, что старик показывал. Как это получается, что они видны? А кабины-то на колесе, а ныряющие катера! Ух, до чего здорово будет!

Я бегом помчался вдоль аэробусов. Есть, вот он! «Школьный Центр — Школьный Парк». Теперь надо дождаться, пока кто-нибудь сядет. Скажу, что я деньги дома забыл...

Мне опять повезло: подошли две женщины, потом мужчина с сумкой через плечо, поднялись по лесенке. Я тоже за ними поднялся.

Этот аэробус совсем как школьный был, только поменьше. У входа касса, а над ней плакатик — я сразу увидел: «Школьники и пенсионеры бесплатно». Тут уж я успокоился: ничего не надо насчет денег придумывать.

Я нарочно сел рядом с мужчиной — а вдруг мне удастся его расспросить? Тут только я заметил, что держу книгу, которую мне Лида дала. Мужчина тоже увидел у меня книгу и посмотрел на меня с интересом.

— Фантастикой увлекаешься? — спросил он весело. — А почему ты не на занятиях? Болен, что ли?

У них, видно, все знают, когда школьники занимаются. И урока пропустить нельзя, сразу все увидят, что ты прогульщик. Ну, на этот счет у нас лучше! Стал бы я на всех уроках у Клавдии Ивановны сидеть! Вот старик там, в лектории, — это да! Нам бы таких учителей, все бы на пятерки занимались.

Я, видно, задумался, потому что мужчина тронул меня тихонько за плечо и сказал:

— Да ты и вправду больной! Вид у тебя нехороший. И глаза... Ты что, плакал?

Чего это они все так насчет здоровья беспокоятся? Чудные какие-то. Если человека по сто раз в день про болезнь спрашивать, он от одного этого заболеет, от вопросов, ей-богу.

— Нет, я просто устал, — сказал я. — Я только сегодня приехал, ходил по городу и устал. Мне разрешили посмотреть город и еще съездить в парк.

Мы уже летели над городом. Никогда я не думал, что наш город станет таким красивым. Справа, за громадным парком, какие-то длинные корпуса тянутся, наверно заводы, а слева город — высотные дома, улицы, сады, площади, мосты, какие-то каналы, что ли, вода блестит. У меня даже в глазах зарябило.

Мужчина вдруг спросил:

— Что тебе у нас больше всего понравилось?

— Я... это... я сразу как-то все посмотрел... плохо запомнил.

— У нас город красивый, — сказал мужчина, — и река хорошая. А вот проведут сюда в будущем году воздушный лифт, тогда от нас до любого места в стране будет рукой подать. Ты уже ездил на воздушном