— Но если все будут, как Килоу, эти опыты чудовищны.

— Я всего лишь химик, — сказал Наг. — Об остальном могу догадываться. Есть такой простой пример, описанный во всех учебниках: определенные изменения в клетках активного вируса превращают его в пассивный вирус.

— Это бесчеловечно! — сказал я.

— Раньше здесь было иначе, — спокойно продолжал Наг, не замечая моей реплики. — Но когда профессор Гарга вернулся с космической станции, вслед за ним появилось облако.

— С космической станции?

— Там он испытывал последний образец машины и сделал свое открытие.

— Космическая станция — облако — открытие — первый бессмертный, — вслух подумал я. — Секрет открытия где-то в этой цепочке… Надо что-то сделать!

Наг взял меня под локоть, подвел к окну:

— Попробуйте снять силовое поле, если сможете. И не забудьте, что роботу можно только приказывать. Причем на его языке.

Он ушел, а я бросился к лентам записей. Вместе с последними словами Нага ко мне пришло решение. Я заменяю в машине ленту Килоу на свою (такие записи велись во время отдыха работников лаборатории — для сравнения с состоянием подопытного). Итак, я заменяю ленту, и через несколько минут ложная информация поступает в облако. Оно решит, что подопытный чудесным образом выздоровел, воскрес, и начнет действовать. Может быть, это нечестно — подвергать профессора Килоу сильному удару, но на меня твердо и беспощадно смотрели глаза Сингаевского. Только записав сигналы облака и реакцию Килоу, я мог предъявить ученым доказательство бесчеловечных опытов. Центр Информации Земли расшифрует записи, узнает код облака, смоделирует его строение.

Я уже видел, как удираю с этого дьявольского острова. Выхожу, а там зеленое лето…

Едва успел я заменить ленты, как загорелся сигнальный глазок: машина передавала информацию. Профессор Килоу, которого я отыскал по видеофону, сообщил, что сегодня облако облучает его через каждые два часа. Теперь предстояла лишь встреча с Гаргой.

Я поднялся в студию и удивился, услышав спокойный человеческий голос. Гарга обернулся на стук дверной ручки, выключил динамик. Но я уже слышал — достаточно было этих двух неполных фраз:

— …опыты, опасные для человечества. Совет надеется…

Гарга, сгорбившись, сидел за столом. Он долго смотрел на меня, словно не узнавал или хотел убедиться в моем присутствии. Наступило молчание.

— Это предупреждение нам, — наконец сказал я.

Он встал, расправил плечи и вдруг ожил.

— Да, нам. — Гарга улыбнулся. — Совет взволнован. Еще бы! Если победит мое предложение, перед социологами, философами, психологами и прочими встанет ряд острых проблем. Их надо решать быстро. Скромные земные ресурсы вряд ли устроят общество бессмертных.

Я слушал красноречивые рассуждения, и злость охватывала меня. Разбитые гравилеты, бледные лица, испуганные глаза — сколько их будет еще?

— Хватит! — прервал я Гаргу. — Вы не о том. Лучше скажите, сколько жизней будет искалечено!

Дядя резко остановился, будто налетел на невидимое препятствие, уставился на меня.

— Я уже говорил тебе, — произнес он спокойным голосом, — что возможно усиление рационального…

— Сколько новых Килоу вы планируете?

— Опыт еще не окончен. Рано делать выводы.

— Или поздно, — подумал я вслух. — Там, на космической станции, когда вы столкнулись с облаком, вы уже знали, что оно будет нападать на нас?

— Ах, вот оно что… Нет, не знал.

— Почему вы не предупредили Совет? Струсили?

— О чем ты говоришь! — закричал Гарга, выходя из себя. — Твой Совет сидел в уютных кабинетах, когда я один на треклятой космической станции — один во всем космосе — увидел эту сверкающую штуку. Пока мы налаживали переговоры, я насмотрелся таких картин, каких не увидит никто, никогда, ни один сумасшедший. Я был для него первым человеком, а оно для меня — первым настоящим помощником. Я, именно я, первый договорился с ним по радио, и мне ничто не было страшно, потому что моя цель была достигнута: машина работала. Случай, совпадение обстоятельств, энергия этого дьявольского шара и моя биомашина, но она ожила, она работала! Ты это понимаешь — что значит достигнутая цель?!

— Да, понимаю! — Я тоже сорвался на крик. — Но ведь есть еще благоразумие!

— Благоразумие! В твоей жизни наступит момент, когда ты пошлешь к чертям всякое благоразумие и поверишь в свои идеи!

— Это предательство! — сказал я тихо, но твердо. — Вы за это ответите.

— Не забывай, что ты — мой сотрудник. Ты тоже разделяешь ответственность.

— Я ничего не забыл. Но вы… вы никогда не посмеете облучать людей насильно!

— Насильно?! — Гарга рассмеялся. — Война маленького острова со всем миром? Не думаешь ли ты, что я сошел с ума?

— Тогда откройте остров для всех!

— Это дело облака, — устало сказал дядя. Он сел, обхватил голову руками. Кажется, он понимал, что ловушка захлопнулась.

— Прикажите ему! — потребовал я. — Или вы тоже подопытный?

Дядя в бешенстве вскочил.

— Хорошо, я подопытный, — хрипло сказал он. — И это мое дело… Но зачем сюда лезет Совет! Что ему нужно! Неужели непонятно, что облако не будет перестраивать Землю?

Я подошел к нему вплотную, сказал:

— А если прилетят еще такие же?

Он побледнел.

— Кто ответит за плен Сингаевского? — спросил я его.

Он молчал.

— За разбитые гравилеты?

Он молчал.

— За искалеченного Килоу? Он молчал.

Сдерживая ярость, я совсем тихо сказал:

— Никто к вам никогда не придет! Слышите? Никто! Никто не спросит, существуете вы на самом деле или нет!

На меня глядела белая застывшая маска с темными провалами глаз.

На рассвете в зал заглянул доктор Наг. Увидев, что я сижу за пультом, он вошел:

— Слышал новость? Совет потребовал снять защитное поле.

Я машинально взглянул в окно. Его, конечно, нельзя было увидеть — защитный купол, которым облако прикрыло Байкал. Но у нас здесь стояла зима, а там, по другую сторону силового поля, бушевало лето! Ровная закруглявшаяся у горизонта черта делила весь мир на зеленое и белое.

— Что ответил Гарга? — спросил я.

— Ничего. Заперся в студии и сидит там.

— Совещаются?

— Наверно. Совет объявил, что построенные установки могут разрядить облако.

Я поспешно натянул комбинезон.

— Вы куда? — спросил Наг.

— Предупредить рыбаков, пока они не выехали. Вдруг облако решит снять поле… Лед начнет трескаться!..

Все же я опоздал: рыбаки уехали на мобилях в море.

Начальник промысла — инженер Смирнов — был дома. Спокойно выслушав меня, позвонил на радиостанцию и приказал вернуть мобили. Я кратко рассказал, что добыл ценные записи с кодом облака и должен немедленно передать их ученым.