на стену с портретами и уверенно заявила:

– Твой портрет тоже будет там. И портрет нашего сына.

Из ее уст эти слова слышать было приятно, тем более что Аласдер был не против тут же приступить к осуществлению мероприятий, необходимых для появления на свет этого сына. Тем более что ему стоило попрактиковаться, чтобы почувствовать себя более искушенным и уметь лучше себя контролировать, Аласдер поклялся, что непременно доставит Изабел удовольствие.

Интересно, как она будет выглядеть, когда ею овладеет страсть? Начнет кричать? Или будет держать себя в узде и переживать все эти неземные ощущения молча?

Черт возьми, почему ему так трудно проглотить кусок хлеба?

– Возможно, существует и галерея портретов графинь Шербурн. – предположил он. Надо было срочно подумать о чем-либо не относящемся к анатомии. – Мы закажем и твой портрет.

– Искренне надеюсь, что этого не будет, – заявила Изабел, наливая себе чай. При этом она состроила забавную гримасу, а он отплатил ей тем, что положил слишком много сахару в черный горький чай. – Не уверена, что мне понравится, если люди будут судачить о моей жизни через сотню лет.

– Но возможно, они лучше поймут тебя, если посмотрят в твои глаза. Когда ты сердишься, в них сверкают молнии, а вот сейчас они огромные и глубокие, как океан. Ты можешь сказать, что ты сейчас чувствуешь? Счастье? Умиротворенность? Или ты просто хорошо выспалась? – Во всяком случае, не хотелось бы, чтобы это было воспоминание о неудовлетворенности. Алас-кр мысленно отругал себя за то, что вчера слишком поторопился.

Изабел вспыхнула, но не отвела глаз. Он улыбнулся:

–  Возможно, мой брат Брендан должен нарисовать тебя такой, как сейчас. Твое лицо освещено солнцем, губы чуть тронула улыбка, словно ты не знаешь, улыбаться тебе или хмуриться. – Неожиданно он наклонился и, поддавшись импульсу, поцеловал ее.

Когда вдруг эти поцелуи стали так ему необходимы? Как воздух и вода. С того момента, как он ее увидел? Или когда она в первый раз на него рассердилась? Или когда стояла перед ним вчера вечером, поощряя его своей невинной улыбкой?

– Твой брат художник?

– Да. – Он был благодарен Изабел за то, что она сменила тему. – Он и рисует, и пишет маслом. Хэмиш играет на волынке, а Дуглас – нарушитель спокойствия. Честно говоря, Дуглас еще слишком молод, чтобы на чем-либо остановиться.

– Поэт, художник, музыкант. И при этом вы все моряки.

– Мужчина не может содержать семью и обеспечить ей будущее, не имея профессии.

– А ты решил отказаться от своей только для того, чтобы восстановить замок?

– Не только восстановить замок, но и построить, верфь.

– Верфь?

– Место для самых лучших кораблей в мире. Корабли Макреев будут самыми быстроходными.

– А это правда, что ты путешествовал по неисследованным местам? И что ты открыл новый континент?

– Болтовня. Эймс что-то услышал, но не разобрался, однако решил подколоть меня. – Подняв крышку одною из блюд и увидев там овсянку, Аласдер поморщился и вернул крышку на место. – Я имею к открытию лишь косвенное отношение.

– Ты, наверное, скромничаешь.

– Нет, просто не хочу врать. Я увидел эту землю случайно. Опаздывая на встречу со своими братьями, я не стал разбираться, что к чему, так как хотел попасть в порт раньше, чем они.

– А ты не будешь по ним скучать в Шотландии?

–  Буду, – честно признался он, отпив глоток чая. Но до Шотландии добраться гораздо легче, чем до Китая, поэтому я надеюсь, что они будут достаточно часто навещать нас в Гилмуре.

– А твои родители? Они вернутся?

– Ворон возвращается? – Аласдер улыбнулся. – Со мневаюсь. Моему отцу все еще грозит опасность.

– Значит, есть еще два человека, по которым ты будешь скучать, – произнесла она, уставившись взглядом в серебряное блюдо с крышкой. «Интересно, будет ли она когда-нибудь так неотрывно смотреть на меня?» – задался вопросом Аласдер. – И все же ты считаешь своей родиной Гилмур, а не это место.

Он кивнул.

– Ты любишь свой корабль, – добавила она. – И океан.

– А тебе нравятся скалы и камни Гилмура. Так что мы не такие уж и разные.

«А этой ночью мы хорошо друг друга узнали». Эта мысль заставила Изабел покраснеть.

– Какое твое любимое время года? – спросил Аласдер, понимая, что следует разрядить обстановку.

– Мне нравятся все. Весна – это новая жизнь, когда рождаются ягнята. Лето приходит с теплыми ветрами и цветением трав. Осень – это долгое прощание, а зимой ты чувствуешь благодарность за то, что все это было.

– А я люблю осень. Это самое опасное время года. Весенние ветры порывисты, но быстро стихают, а осенью случаются шторма и ураганы.

Изабел посмотрела на него с удивлением.

– Тебе нравятся опасности, Аласдер?

– Как бы тебе это объяснить? Не по глупости, а потому что это вызов. Мне интересно, сумею ли я победить такого грозного врага?

– А я предпочла бы переждать опасность, отсидевшись в какой-нибудь бухточке.

– Женщин надо защищать, Изабел. От них не ждут, что они будут бороться.

– Но и для женщин вызовы неизбежны, Аласдер. Или ты думаешь, что родить ребенка легко?

Аласдер покачал головой. Он был доволен – его желание исполнилось: раскрасневшаяся Изабел смотрела прямо в глаза.

– Я единственный раз видел своего отца растерянным, – признался он. – Это было, когда моя мать рожала Дугласа.

Мысль о том, что в чреве Изабел будет расти его ребенок, должна была бы настроить его на серьезный лад. Рождение наследника – это святое. Но в голове Аласдера возник совершенно другой образ.

Он расставил ноги, потому что бриджи явно стали ему тесны.

Несколько минут они молча пили чай. А затем Аласдер обнаружил, что Изабел сидит, подперев подбородок рукой, и внимательно на него смотрит.

– А ты не растеряешься, Аласдер, когда я буду рожать нашего ребенка?

–  Не рано ли об этом говорить? – спокойно произнес он, при этом лихорадочно думая о том, как бы сменить тему. Но в голову ничего не приходило.

Аласдер был буквально парализован взглядом Изабел. В ней явно просыпалась соблазнительница.

– Прошлой ночью ты призналась, что всегда готова принять меня, – неожиданно осмелел он.

Изабел кивнула и опустила глаза.

– А сейчас ты тоже так чувствуешь?

Она лишь улыбнулась.

Аласдер поднялся из-за стола.

–  Слишком мало прошло времени, – сказал он, надеясь, что она с ним не согласится.

Но Изабел тоже встала.

– Ну и что же? – Она подошла к кровати.

– У тебя, наверное, все болит.

Интересно, как быстро он сумеет раздеться?

– А должно?

– Полагаю, что да. Хотя у меня мало опыта общения с девственницами.

– Я не чувствую никакой боли, – тихо сказала она.

– Слава Богу.

Аласдер облегченно вдохнул и начал расстегивать рубашку.

–  Ты понимаешь, что это означает? – спросил он, целуя ее.

– Нет. – Она обняла его за шею.

– Это означает, что сейчас начнется удовольствие.

Перегнувшись через перила корабля, Изабел с интересом наблюдала за бурной, нескончаемой деятельностью лондонской верфи. «Стойкий» занял свое место в доке, и теперь по трапу в трюм загружалось все необходимое для того, чтобы они ни в чем не нуждались во время долгой зимы в Гилмуре. Вопрос о том, чтобы обращаться за помощью к ее родителям, даже не обсуждался. Причиной тому была, во-первых, независимость Аласдера, а во-вторых, его нелюбовь к ее отцу.

Прошло две недели с тех пор, как их поженили во второй раз. Почти все это время ушло на подготовку к предстоящему плаванию, а также на то, чтобы уладить дела, связанные с титулом Аласдера.

Немало часов было посвящено и планам восстановления Гилмура.

Аласдер то и дело доставал миниатюрную модель замка и детально ее изучал. Им обоим было интересно, как выглядел замок до того, как его разрушили англичане.

Однако ночи принадлежали только им двоим. Изабел поняла, что страсть – это как сахар, вкус которого чувствуешь на языке. Тебе он очень нравится и хочется еще и еще.

Единственным грустным моментом было то, что им придется покинуть Патрицию.

–  Не беспокойтесь обо мне, мои дорогие, – еле слышно сказала она, когда Изабел и Аласдер пришли к ней попрощаться.

Она полулежала в кресле в своей спальне, прикрыв плечи кружевной шалью, и выглядела такой хрупкой, что у Изабел защемило сердце. Казалось, графиня собралась с силами только для того, чтобы встретить Аласдера, а теперь, выполнив свой долг, она угасала.

– Спасибо, что выполнил самое заветное желание старой женщины, – сказала она, обняв ладонями лицо Аласдера. Потом обняла Изабел, и у обеих женщин на глаза навернулись слезы. Но Патриция взяла себя в руки и улыбнулась: – Счастье – это привычка. Постарайся ее приобрести. – Даже сейчас Патриция не удержалась от того, чтобы дать совет.

Аласдер зафрахтовал торговое судно, которое должно было сопровождать их в Гилмур. Рядом с его кораблем «Молли Браун» была похожа на неуклюжую коричневую утку, но, проигрывая в скорости, она могла вместить гораздо больше грузов.

Сейчас торговое судно начинало походить на ковчег. Изабел, наблюдавшая за погрузкой, видела, как оно заполняется коровами, овцами, курами и другой живностью из Брэндидж-Холла. Часть зерна и провизию, не поместившуюся в трюме «Молли Браун», погрузили в трюм «Стойкого».

На «Стойком», по просьбе Аласдера, собралась вся команда. Матросы стояли шеренгой и внимательно слушали, что им говорит их