командование кораблем, Кнуст уже служил на его борту.

У Вальтера и Паулы была квартира в Готенхафене, но когда обстановка в этом районе обострилась, Паула стала все чаще оставаться на борту «Густлофа».

Из родного города Мангейма Паулу направили работать на оружейный завод в Готенхафен, где она записалась добровольцем на вспомогательную службу в военно-морской флот и вскоре добилась значительного служебного роста. Под ее началом оказалась сотня девушек, работавших в бюро и на предприятиях, в то время как их мужья воевали на фронте. Паула отвечала за дисциплину и стрелковую подготовку девушек. Она познакомилась с Вальтером Кнустом, вышла за него замуж в 1944 году и оставила службу. Теперь ее жизнь проходила на «Густлофе», где она практически стала членом команды. Но отношения с девушками по вспомогательной службе Паула продолжала поддерживать, и теперь смогла помочь многим из них попасть на борт корабля.

Некоторые девушки были вынуждены силой прорываться сквозь толпу беженцев. Паула обрадовалась, когда узнала, что девушки хорошо разместились в осушенном бассейне и получили удобные спальные матрацы. «Когда они поднялись на борт, там уже царила неразбериха», — рассказывала она. Паула, увидев профессора Бока, остановилась поговорить с ним. Фрау Кнуст делила со своим мужем каюту на палубе «В», откуда легко можно было попасть в машинное отделение. Поэтому она чаще имела дело с членами команды, нежели с беженцами. Паула вспоминает, как все они, после того как тысячи пассажиров и необходимый провиант были взяты на борт, с нетерпением ожидали приказа об отплытии.

Капитаны Веллер и Кёлер также испытывали беспокойство. Они хотели как можно быстрее завершить этот рейс, так как взаимоотношения между офицерами торгового флота и подводниками становились все более напряженными, а складывавшаяся обстановка им нравилась все меньше и меньше. Офицеры торгового флота общались преимущественно друг с другом и обедали в своих каютах, в то время как подводники ели в офицерской кают-компании. В первый день во время обеда оба капитана попытались присоединиться к морским офицерам, но встреча была скорее формальной, чем дружественной.

Даже во время заключительного этапа погрузки было абсолютно неясно, как распределены полномочия по командованию кораблем и ответственность за проведение рейса, хотя еще в Гамбурге Кёлеру и Веллеру дали понять, что за управление кораблем отвечает вахтенный офицер. Так как считалось, что капитан Петерсен утратил свою квалификацию и уже не способен управлять кораблем в море, ответственность за это была возложена на них, однако они не обладали всей полнотой власти.

Сильно беспокоило их также недостаточное количество на борту корабля морских специалистов. Особенно не хватало боцманов, старшинского состава и старших матросов, то есть тех моряков, от которых в первую очередь зависела безопасность плавания. Удалось найти лишь двоих пожилых боцманов. Поэтому Кёлер и Веллер с облегчением вздохнули, когда к ним прикомандировали с других судов, стоявших в порту, трех молодых офицеров торгового флота, чтобы помочь разношерстному экипажу вести по опасному Балтийскому морю лайнер водоизмещением 25 000 тонн с тысячами людей на борту.

Цан ввел офицеров корабля в курс общей обстановки. Он особо подчеркнул свою убежденность в том, что боевые корабли и подводные лодки противника не представляют никакой угрозы. Его больше беспокоили недавно установленные по курсу движения «Густлофа» минные поля и возможные налеты вражеских самолетов. Когда Цан узнал о том, что на верхнюю палубу до сих пор не удалось поднять зенитные орудия, поскольку не было крановщиков, а польские рабочие не хотели помогать, он пришел в ярость. Цан нашел плавучий кран, подвел его к кораблю на буксирах и прокричал полякам в мегафон: «Даю десять бутылок шнапса, если вы поможете доставить эти орудия на борт». От этого предложения поляки не могли отказаться, и вскоре орудия были смонтированы на верхней палубе.

Военные грузовики, окрашенные в серый маскировочный цвет, непрерывно доставляли на борт продовольствие для четырех тысяч человек. Каждый пассажир должен был получать один раз в день горячую пищу. Это было немного, но некоторые и такие крохи считали роскошью, ведь они уже неделями голодали. На борт было доставлено тридцать свиных туш, а также тонны муки для корабельной хлебопекарни.

За два дня до отплытия на борту «Вильгельма Густлофа» по-прежнему было лишь двенадцать спасательных баркасов. Остальные комендант порта реквизировал во время долгой стоянки корабля для особых целей. Когда начались воздушные налеты, спасательные баркасы «Густлофа» и других кораблей использовались для постановки дымовых завес, чтобы затруднить прицельное бомбометание вражеских самолетов. Поэтому сейчас на корабле не хватало десяти больших спасательных баркасов с дизельными моторами, каждый из которых мог взять на борт до 120 пассажиров.

Наконец удалось раздобыть на других судах и на складах восемнадцать шлюпок, в основном с тяжелыми веслами, на которых курсанты-подводники приобретали первые навыки морского плавания. Эти лодки вывесили на солнечной палубе и закрепили так, чтобы их можно было быстро спустить на воду.

На верхних палубах было сложено большое количество спасательных плотов. Выкрашенные в красный, белый и серый цвета, они состояли из плавающей части и тонких пластин, прикрепленных к ней. Кроме того, всем пассажирам выдали спасательные жилеты, которые были доставлены на пирс на грузовых автомобилях вместе с матрасами для беженцев.

Таким образом, «Вильгельм Густлоф», хотя и в страшной спешке, но с учетом обстановки был оснащен самым лучшим образом для своего первого после четырехлетнего перерыва рейса.

Ранним утром 29 января в Готенхафен прибыл еще один санитарный поезд. Погрузка раненых на корабль шла целый день, а флотский врач, доктор Рихтер, работал все утро, чтобы переоборудовать застекленную смотровую площадку под военный госпиталь и удобно разместить там вновь прибывших. Многие из солдат были тяжело ранены, и казалось невозможным, что им удастся пережить этот рейс.

Аналогичные приготовления велись всего в нескольких сотнях метров на «Ганзе». Она приняла на борт офицеров дивизии подводных лодок, раненых солдат и беженцев. Оба корабля должны были следовать в одном конвое. Теперь стало ясно, что приказ об отплытии может поступить в любую минуту. Каждый день, каждый час приходили новые сообщения о поражениях на фронте.

Пассажиры «Вильгельма Густлофа» получили по корабельной громкоговорящей связи указания, как им вести себя в случае бедствия. Это были обычные инструкции по использованию спасательных жилетов. Кроме того, были проведены обычные в таких случаях учебные тренировки. 29 января в одиннадцать часов командование корабля проверило, как закрываются водонепроницаемые переборки. «Внимание, внимание! — сказал вахтенный офицер. — Проводится учение. Мы закрываем все водонепроницаемые двери. Просьба это учесть! Когда прозвучат подряд три сигнала тревоги, мы начнем учение».

В этот момент Цан получил сообщение от капитана 1-го ранга Шютце, командира 2-й учебной дивизии подводных лодок, которому подчинялся «Густлоф». Корабль должен быть готов к выходу в море на следующий день. Это известие, которое капитан 3-го ранга Цан передал капитану Петерсену, на мостике восприняли с огромным облегчением, так как офицеры совершенно точно знали о подавленном состоянии команды, о растущей нервозности пассажиров, об озлобленности и отчаянии беженцев, толпившихся на набережной и не имевших пропуска на лайнер «Вильгельм Густлоф».

В штабе 9-й охранной дивизии, отвечавшей за сопровождение крупных судов, этот приказ вызвал прежде всего озабоченность и страх.

Человеком, взявшим на себя ответственность за «крупнейшую в истории операцию по эвакуации» (определение профессора Юргена Ровера), был генерал-адмирал Кумметц, командующий ВМС в Балтийском море. В январе 1945 года перед ним была поставлена задача — обеспечить переброску с востока на запад миллионов беженцев, школ подводного плавания, а также солдат и раненых. Недостаточное количество кораблей, постоянный дефицит топлива и полное отсутствие средств воздушной поддержки существенно затрудняли выполнение этой задачи. Кроме того, он должен был заниматься снабжением немецких сухопутных войск, все еще удерживавших здесь свои позиции.

К началу 1945 года в этом районе находилось два соединения ВМС Германии, отвечавшие за проводку конвоев. Восточную часть — от Данцигской бухты до Курляндии — контролировала 9-я охранная дивизия под