— Доброе утро! — сказал Бильбо, и сказал совершенно серьезно. Солнце сияло, трава, зеленела. Но Гэндальф посмотрела на него из–под длинных бровей, которые выступали за края его шляпы с большими полями.

— Чего ты хочешь этим сказать? — спросил он. Хочешь пожелать мне доброго утра или утверждаешь, что утро доброе, хочу я того или нет? Или говоришь, что сегодня утром все должны быть добрыми?

— Все это сразу, — ответил Бильбо. — И, кстати, отличное утро, чтобы выкурить на свежем воздухе трубочку. Если у вас есть с собой трубка, присаживайтесь и покурите моего табачка. Торопиться некуда, перед нами весь день! — С этими словами Бильбо сел на скамью у двери, скрестил ноги и выпустил прекрасное серое дымовое кольцо, которое, не разрываюсь, поднялось в воздух и поплыло над Холмом.

— Прекрасно! — сказал Гэндальф. — Но сегодня утром у меня нет времени выпускать кольца. Я ищу кого–нибудь, чтобы поучаствовал в приключении, которое я как раз организую, и трудно найти желающего.

— Еще бы — в нашей местности! Мы тихий скромный народ, и нам не нужны приключения. Они такие неприятные, тревожные и неудобные! Из–за них опаздываешь на обед! Не понимаю, что в них находят, — сказал мистер Бэггинс, сунул большой палец за подтяжку и выпустил новое дымовое кольцо ещё больше. Потом взял письма, пришедшие с утренней почтой. и начал читать, делая вид, что больше не замечает старика. Бильбо решил. что стерик ему не нравится, и захотел. чтобы тот ушел. Но старик не пошевелился. Он молча стоял, опираясь на посох и глядя на хоббита, пока Бильбо не почувствовал себя не ловко и даже слегка рассердился.

— Доброе утро! — сказал он наконец. — Нам здесь не нужны приключения, нет, спасибо! Можете попробовать за Холмом или даже за Водой. — Этим он хотел сказать, что разговор окончен.

— Для много же ты используешь «Доброе утро»! — ответил Гэндальф. — На этот раз оно означает, что ты хочешь от меня избавится и что не будет ничего хорошего, пока я не уйду.

— Вовсе нет, вовсе нет, мой дорогой сэр. Позвольте, я, кажется, не знаю вашего имени?

— Да, да, мой дорогой сэр! А я как раз твое имя знаю, мистер Бильбо Бэггинс. да и ты мое имя знаешь, хотя не помнишь. что это имя принадлежит мне. Я Гэндальф, а Гэндальф — это я. Подумать только, сын Белладонны тук говорит мне доброе утро. как будто я продаю у его дверей пуговицы!

— Гэндальф, Гэндальф! Боже милостивый! Неужели тот бродячий колдун, что подарил Старому Туку пару волшебных бриллиантовых запонок, которые сами застегивались без приказа? Тот самый. что рассказывал на вечеринках такие удивительные истории о драконах, и гоблинах, и великанах, и об освобождении принцесс, и о неожиданном счастье сыновей вдов? Тот самый, что делал такие великолепные фейерверки? Я их помню! Старый Тук устраивал их в канун Иванова дня! Восхитительно! Они вырастали как огненные лилии, и львиный зов, и ракитник и весь вечер висели в сумерках! — Вы, наверно, уже заметили, что мистер Бэггинс совсем не такой прозаичный, каким хотел себя считать, а так же что он очень любит цветы. — Тот самый Гэндальф, из–за которого множество спокойных парней уходили в Синеву за безумными приключениями : все что угодно — от карабканья на деревья до попытки пробраться зайцем на корабля, который плывет на Ту Сторону? Боже ты мой, жизнь была такой интер… я хочу сказать, что когда–то вы очень тревожили нашу тихую жизнь. Прошу прощения, но я не знал, что вы все ещё занимаетесь делами.

— А чем ещё заниматься? — спросил колдун. — Но все равно я рад, что ты кое–что обо мне ещё помнишь. То, похоже. с удовольствием вспомнишь мои фейерверки, так что не все потеряно. Ради твоего деда Старого Тука и ради бедной Белладонны я дам тебе то, то о чем ты просишь.

— Прошу прощения, но я ни о чем не просил!

— Нет, просил! И даже дважды! Мое прощение. Даю его тебе. Больше того, я зайду так далеко, что отправлю тебя за приключениями. Мне это забавно, а тебе полезно — и, весьма вероятно, ещё и выгодно, если, ты конечно, ты их переживешь.

— Простите! Мне не нужны никакие приключения, спасибо. Не сегодня. Доброе утро! Но заходите на чай–в любое время! Почему бы вам не зайти завтра? Приходите завтра! До свидания! — С этими словами хоббит повернулся, нырнул в свою круглую зеленую дверь и закрыл её быстро, как только посмел, чтобы не показаться грубым. В конце концов колдуны–это колдуны.

— Чего ради я его пригласил на чай? — Спросил он самого себя, оправившись в кладовую. Бильбо только что позавтракал, но решил, что несколько кусочков торта или печенья и глоток чая полезны для него после пережитого испуга.

А Гэндальф тем временем стоял у двери и смеялся, долго, но не громко. Немного погодя он подошел и концом своего посоха нацарапал на прекрасной зеленой входной двери хоббита какой–то странный знак. И ушел как раз в тот момент, когда Бильбо приканчивал второй кусок торта и думал, что благополучно избежал приключений.

На следующей день он почти забыл о Гэндальфе. Он вообще не очень хорошо запоминал события, если только не записывал в своем расписании. Что–то вроде: Гэндальф, чай в среду. Вчера он для этого был слишком взволнован.

Но как раз перед тем, как пить чай, кто–то громко позвонил в дверной звонок, и тут Бильбо вспомнил! Он бегом отправился на кухню, поставил на огонь чайник, поставил на стол ещё одну чашку и блюдце, добавил два кусочка печенья и побежал к двери.

— Простите, что заставил ждать вас! — собирался он сказать, но тут увидел, что это вовсе Гэндальф. На пороге стоял гном с синей бородой, заткнутой за золотой пояс, и глаза его из–под темного–зеленого капюшона горели очень ярко .Как только дверь приоткрылась, гном протиснулся в нее, как будто его ожидают.

Он повесил свой плащ с капюшоном на ближайший колышек и с низким поклоном произнес: — Двалин, к вашим услугам!

— Бильбо Бэггинс–к вашим! — ответил хоббит, слишком удивленный, чтобы задавать в этот момент вопросы. Когда последующая тишина слишком затянулась, он добавил: — Я собирался пить чай, выпейте со мной. — Немножко напряженно. может быть, но искренне. А вы что бы сделали, если бы без приглашения к вам явился гном и, не сказав не слова в объяснение, повесил свою одежду у вас в прихожей?

Они недолго просидели за столом, в сущности едва добрались до третьей порции печенья, как снова раздался звонок, ещё громче.

— Прошу прощения! — сказал хоббит и оправился к двери.

— Вот и вы наконец! — хотел он сказать на этот Гэндальфу. Но это опять был не Гэндальф. Напротив, на крыльце стоял очень старый гном с седой бородой и в алом капюшоне; и он тоже прошел внутрь, как только дверь отворилась, словно явился по приглашению.

— Вижу, они уже начали собираться, — сказал он увидев висящий плащ Двалина с зеленым капюшоном. Гном повесил свой красный плащ рядом с первым и сказал, прижав руку к груди: — Балин, к вашим услугам!

— Спасибо! — ахнув, ответил, Бильбо. Конечно, полагалась сказать не это, но «они уже начали собираться» произвело на него нехорошее впечатление. Бильбо любил гостей, но предпочитал знакомиться с ними до их появления и хотел бы приглашать их сам. У него появилась ужасная мысль, что печенья может не хватить, а он — хозяин. Бильбо понимал свой долг и выполнял его, как бы ни было трудно, — ему придется обойтись без печенья.

— Заходите и выпейте чаю, — умудрился все же сказать он, переводя дыхание.

— Мне бы лучше немного пива, если вам все равно, мой добрый сэр, — сказал белобородый Балин. — Но против печенья я не возражаю–печенье с тмином, если у вас оно есть.

— Сколько угодно, — к собственному удивлению, услышала Бимба свой ответ; он обнаружил, что бежит в погреб за пинтой пива, потом в кладовую за двумя прекрасными круглыми темными тортами, которые испек себе на сладкое после обеда.

Когда он вернулся, Двалин и Балин сидели за столом и разговаривали, как старые друзья (на самом деле они были братьями). Бильбо поставил перед ними пиво и торты, но тут в дверь снова громко зазвонили, потом ещё раз.

«На этот раз, конечно, Гэндальф», — подумал Бильбо, когда, отдуваясь, торопился по туннелю. Но это