одинокий путник попадал под их своды, назад он не выходил. Мрак застилал глаза, удушье сжимало сердце, и призраки быстро сводили беднягу с ума.

Вот к этим склонам и оказался прижат Барахир со своими людьми. Положение с каждым днем становилось все отчаяннее. Жена Барахира, Эмельдир, сражавшаяся бок о бок с мужем и сыном, собрала оставшихся в живых женщин и детей, вооружила тех, кто мог держать оружие, и горными тропами с огромными трудностями и потерями привела в Бретиль. Там часть горемык решила остаться с Халадинами, а часть двинулась дальше, опять через горы, в Дор Ломин, где обитал народ Галдора, сыт Хадора. Среди изгнанников шли и дочь Белегунда Риан, и Морвен, которую прозвали Эледвень, Эльфийский Свет. Им уже никогда не суждено было свидеться с мужчинами своего народа, оставшимися на Таур-ну-Фуин.

А они, оставшиеся, гибли один за другим, и вот однажды лишь двенадцать воинов насчитал Барахир: сына Берена, племянников Барагунда и Белегунда, сыновей Бреголаса, и девять верных слуг, имена которых остались в песнях Нолдоров, — Радруин и Дайруин, Дагнир и Рагнор, Гилдор и несчастный Горлим, Урфел и Арфад, и с ними совсем юный Хафалдир. Они не хотели сдаваться и не могли спастись, у них не осталось ни родины, ни дома, а жены и дети либо пали в бою, либо затерялись в безвестности. Помощь не приходила, а враги гнали их, как зверей. Оторвавшись от орков, блуждали они среди скал и озер, по лесам и болотам, где только вереск служил им постелью, а крышей над головой — только небо.

Даже два года спустя после начала Огненной Битвы Нолдоры все еще обороняли западное ущелье в верховьях Сириона. Крепость Минас Тирит продолжала сопротивляться, черпая силы в могуществе Ульмо, сокрытом в водах реки. Но пришел день, когда на Ородрефа, укрепившегося в дозорной башне Тол Сириона, напал Саурон — один из самых сильных и беспощадных слуг Моргота. К этому времени Гортхаур Жестокий, как называли его Синдары, стал грозным чародеем, повелителем рати теней и призраков, в подлости и бесчестии достигший великого искусства, мастер пыток и лжи, способный извратить и осквернить все, чего бы ни касался. Коротким взглядом или скупым жестом управлял он целыми стаями волков-оборотней.

Саурон взял Минас Тирит без боя, сковав темным страхом души и сердца оборонявшихся. Ородреф бежал и укрылся в Нарготронде. С этих пор Минас Тирит превратился в форпост Моргота, оплот темных сил и злых чар, и проклятым Островом Оборотней стал прекрасный некогда Тол Сирион. Сидя в высокой башне, Саурон мгновенно замечал малейшее передвижение в окрестностях. Теперь Моргот безраздельно владел Ущельем Сириона, и черный ужас медленно вползал в поля и леса Белерианда. Руки Врага тянулись все дальше. Немногие оплоты сопротивления эльфов, оставшиеся кое-где небольшие отряды он разыскивал и уничтожал один за другим. Обнаглевшие орки рыскали повсюду, от Сириона на западе до Келона на востоке. Они окружили Дориат, разоряли и уничтожали некогда цветущие земли. Зверь и птица бежали от приспешников зла, безмолвие и запустение, волной шедшие с севера, воцарялись над огромным краем, еще недавно наполненным птичьими трелями и радостными голосами. Множество Нолдоров и Синдаров стали рабами Ангбанда. Моргот сумел использовать их знания себе во благо. Лазутчики Врага, принимая любой зримый образ, свободно проникали везде; коварством, обманом, лживыми посулами, нелепыми обвинениями сеяли они рознь и страх между народами, еще сохранившими свободу. Зависть, подозрительность и предательство давали пышные всходы, ибо ложь падала на благодатную почву, удобренную кровью, пролитой когда-то в Альквалондэ. Но самое страшное заключалось в том, что со временем часть лжи становилась правдой — разум и сердца эльфов все больше затемнялись отчаяньем и страхом, и росло недоверие, приводящее к розни. Всего же более опасались Нолдоры (и не без оснований) своих же сородичей, побывавших в подземельях Ангбанда. Несчастные становились послушными орудиями Врага. Поработив их волю, Моргот отпускал пленников на свободу, но в любой момент мог вернуть неслышным приказом. Изредка случались и настоящие побеги; но как же бывали удивлены счастливцы, когда вернувшись к своему народу, встречали прием более чем холодный, вынуждавший их в конце концов покидать родные места и скитаться в полном одиночестве.

Людям, склонным прислушиваться к лживым речам, Моргот внушал, что во всех их бедах повинны бунтовщики Нолдоры, и стоит только оставить их, как под рукой истинного Владыки Среднеземья к ним тут же придут почет и уважение. Справедливости ради надо сказать, что ни один человек из трех Домов Аданов не внял этим речам. Даже пытки Ангбанда не могли заставить их изменить своим союзникам и друзьям. С тех пор Моргот начал преследовать их с особой жестокостью. Гонцы Врага перебирались через горы и там сеяли семена смут и раздоров.

Говорят, что примерно в это время появились в Белерианде, придя, надо думать, из-за гор, Смуглые Люди. Некоторых из них призвал Темный Владыка, успевший завладеть их душами, других же привлекли разговоры о тучных землях, чистых водах и богатствах этого края, так что многие кочевые народы поворачивали стопы свои на запад.

Невысокие коренастые пришельцы с длинными сильными руками отличались смуглой, а то и желтой кожей. Некоторым из них удавалось куда проще поладить с гномами, чем с эльфами. И Дома их были весьма многочисленны. Маэдрос, видя убывающие силы Нолдоров и Аданов и, наоборот, неисчислимые резервы Ангбанда, извергающего из своих недр — все новые полчища орков, решил заключить союз с пришельцами. Он почтил дружбой двух самых видных вождей — Бора и Улфанга — и сделал это к вящему удовольствию Моргота, который добивался именно такого развития событии. Правда, будущее показало, что кое в чем он ошибся. Сыновья Беора — Борланд, Борлах и Борфанд обманули надежды Моргота, они пошли за Маэдросом и были верны ему. Зато сыновья Улфанга Черного — Улфаст, Улфарт и Улдор Проклятый не подвели Врага. Они поклялись Карантиру в вечной дружбе, но очень скоро вероломно нарушили данную клятву.

Пришельцы осели в Восточном Белерианде и получили от Аданов прозвание Вастаков. Они мало общались с Аданами, особой любви между ними так и не возникло. Народ Хадора не мог покинуть Хитлум, со всех сторон окруженный врагами. Дом Беора почти весь сгинул. Народа Халефь поначалу Северная Война не коснулась, они жили южнее, в лесу Бретиль. Но вскоре орки добрались и туда, однако получили неожиданно сильный отпор. Предания, повествующие о тех временах, воздают должное мужеству и стойкости Халадинов, отважно защищавших свои любимые леса. После падения Минас Тирита орочьи орды хлынули через Ущелье Сириона и неминуемо разорили бы всю страну до самой его дельты, но Халмир, вождь Халадинов, друживший с эльфами, охранявшими границы Дориата, сумел быстро известить о вторжении Владыку Тингола. Огромная дружина Синдаров, которой командовал Белег Тугой Лук, вместе с воинами Халмира неожиданно и страшно ударила по оркам из глубины леса, и орков не стало. Черный вал с севера разбился здесь о сверкающие топоры воинов Зачарованного Королевства. Долгие годы спустя орки не осмеливались даже пересекать Тейглин. Народ Халефь все еще держал оборону в Бретильских Лесах, и под этим прикрытием Нарготронд собирал силы.

С Халадинами в это время жили сыновья Галдора из Дор Ломина — Хурин и Хуор. Незадолго до начала Огненной Битвы два Дома Аданов собрались на великий пир, где отмечались свадьбы Галдора и Глоредель, детей Хадора Златовласого, с Харефью и Халдиром, детьми Халмира, вождя Халадинов. Поэтому сыновья Галдора воспитывались у своего дяди Халдира в Бретиле, как того требовали обычаи людей; мальчики тоже участвовали в битвах с орками, даже тринадцатилетний Хуор — его просто невозможно было удержать. В одном из боев их отряд оттеснили от основных сил, прижали к Бретильским Бродам, и ничего кроме плена и смерти не ждало их, если бы не помощь Ульмо, еще не покинувшего вод Сириона. Сильный туман встал с реки, скрыв воинов от преследователей, и дал им возможность уйти в Димбар. Здесь братья отбились от остальных и долго блуждали у подножья Криссаэгрима, пока совсем не запутались в каменном лабиринте. Выследил их Торондор. Два его могучих родича перенесли несчастных, почти потерявших сознание от голода и усталости, в Гондолин, до сей поры неведомый людям.

Узнав, откуда они родом, Правитель Тургон благосклонно принял неожиданных гостей. Недаром Ульмо в видениях предупреждал его о грядущих бедах и советовал приветить сыновей Дома Хадора, буде таковые появятся. Без малого год прожили Хурин и Хуор во дворце Правителя. Время это не прошло даром для Хурина: он многому научился у эльфов и даже постиг некоторые сокровенные замыслы Короля. Тургону полюбились сыновья Галдора. Он часто и подолгу говорил с ними и ни за что не хотел отпускать из Гондолина смелых и благородных юношей. Кроме того, оставался в силе приказ Короля, по которому никто, отыскавший дорогу в Скрытое Королевство, не покинет его до тех пор, пока Гондолин открыто не вступит в сражение.

Но братья не находили себе места. Они хотели вернуться и разделить со своим народом все беды и тяготы военного времени. И вот однажды Хурин сказал Тургону: