Дом Финвэ стоял на большой площади под маяком, и многие собравшиеся слышали слова Феанора. Финголфин и тут ничего не ответил, молча прошел сквозь толпу и отправился искать младшего брата.

Валары не могли не заметить волнений, но подлинной причины не знали. Поэтому, раз Феанор первым возвысил голос против них, они сочли его зачинщиком, решив, что причиной послужила его надменность и своеволие, хотя и остальных Нолдоров обуяла гордыня. Манвэ был удручен, но до поры лишь молча наблюдал за происходящим. Ведь Эльдары сами пришли в земли Амана и вольны уйти, когда захотят. Если бы они решились на такую глупость, Валары не стали бы им препятствовать. Однако то, что произошло на Совете у Финвэ, не могло остаться безнаказанным. Слова и поступки Феанора возмутили и огорчили Валаров. Его призвали в Круг Судеб и потребовали ответа. Множество Нолдоров собралось там же. Феанор стоял перед Мандосом и отвечал на вопросы Валаров. Только здесь тайное стало явным, только теперь раскрылись козни Мелькора. Тулкас немедленно отправился за злодеем. Но какова бы ни была роль Мелькора в происшедшем, Феанор все равно оставался виновным в нарушении мира Валинора и в том, что осмелился поднять руку на брата. Мандос изрек:

— Ты говоришь о рабстве. Тогда и ты раб и будешь им везде. Манвэ — повелитель всей Арды, а не одного только Амана. Ты нарушил закон, выслушай приговор: ты покинешь Тирион на двенадцать лет. Обратись к себе, вспомни, кто ты и как пришел сюда. По истечении двенадцати лет дело твое будет предано забвению, если обиженные тобой простят тебя.

Тогда сказал Финголфин:

— Я прощаю брату моему. — Но молча стоял Феанор перед Валарами. Потом он повернулся, покинул место Совета и ушел из Валмара. Его сопровождали сыновья. На севере Валинора, высоко в горах, возвели они гордый дворец-крепость Форменос. Там хранились их сокровища и оружие, там, в глубокой кладовой, окованной металлом, заперты были Сильмариллы. Спустя время пришел к любимому сыну и Финвэ. Правление Нолдорами он передал Финголфину. Так ложь Мелькора обрела видимость правды, и случилось это по вине самого Феанора; раздор же, посеянный Мелькором, остался надолго и спустя многие годы все еще жил меж сыновьями Финголфина и Феанора.

Мелькор, узнав о том, что его намерения раскрыты, прикинулся облаком, медленно плывущим над горными вершинами, и так ускользнул от Тулкаса. Многим показалось, что свет Дерев с тех пор померк, а тени вытянулись и потемнели.

Долго не показывался Мелькор в Валиноре. Даже вестей о нем не было слышно. Но однажды, неожиданно, он возник перед воротами горного дома Феанора и вызвал его для беседы. Используя весь свой ум и хитрость, заверял он гордого сына Финвэ в дружбе и убеждал бежать из-под власти Валаров.

— Видишь, насколько я был прав, — говорил он. — Тебя несправедливо изгнали, а Нолдорами правит Финголфин. Но если твой дух не утратил стремления к свободе, я готов помочь. Я могу унести тебя с этого маленького клочка земли. Разве перед тобой не Валар? Да, я такой же, как и те, кто восседает в Креслах Совета Валинора, разве что сильнее многих из них. Но я всегда был другом Нолдоров, самых умелых и доблестных на Арде.

Молча слушал Феанор речи Мелькора. Ожесточенный и оскорбленный изгнанием, он не мог решить, принять ли помощь Мелькора, довериться ли ему? А Мелькор, видя сомнения Феанора и зная, что он давно стал рабом Сильмариллов, решил подлить масла в огонь.

— Вижу, надежный оплот ты возвел. Только не надейся, что в пределах владений Валаров какая- нибудь сокровищница будет достаточно крепка, чтобы уберечь Сильмариллы!

Здесь Мелькор перестарался. Упоминание о Камнях разбудило дремавшее пламя. Феанор словно прожег взглядом прекрасную оболочку Мелькора, проник в его помыслы и узрел страстную жажду обладания Сильмариллами. В гневе проклял он Мелькора страшными словами и выгнал вон, захлопнув ворота перед одним из самых могучих духов Эа.

И Мелькор с позором удалился. Отовсюду грозила ему опасность, не время было мстить, но черный огонь мести кипел в нем. Финвэ, узнав о случившемся, в великом страхе поспешил отправить гонцов в Валмар.

Гонцы застали Валаров в Креслах Совета. С беспокойством взирали Стихии Арды на удлинившиеся тени.

Едва прозвучали первые слова, Оромэ и Тулкас вскочили и собрались в погоню, но в это время прибыли вестники из Эльдамара. Они сообщили, что Мелькор объявился. С вершины Туны видели эльфы, как он разгневанным смерчем несся через Калакирью, а потом повернул на север. Тень его накрыла Альквалондэ и умчалась к границам Арамана.

Да, Мелькор покинул Благословенный Край. Валары напрасно ждали вестей о нем. Все было спокойно, и незамутненным светом сияли Два Древа. Но черная туча сомнений словно бы наползла с севера и к радости обитателей Амана отныне примешивалась тревога и предчувствие близкой беды.

Mанвэ считал, что Мелькор укрылся в своих старых владениях на севере Среднеземья. Оромэ и Тулкас обыскали весь север от берегов Тэлери до ледяных пустошей, но не обнаружили даже следов Врага. Мелькор исчез. Валары усилили охрану северных границ, но и она оказалась втуне, ибо на самом деле Мелькор, миновав земли Тэлери, повернул назад и незримым перенесся далеко на юг. Он все еще продолжал оставаться Валаром и мог менять облик и бродить невидимым, хотя уже близилось для него время утраты этой способности.

Так безвидным и прибыл Мелькор в мглистый Аватар. Далеко к югу от Эльдамара, у подножия Пелоров, тянулись мрачные берега этого темного, неизведанного края. Там между черным холодным морем и отвесными кручами гор лежали самые непроглядные темени в мире. Там, в Аватаре, никому неведомо, жила Унголианта.

Эльдары не знают, откуда она пришла в мир, но, говорят задолго до того, как Мелькор поднял руку на владения Манвэ, она выступила из тьмы, окружающей Арду, а родом была из первых сильных духов, чью сущность исказил Мелькор. Унголианта не знала и знать не хотела никаких хозяев, никаких условий и договоров, ничто не существовало для нее, кроме собственного вожделения, кроме жажды насытить свою пустоту. Когда Оромэ очищал север от всякой нечисти, Унголианта перебралась на юг, а потом прокралась обратно, к границам Благословенного Края. Дело было в том, что она больше всего в мире ненавидела свет и одновременно больше всего жаждала света как самой лакомой пищи.

В облике чудовищного паука жила она в горах, заплетая ущелья черной паутиной, улавливающей даже малую толику света. Им питалась Унголианта, извергая смрадную мглу, расползавшуюся вокруг ее логова. Давно сидела она здесь, все вокруг пропиталось ее тлетворными миазмами, и ни единый луч света не проникал сквозь них. Унголианта голодала.

И вот в Аватар явился Мелькор. Здесь он снова принял облик грозного тирана, внушающего ужас Владыки Тьмы. Отныне и навеки облик этот стал его единственной и настоящей формой. Здесь, среди черных теней, непроницаемых даже для всевидящего Манвэ, Мелькор нашел Унголианту и посвятил в планы своей мести. Унголианта страшилась мощи Владык, но голод терзал ее невыносимо. Тогда Мелькор пообещал: «Если ты будешь послушна моей воле, я сумею унять твой голод. Сделай, как я велю, и, клянусь, ты получишь все, что будет в моих руках». Он легко клялся, этот Мелькор, легко, потому что смеялся над любой клятвой.

Унголианта согласилась. Она окутала себя и Мелькора в Ничто, потом стала быстро плести сеть, перебрасывая нити с утеса на утес, через пропасти и трещины, все выше и выше, пока не дотянулись они до вершины Хиарментира, высочайшей горы на всем юге.

Валары не интересовались этим бесплодным, позабытым краем, но, если бы теперь, они устремили взор на юг, там, на далекой вершине они заметили бы стоявших рядом Мелькора и Унголианту.

Перед ними расстилались леса Оромэ, западнее — золотились высокой пшеницей поля Йаванны, а еще дальше к северу в дивном свете Телпериона и Лаурелина сверкали серебром дворцы Валмара. Расхохотался Мелькор, сорвался вниз и вихрем понесся на север. Рядом бесшумно струилась Унголианта,