(VI.23) «по тропам зеленым / торопится Грани», а также из речи Зяблика (V.51) «зелены тропы / в землю Гьюки». В крайне сжатом изложении Снорри говорится то же самое.

Однако в саге Сигурд ехал от Хиндарфелла до тех пор, пока не прибыл к дому некоего знатного человека по имени Хеймир. Он был женат на сестре Брюнхильд по имени Беккхильд: она оставалась дома и занималась рукоделием, в то время как Брюнхильд носила шлем и броню и ходила в бой (отсюда их имена: др.-исл. bekkr «скамья» — так называли длинные сиденья в древнескандинавском доме, и brynja «броня, кольчуга»). Сигурд долго прогостил там в великом почете.

Далее нам сообщается, что Брюнхильд была воспитанницей Хеймира; она вернулась под его кров, жила отдельно от всех и ткала ковер, на котором изображены были подвиги Сигурда: как он сразил дракона и завладел сокровищем. Однажды сокол Сигурда взлетел на высокую башню и уселся в оконнице. Сигурд поднялся следом и увидел женщину великой красоты, которая ткала по ткани его деяния, и узнал в ней Брюнхильд.

На следующий день Сигурд пошел к ней, и в конце странного разговора Брюнхильд молвила: «Не судила судьба, чтоб мы жили вместе; я — поленица, и ношу я шлем с конунгами ратей; им прихожу я на помощь, и мне не наскучили битвы». Но когда Сигурд сказал, что ежели так, то «тяжелее терпеть такое горе, чем рану от острой стали», Брюнхильд ответила, что будет водить воинские дружины, «а ты возьмешь в жены Гудрун Гьюкадоттир». — «Не обольстит меня ни одна королевна, — сказал Сигурд, — и нет у меня двух мыслей в этом деле; и в том клянусь я богам, что на тебе я женюсь и ни на ком другом». Тогда Брюнхильд сказала то же; Сигурд вручил ей золотое кольцо, «ok svor?u nu ei?a af nyju» («вновь обменялись они клятвами»). На том Сигурд ее покинул, и здесь глава саги заканчивается.

В этой версии Брюнхильд приходится дочерью конунгу Будли (Bu?li) и сестрой Атли (Аттиле). То же самое мы читаем и у Снорри.

В «Песни» от этого удивительного поворота сюжета в истории Сигурда не осталось и следа; но рассмотрение трактовки этой части легенды автором саги я отложу до конца комментариев к «Песни» (см. Примечание о Брюнхильд, с. 262).

Далее в саге рассказывается о королевстве Гьюки, которое лежит «к югу от Рейна», о жене Гьюки Гримхильд (она названа чародейкой и женщиной лютого нрава), о его трех сыновьях Гуннаре, Хёгни и Готторме и о его дочери Гудрун (Gu?run). Говорится, будто однажды Гудрун обратилась к одной из своих служанок и поведала, что ее печалит некий сон.

Со сна Гудрун начинается часть VII «Песни», однако мой отец изложил этот эпизод совсем иначе, нежели в саге. В саге Гудрун приснилось, будто на руке у нее сидит прекрасный сокол с золотыми перьями, и сокол этот ей дороже всего на свете — она охотнее рассталась бы со всем своим богатством, нежели с ним. По мнению служанки, сон предвещал, будто к Гудрун посватается какой-нибудь королевич: он будет хорош собою, добронравен и девушка полюбит его всей душой. «Обидно мне, что я не знаю, кто он такой. Нужно нам поехать к Брюнхильд; верно, она знает», — сказала на это Гудрун.

Так и сделали. Гудрун со свитой прибыли к палате Брюнхильд, что была вся изукрашена золотом и стояла на горе. Гудрун поведала Брюнхильд свой сон, но не тот, о котором речь шла прежде: теперь девушка рассказывает о великолепном олене с золотой шерстью, который фигурирует и в «Песни». Но в своем произведении (VII.1–5) отец объединил и свел воедино оба эпизода, опустив сон о соколе; причем сон (сны) Гудрун теперь толкует не служанка и не Брюнхильд, а мать девушки Гримхильд. Содержание сна об олене из «Песни» (VII.2–4) взято из саги, но есть одно важное отличие. В саге Гудрун говорит Брюнхильд: это «ты» застрелила оленя у моих ног, это «ты» дала мне волчонка, забрызгавшего меня кровью моих братьев; в то время как в «Песни» олень гибнет от руки «дикой девы, / домчавшейся с бурей», а волка дарят некие абстрактно-безличные «они».

В саге, после того как Гудрун пересказала свой сон, Брюнхильд говорит ей: «Я могу предсказать все, что будет. Приедет к вам Сигурд, которого я избрала себе в мужья. Гримхильд даст ему с чарами сваренного меда: и будет это всем нам к великой распре. Ты им завладеешь, но скоро потеряешь; затем возьмешь ты Атли-конунга. Лишишься ты братьев и убьешь Атли». Гудрун говорит о том, что узнать это все для нее — «великое горе», и возвращается в отчий дом.

Возможно, этот эпизод заимствован автором саги из песни, в которой содержание истории излагается как пророчество; то же самое можно видеть в других фрагментах «Эдды». Но как отдельная составляющая повествования, свидетельствующая о провидческом даре Брюнхильд, он смотрится просто нелепо. Как отмечал мой отец, «Предвидение — опасный элемент повествования». В «Песни» он, само собою, полностью избавился от визита Гудрун к Брюнхильд, а Гримхильд никак не истолковывает сон дочери, но, напротив, пытается успокоить ее ссылками на погоду (как служанка в саге) и моралью о том, что «сон часто сулит / свет — через тьму, / добро — через зло». Сестра Брюнхильд Беккхильд в «Песни» также не фигурирует; равно как и Атли, сын Будли, в роли брата Брюнхильд. Где жила Брюнхильд после того, как рассталась с Сигурдом, нам не сообщается: «вернулась в вотчиму / владычица гордая», «воротилась в вотчину, / вестей дожидаться» (VI.23). В начале части VIII мы видим ее в ее же собственном дворце — славной владычицей, дожидающейся Сигурда (1–2).

В саге, равно как и в «Песни», Сигурд верхом на Грани со всем грузом сокровищ прибывает к чертогам конунга Гьюки. Гостя принимают с почетом; Сигурд разъезжает вместе с Гуннаром и Хёгни, которых во всем превосходит. Гримхильд заметила, как сильно Сигурд любит Брюнхильд и как часто говорит о ней, но подумала, как хорошо было бы, если бы гость, при его великих достоинствах и несметном богатстве, взял за себя Гудрун и обосновался там. Она приготовила колдовское зелье и дала Сигурду его выпить, и тот позабыл о Брюнхильд.

В «Песни» на пиру, устроенном по прибытии Сигурда, появляется новый элемент повествования: песни, исполняемые под аккомпанемент арфы Гуннаром (о войне между готами и гуннами, 14–15) и Сигурдом (о Фафнире и золотом кладе и о Брюнхильд на Хиндарфелле, 16–18). Здесь же рассказывается о походе Сигурда в исконную землю Вёльсунгов, дабы отомстить за смерть Сигмунда (24–29). В саге это событие произошло гораздо раньше, причем помощь Сигурду оказал конунг Хьялпрек (см. с. 221), в то время как в «Песни» ему содействуют Гьюкинги. Здесь в «Песни», так же как и в саге, появляется Один, но роль ему отведена совершенно иная. В саге (основанной на стихах из «Речей Регина») корабли попали в великий шторм, но Один встал на мысу и окликнул плывущих; и когда его взяли на струг, непогода унялась. В «Песни» (28–29) он появляется по завершении битвы, приветствует Сигурда в древнем доме Вёльсунгов (крыша его обрушилась, громадное дерево, служившее дому опорой, засохло) и предупреждает, что судьба Сигурда лежит не в земле его предков. Один говорит: «Королевич по крови, / конунг ты ныне; / невеста зовет тебя / за волны морские»; и по возвращении Сигурд вспоминает слова Брюнхильд «королевой была я, / конунг сужден мне» (VI.22, VII.35).