по свежим следам записал рассказанное, отобразив услышанное в малоизвестной новелле «Ужас». Вот она:

«Будучи ещё молодым, Тургенев как-то охотился в русском лесу. Бродил весь день и к вечеру вышел на берег тихой речки. Она струилась под сенью деревьев. Вся заросшая травой, глубокая, холодная, чистая. Охотника охватило непреодолимое желание окунуться. Раздевшись, он бросился в воду. Высокого роста, сильный и крепкий, он хорошо плавал. Спокойно отдался на волю течения, которое тихо его уносило. Травы и корни задевали его тело, и лёгкое прикосновение стеблей было приятно. Вдруг чья-то рука дотронулась до его плеча. Он быстро обернулся и… увидел страшное существо, которое разглядывало его с жадным любопытством. Оно было похоже не то на женщину, не то на обезьяну. Широкое и морщинистое, гримасничающее и смеющееся лицо. Что-то неописуемое – два каких-то мешка, очевидно, груди, болтались спереди; длинные спутанные волосы, порыжевшие от солнца, обрамляли лицо и развевались за спиной. Тургенев почувствовал дикий леденящий страх перед сверхъестественным. Не раздумывая, не пытаясь понять, осмыслить, что это такое, он изо всех сил поплыл к берегу. Но чудовище плыло ещё быстрее и с радостным визгом то и дело касалось его шеи, спины, ног. Наконец, молодой человек, обезумевший от страха, добрался до берега и со всех сил пустился бежать по лесу, бросив одежду и ружьё. Страшное существо последовало за ним: оно бежало так же быстро и по-прежнему повизгивало. Обессиленный беглец – ноги у него подкашивали ль от ужаса – уже готов был свалиться, когда прибежал вооружённый кнутом мальчик, пасший стадо коз. Он стад хлестать отвратительного человекоподобного зверя, который пустился наутёк, крича от боли. Вскоре это существо, похожее на самку гориллы, исчезло в зарослях».

Конечно, это исключительный случай в биографии писателя – настолько необычный, что, отобрази он его в рассказе, даже с подзаголовком «фантазия», быть бы ему обвинённым по меньшей мере в надуманности. Осознавая всю неординарность случившегося, Тургенев лишь раз, да и то в кругу близких людей, вспомнил о том ужасном и таинственном происшествии. Большего ему не позволила внутренняя цензура: он был реалистом, но то событие явно выходило за всякие границы общеприемлемой реальности. А отдельные элементы таинственного в его произведениях были не столь круты, и читающая публика вполне могла воспринимать их как полет творческой фантазии. Видимо, писатель и сам расценивал свои «таинственные» творения подобным же образом, но присущие ему ощущение таинственных. сторон жизни и необыкновенно развитая интуиция позволили как бы невольно и в какой-то мере неосознанно отразить в «таинственных повестях» нечто большее – саму фантастическую реальность, облечённую в изысканно художественную форму.

Возьмём, например, рассказ «Призраки», как было уже упомянуто, первый в ряду «таинственных» произведений Тургенева. В основе сюжета – необычные ночные полёты героя рассказа, который стремительно проносится над землёй в объятиях призрака в образе женщины по имени Эллис. «Я начинал привыкать к ощущению полёта и даже находил в нём приятность: меня поймёт всякий, кому случалось летать во сне» – такими словами описывает автор странные впечатления своего героя, который со временем убеждается, что это вовсе не сон, а нечто большее: «Эге-ге! – подумал я. – Летанье-то, значит, не подлежит сомнению».

…Со времени написания «Призраков» прошло около столетия, прежде чем парапсихологи обратили внимание на рассказы людей о порой испытываемых ими необычных переживаниях, известных под названиями «выхода из тела», «внетелесного состояния», «астральной проекции», «бродячего ясновидения» и некоторыми другими. Их отличительная особенность проявляется в возможности видеть сцены или события, недоступные приятию в том месте, где находится физическое тело очевидца. У последнего возникает ощущение, что его сознание временно покидает свою телесную оболочку и способно путешествовать по городам и весям. При этом он осознает, что это не сон, а нечто большее. Да и по возвращении в своё обычное состояние у него не возникает ощущения, что все случившееся было сном. Более того, в тех случаях, когда имелась возможность проверки сцен или событий, засвидетельствованных «вышедшим из тела» сознанием очевидца, их описание зачастую соответствовало действительности. Тому есть и надёжные подтверждения, полученные в эксперименте с людьми, чья способность «выходить из тела» проявляется по желанию. Обычно же «внетелесное состояние» возникает в случаях, когда человек оказывается на краю смерти в результате болезни или несчастного случая, иногда оно вызывается сильнейшим эмоциональным стрессом, но чаще всего проявляется без какой-либо очевидной причины во время сна. Феномен известен на протяжении всей человеческой истории, и его проявления совпадают у представителей самых разных стран и культур – в Египте, Тибете, Индии, Китае, в Америке и Европе.

У некоторых людей во время сна «выходы из тела» происходят систематически. Например, англичанин Д. Уайтмен в книге «Таинственная жизнь» (Лондон, 1960) поделился с читателями своим опытом свыше шестисот «выходов из тела». Американский бизнесмен Р. Монро в книге «Путешествия вне тела», опубликованной в США в 1977 году, обобщил личный опыт таких «путешествий» – он «выходил из тела» более девятисот раз! Его труд опубликован на русском языке издательством «Наука» в 1993 году.

Вот как, например, Монро описывает свой очередной «выход», состоявшийся 10 ноября 1958 года в послеобеденное время, а также результаты последующей проверки увиденного:

'Опять я всплыл вверх – с намерением посетить Брэдшоу и его жену. Сообразив, что доктор Брэдшоу болеет и лежит с простудой в постели, я решил навестить его в спальне, которую, бывая в доме, я ни разу не видел, и если потом мне удастся описать её, это и послужит доказательством моего визита. Опять последовал кувырок в воздухе, ныряние в туннель, и на этот раз ощущение подъёма в гору (доктор и миссис Брэдшоу живут милях в пяти от моего офиса в Доме на холме). Я – над деревьями, надо мной – чистое небо. На мгновение я увидел (в небе?) округлую человеческую фигуру, кажется, в каком-то широком одеянии и в шлеме на голове (осталось впечатление чего-то восточного), сидящую, сложив руки на коленях и, возможно, со скрещёнными ногами на манер Будды; потом она растворилась. Значения этого не знаю. Немного спустя двигаться в гору стало трудно, появилось ощущение, что энергия покидает меня и мне не одолеть этот путь. При мысли об этом произошло нечто удивительное – в точности такое чувство, будто кто-то взял меня ладонями под локти и поднял. Я почувствовал прилив силы, влекущей меня вверх, и быстро понёсся к вершине холма. Тут я наткнулся на доктора и миссис Брэдшоу. Они находились на улице, и на какое-то мгновение я оторопел, так как встретил их, ещё не достигнув дома. Это было мне непонятно: ведь доктор Брэдшоу должен лежать в постели. Доктор Брэдшоу был в лёгком пальто, на голове шляпа, его жена – в тёмном жакете, всё остальное тоже тёмного цвета. Они шли навстречу мне, и я остановился. Мне показалось, они в хорошем настроении. Они прошли мимо, не заметив меня, по направлению к небольшой постройке, похожей на гараж. Брэд плёлся сзади. Я поплавал туда сюда, махая рукой и безуспешно пытаясь привлечь их внимание. Тут мне послышалось, что доктор Брэдшоу, не поворачивая головы, говорит мне: «Я гляжу, тебе больше не нужна моя помощь». Решив, что контакт получился, я нырнул обратно в землю (?) и, оказавшись в своём офисе, вернулся в тело и открыл глаза. Всё вокруг было без изменения. Вибрация ещё не прекратилась, но я почувствовал, что для одного дня достаточно. Важное добавление. Вечером этого дня мы по: пили доктору и миссис Брэдшоу. Не сообщая, в чём дело, я поинтересовался, где они были между четырьмя и пятью часами. (Жена, узнав о моём визите, категорически заявила, что такого не может быть – хотя бы потому, что доктор Брэдшоу болен и лежит в постели.) Итак, я по телефону задал этот простой вопрос миссис Брэдшоу. Она ответила, что примерно в четыре двадцать пять они вышли из дома и пошли в гараж. Она собиралась на почту, а доктор Брэдшоу, решив, что ему не мешает подышать свежим воздухом, оделся и отправься с ней. Точное время вычислить нетрудно: на почте они были без двадцати пять – на машине от дома ехать туда минут пятнадцать. Я вернулся из своего путешествия к ним примерно в четыре двадцать семь. Я спросил, во что они были одеты. По словам миссис Брэдшоу, на ней были чёрные спортивные брюки, красный свитер, а сверху наброшен чёрный жакет для езды в Доктор Брэдшоу был в летней шляпе и светлом пальто. При этом никто из них меня не «видел» ни в прямом смысле, ни как-либо иначе, и они даже не подозревали о моём присутствии. Доктор Брэдшоу не припомнит, чтобы он что-либо говорил мне. Самое важное во всём этом: я ожидал застать его в постели, но не застал.

Слишком много совпадений. Я не собирался никому ничего доказывать. Только самому себе. Я убедился – поистине впервые, что это не просто сдвиг, травма или галлюцинация, а нечто большее, выходящее за пределы обычной науки, психологии и психиатрии вместе взятых. Удостовериться в этом было необходимо в первую очередь мне самому. Случай простой, но незабываемый'.

А теперь сравним некоторые фрагменты «путешествий», описанные в книге Монро и в «Призраках» Тургенева. Вот соответствующий отрывок из рассказа «Призраки»:

…Я взглянул вниз. Мы уже опять успели подняться на довольно значительную вышину. Мы пролетали над известным мне уездным городом, расположенным на скате широкого холма. Церкви высились среди тёмной массы деревянных крыш, фруктовых садов; длинный мост чернел на изгибе реки; все молчало, отягчённое сном. Самые купола и кресты, казалось, блестели безмолвным блеском; безмолвно торчали высокие шесты колодцев возле круглых шапок ракит; белесоватое шоссе узкой стрелой безмолвно впивалось в один конец города – и безмолвно выбегало из противоположного конца на сумрачный простор однообразных полей.

«Что это загород?» – спросил я.

«…сов».

«…сов в…ой губернии?»

«Да».

«Далеко же от дому!»

«Для нас отдалённости нет», – ответила герою рассказа Эллис.

А вот фрагмент похожего видения из «Путешествия» Монро, состоявшегося вечером 11 марта 1961 года:

…Начал медленно подниматься над зданием… Движение ускорилось, и вот уже вокруг знакомое голубое мелькание. Вдруг остановился и понял, что нахожусь высоко в небе, а внизу подо мной – сельский пейзаж с разбросанными там и сям домами. Местность выглядела знакомой, и мне показалось, что я вижу наш дом и другие здания между рекой и дорогой. Спустился вниз к дому и через минуту соединился со своим физическим телом. Сел, весь в целости, и с облегчением огляделся вокруг. Теперь я на месте!' А теперь вновь вернёмся к Тургеневу. Герой «Призраков» просит Эллис отнести его в Петербург, и она тут же выполняет его желание:

«Слуша-а-а-а-ай!» – раздался в ушах моих протяжный крик. «Слуша-а-а-а-ай!» – словно с отчаянием отозвалось в отдалении. «Слуша-аа-а-ай!» – замерло где-то на конце света. Я встрепенулся.

Высокий золотой шпиль бросился мне в глаза: я узнал Петропавловскую крепость. Северная, бледная ночь! Да и ночь ли это? Не бледный, не больной ли это день? Я никогда не любил петербургских ночей; но на этот раз мне даже страшно стало: облик Эллис исчезал совершенно, таял, как утренний туман на июльском солнце, и я явно видел все своё тело, как оно грузно и одиноко висело в уровень Александровской колонны.

Так вот Петербург! Да, это он, точно. Эти пустые, широкие, серые улицы; эти серо-беловатые, жёлто-серые, серо-лиловые, оштукатуренные и облупленные дома, с их впалыми окнами, яркими вывесками, железными навесами над крыльцами и дрянными овощными лавчонками; эти фронтоны, надписи, будки, колоды; золотая шапка Исаакия, ненужная пёстрая биржа; гранитные стены крепости и взломанная деревянная мостовая; эти барки с сеном и дровами; этот запах пыли, капусты, и рогожи, эти окаменелые дворники в тулупах у ворот, и скорченные мертвенным сном извозчики на продажных дрожках, – да, это она, наша Северная Пальмира.

Все видно кругом; всё ясно, до жуткости чётко и ясно, и все печально спит, странно громоздясь и рисуясь в тускло-прозрачном воздухе. Румянец вечерней зари – чахоточный румянец – не сошёл ещё и не сойдёт до утра с белого, беззвёздного неба; он ложится полосами по шелковистой глади Невы, а она чуть журчит и чуть колышется, торопя вперёд свои холодные синие воды. – Улетим, – взмолилась Эллис. И, не дожидаясь моего ответа, она понесла меня через Неву, через Дворцовую площадь, к Литейной. Шаги и голоса послышались внизу: по улице шла кучка молодых людей с испитыми лицами и толковала о танцклассах. «Подпоручик Столпаков седьмой!» – крикнул вдруг спросонку солдат, стоявший на часах у пирамидки ржавых ядер, а несколько подальше, у раскрытого окна высокого дома, я увидел девицу в измятом шёлковом платье, без рукавчиков, с жемчужной сеткой на волосах и с папироской во рту. Она благоговейно читала книгу: это был том сочинений одного из новейших Ювеналов.

“Улетим!” – сказал я Эллис. Минута, и уже мелькали под нами еловые лесишки и моховые болота, окружающие Петербург. Мы направлялись прямо к югу: небо и земля, все становилось понемногу темней и темней. Больная ночь, больной день, больной город – все осталось позади'.

Сравним этот фрагмент с описанием «путешествия» Монро, совершенного 30 октября 1960 года после полудня:

«Примерно в три пятнадцать лёг с намерением посетить Э. У. в его домике, находящемся на расстоянии пяти миль. С некоторыми затруднениями мне, в конце концов, удалось вызвать у себя состояние вибрации. Отделившись от физического тела, остался в комнате. Мысленно сконцентрировавшись на Э. У., медленно (сравнительно) тронулся в путь. Вдруг оказался над оживлённой улицей, перемещаясь над тротуаром на высоте примерно двадцать пять футов (на уровне верхнего края окон второго этажа). Узнал улицу (главная улица городка), узнал и квартал, над которым пролетал. В течение нескольких минут, скользя над тротуаром, разглядел заправочную станцию на углу и белого цвета машину со снятыми задними колёсами, стоящую перед раскрытыми решётчатыми дверями, перепачканными смазкой. Был расстроен тем, что не попал к Э. У. Не видя ничего достойного интереса, решил вернуться в физическое тело, что и проделал без каких-либо затруднений. Вернувшись, сел и стал анализировать, почему не попал туда, куда собирался. Следуя какому-то внутреннему побуждению, встал, спустился в гараж, сел в машину и проехал пять миль до городка, где жил Э. У. Решив извлечь хоть какую-то пользу из этой поездки и проверить виденное сверху, поехал к тому