факелов метались по серым плитам, путаясь с длинными лунными тенями, Он дошел до места, где начиналась галерея предков, и вступил между рядами тяжелых, из алого священного камня, вдвое выше человека статуй. Каждый из его предшественников оставлял изваянную еще при своей жизни фигуру, которую наследник устанавливал при церемонии вступления на трон как символ вечной и незыблемой власти императорского рода. Шенгуф так же поступил со статуей отца того человека, которого убил и чье место занял. Он был чужаком здесь, в этой навеки застывшей веренице бывших владык Гшамм, выскочкой и самозванцем, но деяниями своими, как он был уверен, он превзошел их всех, вместе взятых. Шенгуф вспомнил эпоху последнего перед собой императора и поморщился. Двор превратился в шутовской сад, о былом суровом величии Гшамм напоминали только стены цитадели и фрески храма. Знать проводила время в забавах, даже от жертвоприношения К'Таагу, равно как и от воинской службы можно было просто откупиться. Если бы новым Правителем стал настоящий принц, он вообще собирался распустить все войска, кроме стражи, и сократить священные ритуалы до простых шествий, без человеческих жертв. Именно это страшное святотатство, о котором прослышал вездесущий верховный жрец К'Таага, и подвигло его на подлог, а он, Шенгуф, тогда был только марионеткой, исполняющей чужую волю. Но кто, как не он, затем восстановил былую славу Империи? Десятилетиями приводил он к прежней покорности территории, где теперь имя К'Таага внушает невиданный благоговейный страх. Да, он перебил всю потомственную знать, включая женщин и детей, но ведь они же, прежде того, предались разврату и забыли традиции предков, сделав из Лантера увеселительный центр. Да, он уничтожил миллионы людей, единственная вина которых была в том, что они не желали платить вовремя подати, а ему нужно было кормить многотысячное войско. Зато теперь дань выплачивается с механической регулярностью и без всяких фокусов. Да, он загнал на рудники и в огнедышащие цеха толпы рабов, для которых единственной платой была плошка бурды и их собственная жизнь и где люди мерли, точно крысы в сухом смерче. Но он же создал несокрушимое войско, способное к завоеванию миров, сковал железной рукой тысячи сопливых идиотов, без чего их жизнь была бы лишена всякого смысла…

Повелитель снова поморщился. Теперь, после бегства от Рентии и конфуза возле Деу, вся эта патетика даже ему самому уже не казалась совершенно бесспорной. Хуже всего, что он перестал понимать своего бога. Возле Деу ему была весть об искуплении. Это было понятно. Но прошло так много времени, а никаких других точных велений не поступало. Неужели речь шла только о тех случаях с бассейном и дело завершилось несколькими внеплановыми жертвоприношениями? Сомнения, как червь, разъедали его дух, привычный к каменной несокрушимости. Даже его зрение, на которое он никогда не мог прежде пожаловаться, временами как будто предавало его. И в эти мгновения реальность искажалась, начинала плыть, меняясь и превращаясь в диковинные видения. И если прежде они были смутными и серыми, то в последнее время сделались ужасающе отчетливыми. Опять, опять…

Шенгуф отшатнулся, прислонясь пылающим затылком к холодной тверди крепостной башни, ибо перед собственным лицом увидел, как бесконечный ряд статуй начал постепенно светлеть, сияние шло изнутри, делая священный камень как бы излучающим свет… Наступила звенящая, мертвенная тишина. Статуи покрылись бесчисленными мелкими трещинками, сквозь которые прорывались острые, длинные, ослепительно-голубые лучи. И будто бы бесшумно осели на плиты кучками бесформенного гравия… Повелитель Лантера резко и вполне добровольно стукнулся головой. Это помогло. В глазах вспыхнули искры, ушиб болезненно заныл, но видение исчезло. Крыша под сумрачным ночным небом, полным темными, медленными тучами, приобрела обыкновенный вид. Ветер пронзительно выл между узкими проемами стен, и этот звук почему-то успокоил его. Тяжело вздохнув, Шенгуф почувствовал усталость и опустошенность. Горячка внезапно прошла, так что было самое время вернуться в спальню.

Если бы данным давно, миллиарды лет назад, кто-нибудь сделал то же, что ныне собирались проделать мы, история этого мира выглядела бы совершенно по-другому… или вовсе бы не состоялась. Я стояла на галерее большого зала и наблюдала, как по стенам текут сигнальные огни огромной энергосети «Тихо Браге». Для того чтобы удалить из этой звездной системы Камень, нам требовалась энергия, по мощности и структуре большая, чем выдавали все силовые установки нынешней империи Гшамм за десять местных лет. Собственно, основная часть работы досталась Лерни, а мы на данном этапе были только сочувствующей группой поддержки. Надо признать, что во всей истории с Камнем техномаг проявил себя настоящим виртуозом. Похищение опасной реликвии прошло как по маслу. «Жучки» элегантно блокировали все системы слежения за объектом, а затем, облепив его со всех сторон, левптировали наружу через автоматически открытый люк. После еще один рой микроавтоматов слепился в точное внешнее подобие украденного нами Камня, так что аборигены по сию пору уверены, что у них ничего не пропадало. На самом деле смертоносный груз теперь хранился на нашем корабле, и мы хотели отправить его назад, к звезде Ширк, частью оболочки которой он когда-то и являлся. Тогда эта система переживала драматический момент перехода из двойного состояния в тройное, и осколки гигантской вспышки разлетелись по мировым линиям, в частности попав и на эту планету через причудливую игру гравитационных сил и пространства- времени… Будь это обычный метеорит, при таких небольших его размерах ничего особенного бы не случилось. Но это было куском сверхрадиоактивного, состоящего из звездной праматерии вещества, и его излучения вызвали в этом мире целый каскад последствий. Активизировались прежде инертные зоны поверхности, изменились параметры магнитного поля и спектр собственных излучений мира. Это было полезно для самого геоида, но опасно для развития активных форм, жизни и разума. Кроме того, временно открылся коридор, связывающий эту область пространства с инсектоидными зонами, отчего склеротский клон сумел добраться до свежерожденного мира. К тому моменту СИНЛАР уже построил под поверхностью стабилизирующие элементы, частью которых затем стал Стивен в своем сонном виде, пригодном для удержания гуманоидных модельных частот. Но инсектный разум (в отличие от обычных насекомых, которые вымерли тут же, как только СИНЛАР взял Гшамм под свою опеку) сумел адаптироваться и достаточно поработать, чтобы уничтожить первичную цивилизацию Гшамм и внедрить в информационные потоки свои собственные программы. Миллиарды лет понадобились для того, чтобы развились экосистемы, существующие без примеси инсектных форм, но все предосторожности оказались тщетны, когда местные испытатели терпения природы решили проникнуть в сущность Хранителя Камня. Страшное древнее зло этой планеты пробудилось, но так хитро, что СИНЛАР не мог с ним покончить до конца определенного планетарного цикла, иначе это вызвало бы чудовищные катаклизмы (о чем сразу подумал Стивен) и пришлось бы все начинать сначала.

Теперь все изменилось — и мы могли закрыть коридор силы звезды Ширк. Терминал выделил нам энергию и выдал санкцию на весь процесс.

Если рассматривать это как зрелище, чисто эстетически, то грозная суть пропадает, все выглядит феерией цвета, чем-то вроде усложненной версии фигур Лиссажу, посреди молниеносно меняющихся картин силовых потоков. Лерни руководил процедурой, не отрываясь от контрольных экранов, Стивен окаменел перед моделью Гшамм, вперив взгляд в мелькание данных на объемной проекции, так что только мы с Нат, стоя за мощнейшей полевой защитой, смотрели на собственно сам Камень. Сгустки энергий сплелись над ним, били миллионвольтные радужные молнии, из самой субстанции, которая стала постепенно разуплотняться, сыпались фонтаны искр. На самом деле все произошло очень быстро. Когда от куска звездной плоти внутри силового шара не осталось и тени, Лерни испустил вздох облегчения, Стивен смешно хмыкнул носом, а я посмотрела на часы. Прошло всего лишь полминуты объективного линейного времени, хотя казалось, все длилось не меньше получаса. Таково было наше общее напряжение, которое стало постепенно, волнами, спадать. Структурный маг шевельнулся и повертел головой на затекшей шее:

— На поверхности близко к норме, — хрипло сообщил он. Т-4 помассировал себе виски:

— Хорошо. Самое тяжелое позади.

Молча мы согласились с ним. Предстояло еще множество дел, но то самое, сверхчеловеческое, наиболее древнее и опасное, мы убрали. Я не могла удержаться, чтобы не похвалить:

— Вы, ребята, молодцы.

— Еще надо проследить отдаленные резонансы, — ворчливо заметил Стивен, который не любил комплиментов, если считал дело незаконченным. Техномаг же снисходительно кивнул, явно польщенный. Вот кто у нас тщеславен, точно оперный тенор.

Я продолжала самым невинным тоном:

— А теперь пора отправлять наших «крыс» в подземелье.