Личность убийцы установили быстро — вохровец, недавно принятый на работу, как обнаружилось, по подложным документам. Когда на рысях добрались до его берлоги, она стояла холодная и пустая. Тю-тю.
Имелись более или менее похожие (позже оказалось, сильно непохожие) мутные фотографии преступника из личного дела. Их в момент размножили, роздали всему личному составу. Постовые выучили назубок рост, приметы, во что одет.
Ведь в те времена милиционеры не проносились мимо обывателей стремительно и неведомо куда в своих желтых автомобилях. Наблюдая за уличной жизнью, они стояли именно на посту, на месте, известном окружающим, друг от друга в пределах слышимости заливистого свистка. Один даст трель — трое окрестных бегут на помощь. И ничего, успевали.
Могут возразить: еще будочников припомнили бы! Оно, конечно. Нынче бандиты гоняют на скоростных «мерседесах». И мы всей-всей душой за техническое оснащение милиции. Но почему, листая современный зарубежный роман, нет-нет натыкаешься на фразу: «Показалась фигура полицейского, совершающего свой обычный обход»? Видать, им, беднягам, машин не хватает. (Шутка.) Мы это к тому, что жалеем о постовых, от них была немалая подчас польза. Возвратимся к происшествию на заводе Войтовича, и судите сами.
Вечером 6 ноября рядовой милиционер 68-го о/м Лапшин (круглогодичный постовой), сдав после смены оружие, шел домой через площадь трех вокзалов. И вдруг из тысячной толпы выхватил взглядом плечистого парня. Тот и похож-то не был на разыскиваемого убийцу — с ног до головы переоделся, да еще усы обрил. И все же у Лапшина ухнуло сердце: он!
Прыгнул он на парня рискованно, метров с шести, потому что медлить уже доли секунды нельзя было — глазами встретились. Прыгнул, взял в железные объятия, притиснул руки к бокам (каждая держала в кармане по пистолету на боевом взводе), спросил: «Ты меня понял?». Тот выдохнул: «Понял». Остальные четыре ствола тоже оказались при нем.
Услыхав о задержании, примчался начальник столичной милиции. Обнял Лапшина: «Говори, чем наградить. Все сделаю!». Тот — не смейтесь, читатель! — попросил ускорить перевод его из милиционеров второй категории в первую. «Уж очень жить не на что, товарищ генерал!». И продолжал служить в своем привокзальном о/м.
Такова одна история о розыске. Теперь другая.
Случилось чуть ли не впервые ограбление сберкассы в Москве. Человек в полумаске и перчатках, молча помахивая обрезом, заставил трех пожилых женщин сложить всю наличность в подставленный чемодан. После чего удалился, вымолвив только в похвалу себе: «Сработано по-шахтерски!»
Женщины сумели описать внешний вид грабителя, цвет шляпы, покрой пальто и особенно подробно чемодан. Сыскной аппарат был заряжен, нацелен и взмылен. Результат не замедлил.
Отталкиваясь от «Сработано по-шахтерски», в поезде на Донбасс опергруппа взяла пассажира, раздававшего в вагоне-ресторане княжеские чаевые. И попала в точку.
Раньше всего прочего оперативников волновало, где он, зараза, прятался в ночь после ограбления, когда они, вывалив языки, проводили повальные осмотры чердаков, подвалов, притонов для бомжей и т. д. Пассажир охотно рассказал прелестную новеллу, которую затем подтвердил милиционер пригородной железнодорожной станции «42-й км».
Обходя в третьем часу ночи платформу, он заметил мужчину, спавшего на скамье с чемоданом вместо подушки под головой. (Тем самым чемоданом!). Милиционер забеспокоился, чтобы мужик не простыл на холоду или, чего доброго, у него не отняла последние шмотки местная шпана. Так что счел за лучшее отвести бедолагу в помещение билетной кассы и устроил в тепле до первой электрички.
В отличие от предыдущего случая преступник не менял ни одежды, ни чемодана. Но добросердечный блюститель порядка в упор не видел объявленных примет!
Пример далеко не единичный. Так на что же рассчитывала бригада Дайнеко и Мудрова, рассылая по стране «фоторобот»?
Меньше всего на то, что ловкач на чем-то «засыпется» и попадет в милицию, где его физиономия не останется незамеченной. Он был слишком увертлив и предусмотрителен, чтобы влипнуть по-глупому.
Нет, рассчитывали на другое. Сведений о преступнике было достаточно для предсказуемости его поступков в определенных ситуациях. Или, как нынче модно говорить, для построения «модели» преступника. И «модель» предопределила: у прототипа ее одно из слабых мест — жадность и неразборчивость. Укравши накануне золотые часы и кольцо с бриллиантом, он мог тут же польститься на пятерку из студенческой стипендии.
Было соображение и чисто житейского свойства, опирающееся на поговорку «мир тесен». Крутясь в курортных городах, мелькая на вокзалах, в аэропортах — на пересечении человеческих потоков, которые нежданно-негаданно сводят годами не видевшихся людей, — преступник обязательно должен был сталкиваться и с кем-то из прежних своих приятелей или земляков, кому известны его подлинное имя и происхождение.
Итак, задана ситуация — встреча с давним знакомым. Как в подобном положении поведет себя наш ловкач? «Модель» подсказывала: почти наверняка и тут не утерпит, постарается чем-нибудь да поживиться.
В них-то, в этих давних знакомцев, и «целились» Дайнеко с Мудровым, объявляя всесоюзный розыск. Местная милиция получила указание предъявлять «фоторобот» всем, кто стал жертвой любого надувательства, обмана, шантажа со стороны ранее известного человека.
Слышим скептический голос читателя: ну можно ли всерьез ожидать такого стечения обстоятельств? Ведь это расчет буквально «на авось»!
Мы тоже побаивались, что выпадет «пусто-пусто», но Дайнеко отмахнулся от сомнений.
— Это вам не литература и не кино. Это жизнь.
— Согласны, жизнь щедра на совпадения. То, что в литературе выглядит натяжкой, в жизни происходит на каждом шагу. Но все же подумай: ты собираешься найти иголку в стоге сена, да еще чтобы в нее уже была вдета путеводная ниточка!
— Вот именно. Я головой ручаюсь, что он натыкался на старых знакомых не раз и не два. Только бы не постеснялись заявить, что околпачены!
Расчет оказался на удивление верным, даже большого терпения набираться не пришлось. Однажды утром все оживились, заулыбались. Телетайп отстучал: «Разыскиваемый преступник опознан гражданином Базилюком, служившим с ним совместно в армии, как Ладжун Юрий Юрьевич, уроженец г. Мукачево. Протоколы опознания и допроса Базилюка высланы «авиа».
Базилюк встретил бывшего однополчанина в вагоне-ресторане, простодушно обрадовался и согласился ссудить ему почти всю свою наличность (27 рублей) «до Свердловска», где Ладжуна, дескать, будет ждать на вокзале жена с деньгами. Он записал адрес однополчанина, обещал наведаться в гости, и все бы хорошо, если бы приятный попутчик вдруг не сошел, не доехав до Свердловска.
Показания кровно обиженного Базилюка летели «авиа» где-то на полдороге к Москве. Но сейчас Дайнеко и его товарищей интересовали не столько эти показания, сколько родина Ладжуна. Разумеется, не потому, что они надеялись застать его там; схема «гастролей» наглядно свидетельствовала: этого волка кормят и поят ноги. Но чему же тогда радоваться? Если дома он не сидит и всегда прикрывается чужими документами, то что проку знать его истинную фамилию и место рождения? Ан, нет, это очень важно: здесь можно получить подлинные фотографии; узнать прошлое человека; выйти на его родственные связи и круг друзей-приятелей (или неприятелей), до которых время от времени доносятся и вызывают оживленные толки слухи о новых похождениях «Юрки Ладжуна».
Мукачевский уголовный розыск работал оперативно. Уже вечером стало известно, что только что возвратившаяся из командировки Л. Павлова (некогда учившаяся в одном классе с Ладжуном) за день до отлета из Москвы видела его на Ленинградском вокзале. Тот выглядел хорошо, был прекрасно одет и — что ее насмешило — ночной порой щеголял в очках с затемненными стеклами. Пока Павлова шла по перрону, он сел в «стрелу».
— Погулял в столице и позавчера отбыл к берегам Невы. Живут же некоторые! — усмехнулся Дайнеко. — Пожалуй, в Ленинград он не на один день. — Дайнеко обернулся к Мудрову. — Если, конечно, доехал, а не притормозил, как по пути в Свердловск.
— Это проверяется очень просто. — Мудров был уже в дверях, конец фразы долетел из коридора: — Запросим поездную бригаду…
Остановимся на минутку на этом «очень просто». Сотрудники уголовного розыска употребляют эти слова часто и охотно; вероятно, невольным отголоском будут они звучать и в нашем рассказе, и на этом «очень просто» мы будем порой проскакивать действия, требующие огромного труда, терпения, выдумки, а то и риска.
Так вот, к примеру, запросили поездную бригаду. То есть:
выяснили в отделе кадров состав проводников «стрелы» в ту ночь и их адреса (с учетом замены заболевших);
в день после прихода поезда, когда проводники отдыхают, всех их посетили дома, опросили, показали фото Ладжуна, описали его манеру держаться и разговаривать;
и так в тройном объеме, потому что «стрелой» в обиходе называют три идущих подряд экспресса Москва-Ленинград, и Павлова могла видеть Ладжуна входящим в любой из этих поездов, тем более что все они были составлены из красных вагонов.
Выяснилось: никаких пропаж или иных событий не случилось. Предъявленный для опознания пассажир ничем особенным не запомнился. Похоже, ехал, а может, и нет. Но если ехал, то до Ленинграда; раньше не сходил, это застряло бы в памяти.
Прямо из министерства, не заглянув домой, Мудров помчался на аэродром.
— Считаете, есть какой-нибудь шанс? — режиссер Виктор Виноградов испытующе всматривался в лицо Дайнеко.
— Почему ж нет? Конечно, есть шанс.
— Но ведь в Вильнюсе-то… а в Ленинграде, небось, и подавно…
— Почему «подавно»? Вижу я, братцы, что вы маловеры! Сейчас соль не в том, Вильнюс или Ленинград. Если глаз мне не изменяет, Мудров дошел точь-в-точь до кондиции. Он уже способен поймать Ладжуна где угодно. Хоть на Марсе!
Теперь представьте себе настроение съемочного коллектива. Впервые на Центральном телевидении решили выпустить большой документальный фильм о работе органов МВД. Долго колебались в выборе дела, потом ждали, пока оно сдвинется с мертвой точки. Наконец начали снимать, но…
— Действия мало, — твердил Виноградов. — Мало внешнего действия. Кино — это движение. Нельзя сложить ленту из одних статичных планов!
И вот, если Михаилу Петровичу «глаз не изменял», то приближалось эффектное драматическое событие: задержание преступника. А мы сидели сложа руки! Виктор Виноградов пошел в атаку на собственное начальство и на Михаила Петровича и добился, чтобы в группу задержания был включен хотя бы один оператор с ручной камерой.
С него взяли клятву беспрекословно слушаться Мудрова и проводили в Ленинград, где уже широко были раскинуты «ловчие сети».
Но прежде чем рассказать о задержании (которое все-таки состоялось в Ленинграде!), вернемся чуть назад и ответим на вопрос: кем оказался Юрий Юрьевич Ладжун? Что нового получило следствие, кроме имени и фотографий, переданных из Мукачева по фототелеграфу?
В детстве и отрочестве его, на первый взгляд, не было ничего прямо толкавшего на преступный путь. В простой трудовой семье, не грешившей ни пьянством, ни иными явными пороками, подрастал живой и смышленый мальчик, подававший надежды в школе и сам себе прочивший большое будущее.
В положенный срок пошел в армию. Жесткая дисциплина и необходимость ежеминутно быть «как все» пришлись ему очень не по вкусу, но кое-как он все же отслужил. Вернулся с обостренной жаждой свободы, удовольствий и разных житейских благ. Однако блага с неба не валятся: либо пробивайся год за годом, либо довольствуйся рядовым положением. Неразрешимая дилемма для человека, которому подавай
Ладжун попался на краже в поезде. Его судили, получил срок. В колонии вел себя безупречно, трудился старательно и проявлял столь горькое раскаяние, что был условно-досрочно освобожден. Его направили на завод в Волгограде, надеясь на здоровую рабочую среду. Начальник колонии написал теплую рекомендацию: «случайно оступившегося парня» устроили с жильем, поставили к хорошему станку.
Но не для того он рвался на волю, чтобы «перековываться» в рабочей среде. Считанные дни пробыл Ладжун в Волгограде: исчез, даже не взяв первой получки. Видно, обдумывал планы совсем иной жизни.
Начальный ее этап неизвестен. Вероятно, Ладжун осторожничал. Вероятно, порой терпел неудачи, примерял новые личины, испытывал новые приемы — учился. А затем пошла цепь
