Духом людей и детерминированные Духом движения. Каждое из трех проявлений является творением Духовного Присутствия, и в каждом из них действенно великое «вопреки» Нового Бытия. Однако более всего оно выявлено в третьем — в «воссоединении вопреки», в вести о прощении и в акте прощения. Подобно судящему элементу любви, элемент прощающий присутствует во всех функциях церкви постольку, поскольку они зависят от Духовного Сообщества. Однако амбивалентности религии оказывают сопротивление динамике Духа и в акте прощения. Прощение может быть или механическим актом, или просто попустительством, или унижением того, кто получил прощение. Воссоединение в любви невозможно ни в одном из этих случаев, поскольку здесь игнорируется присущий прощению парадокс.

Вопрос об отношении отдельной церкви как сообщества любви к другим сообществам вне ее изобилует проблемами. Возможно, нигде еще амбивалентности религии не преодолеваются с таким трудом, как здесь. Первая проблема касается индивидуальных членов всех групп вне церкви. Общий ответ на вопрос «Чего требует любовь, если они входят в сферу церкви?» будет таким, что их следует принять как соучаствующих в Духовном Сообществе в его латентности и потому как возможных членов отдельной церкви. Но в таком случае те элементы любви, которые мы назвали «судом» и «воссоединением», ставят следующий вопрос: «При каких условиях возможно их полное или частичное принятие в качестве членов церкви?» Это глубоко проблематичный вопрос. Подразумевает ли он обращение, и если да, то — во что? В христианство, в одну из его конфессий или деноминации, в веру отдельной церкви? Наше учение о Духовном Сообществе в его латентности предлагает такой ответ: если кто-либо желает соучаствовать в сообществе любви в отдельной церкви, то он может стать полноправным ее членом в том случае, если он примет символ веры и устав этой церкви; или же он может остаться в отдельной церкви и стать полноправно принимаемым гостем в другой церкви; или он может оставаться в латентности Духовного Сообщества в качестве иудея, мусульманина, гуманиста, мистика и т. д. — человеком, который желает быть принятым в сообщество любви потому, что он осознает свою собственную сущностную принадлежность Духовному Сообществу. В последнем случае он был бы гостем или, точнее сказать, посетителем и другом. Такие ситуации ныне часты. Но вот что является решающим (по крайней мере в протестантской сфере) — так это желание соучаствовать в той группе, основанием которой является приятие Иисуса как Христа;

это желание замещает собой вероисповедный постулат и, несмотря на отсутствие обращения, открывает доступ в сообщество любви без оговорок со стороны церкви.

Другая проблема, касающаяся отношения сообщества любви с теми, кто находится вне ее, — это проблема отношения одной отдельной церкви к другой — местной, национальной, деноминационной. Антагонизм среди церквей, даже доходящий до крайности фанатического преследования одной церкви другою, имеет те социальные и политические причины, которые находятся в числе амбивалентностей церквей в их социологическом аспекте. Однако существуют и другие причины, проистекающие из борьбы Духовного Присутствия против профанизации и демонизации Нового Бытия. В каждой церкви с определенным символом веры и уставом жизни существует глубокая тревога по поводу того, что некто посто-оонний, просящий о том, чтобы его приняли в сообщество любви, может исказить это сообщество посредством элементов профанизации и демонизации. В этой ситуации фанатизм, как и всегда, является результатом внутренней ненадежности, а преследование, как и всегда, порождено тревогой. Подозрительность и ненависть, возникающие в отношениях между сообществами любви, являются следствиями того же страха, который породил процессы над ведьмами и еретиками. Это подлинный страх перед демоническим, и поэтому он не может быть преодолен тем идеалом терпимости, который основан на безразличии или на абстрактном сведении различий к минимуму. Он уязвим лишь для Духовного Присутствия, которое утверждает и судит всякое выражение Нового Бытия как в одном сообществе любви, так и в других. Во всех них, берущих свое начало или от латентного, или от явного проявления Духовного Сообщества, существует созидательное Духовное Присутствие, и во всех них про-фанные и демонические возможности являются реальностью. А если так, то одна церковь может признать, что любовью она объединена с другой в Духовном Сообществе как в динамической сущности обеих, посредством которой утверждаются и осуждаются особенности каждой из них. Эти соображения подтверждают то, что мы уже говорили о парадоксальном характере единства церкви.

б) Функции церквей, их амбивалентности и Духовное Сообщество. (1) Общий характер функций церквей и Духовное Присутствие. — Обсудив в предыдущих разделах сущностный характер церквей в их отношении к Духовному Сообществу, теперь мы должны обратиться к рассмотрению их выражения как живых организмов со множеством функций. Каждая из этих функций является непосредственным и необходимым следствием природы церкви. Они должны осуществляться везде, где имеется живая церковь, даже если периодически эти функции становятся скорее скрытыми, чем явными. Они не исчезают никогда, хотя те формы, которые они принимают, сильно друг от друга отличаются. Можно выделить следующие три группы функций церкви: функции конституирования, соотносимые с основанием церквей в Духовном Сообществе;

функции экспансии, соотносимые с универсальным притязанием Духовного Сообщества; функции созидания, соотносимые с актуализацией Духовных потенциальностей церквей.

И здесь возникает более общий вопрос — вопрос о том смысле, в котором учение о церквах и их функциях является предметом систематической теологии, и вопрос о том смысле, в котором оно является предметом практической теологии. Сначала, конечно, отвечают так, что граница эта не является четкой. И все-таки можно провести разграничение между теми теологическими принципами, которым подчиняются функции церквей как таковых, и наиболее адекватными для осуществления этих функций практическими средствами и методами. Задачей систематической теологии является анализировать первые; задачей практической теологии — предлагать вторые. (Данное различие, разумеется, не подразумевает разграничения между мышлением систематического и практического теологов; оба размышляют над обеими группами проблем, однако и тот, и другой специализируется в своей деятельности на одной из них.) Последующий анализ систематического характера будет зачастую совпадать с описанием практического характера, как это уже имело место в предыдущих главах.

Первое положение, которое необходимо выдвинуть, говоря о логических принципах, управляющих функциями церквей как церквей, — это положение о том, что все они соучаствуют в парадоксе церквей. Все они исполняются во имя Духовного Сообщества, хотя исполняются они также социальными группами и их представителями. Они вовлечены в амбивалентности жизни (прежде всего, жизни религиозной), и их целью является преодоление этих амбивалентностей силой Духовного Присутствия.

Можно выделить три полярности принципов, соответствующие трем группам функций. Функции конституирования относятся к полярности традиции и реформирования, функции экспансии — к полярности истины и адаптации, функции созидания — к полярности формотрансценди-рования и формоутверждения. Амбивалентности, с которыми борется Духовное Присутствие, тоже выявлены этими полярностями. Опасностью традиции является демоническая hubris, опасностью реформирования — опустошающий критицизм. Опасностью истины является демонический абсолютизм; опасностью адаптации — опустошающая релятивизация. Опасностью формотрансцендирования является демоническое подавление; опасностью формоутверждения — формалистическая пустота. Конкретные примеры этих полярностей и заключенных в них опасностей будут обсуждаться в связи с описанием соответственных функций; пока же необходимо сделать лишь несколько общих замечаний о каждой из них.

Принцип традиции в церквах не является простым признанием того социологического факта, что культурные формы всякого нового поколения порождаются теми формами, которые были выработаны предыдущими поколениями. Это, конечно, действительно также и для церквей. Однако помимо этого принцип традиции в церкви исходит из того факта, что, во-первых, природа церквей и характер их жизни детерминированы их функцией в Новом Бытии в том виде, в каком оно явилось во Иисусе как во Христе и что, во-вторых, традиция — это связь между этим основанием и каждым новым поколением. Это вовсе не обязательно относится к тем национальным группам или культурным движениям, возникновение которых может быть довольно несущественным для их развития. Однако Духовное Сообщество действенно во всех функциях церкви, и, следовательно, тут идеально присутствуют все поколения — причем не только те поколения, которые обладали опытом центрального явления, но также и те, которые его ожидали. В этом смысле традиция не является частной, хотя она и включает в себя все частные традиции; она выражает собой единство исторического человечества, центром которого стало явление Христа.

Греческая православная церковь считает себя церковью живой традиции, противоположной