место и обнаружит сокровенный смысл его явления. В божественном домостроительстве Дух следует за Сыном, хотя в сущности Сын есть Дух. Сам по себе Дух не порождает того, что он открывает. Каждое новое проявление Духовного Присутствия подлежит критерию его проявления во Иисусе как во Христе. В этом и заключается критическое отношение к притязанию тех старых и новых теологии Духа, которые учат, что откровение в Духе качественно превосходит откровение во Христе. Эту позицию представляют собой монтанисты, радикальные францисканцы и анабаптисты. Возникшие в наше время «теологии опыта» следуют той же линии мысли. Для них прогрессирующий религиозный опыт (возможно, в терминах слияния мировых религий) должен качественно превзойти Иисуса как Христа — и превзойти именно качественно, а не только количественно, как это признает Четвертое Евангелие. Очевидно, что реализация подобных ожиданий разрушила бы присущий Иисусу характер Христа. Если притязать на предельность Духовного Присутствия будет хоть еще одно проявление кроме единственного, то это приведет к отрицанию самого понятия предельности; это, напротив, приведет к увековечению демонического раскола сознания.

Другая грань этой же проблемы обнаруживается в споре Восточной и Западной церквей о так называемом processio (исхождении] Святого Духа от Бога Отца и Бога Сына. Восточная церковь утверждала, что Дух исходит лишь от Отца, тогда как Западная церковь настаивала на исхождении Духа от Отца и Сына (filioque). В своей схоластической форме спор этот кажется нам совершенно пустым и абсурдным, и нам трудно понять, каким образом его можно было воспринимать с такой серьезностью, что он способствовал наступившему в итоге расколу между Римской и Восточными церквами. Однако, если высвободить его из этой схоластической формы, то спор этот будет иметь глубокий смысл. Утверждая, что Дух исходит только от Отца, Восточная церковь оставляла открытой возможность прямого геоцентрического мистицизма («крещеного мистицизма», разумеется). Западная церковь, напротив, настаивала на том, что христоцентрический критерий должен прикладываться ко всякому христианскому благочестию; а поскольку применение этого критерия является прерогативой папы как «наместника Христа», то Римская церковь стала менее гибкой и более законнической, чем Восточные церкви. В Риме свобода Духа ограничена каноническим правом. Духовное Присутствие ограничено рамками закона. Это, конечно, не входило в намерения автора Четвертого Евангелия, передавшего обетование Иисуса о ниспослании Духа, который наставит нас на всякую истину.

а) Новое Бытие во Иисусе как во Христе и в Духовном Сообществе. — Как мы уже подчеркивали в христологической части системы, Христос не был бы Христом без тех, кто воспринимает его как Христа. Он не мог бы принести новую реальность без тех, кто принял новую реальность в нем и от него. Таким образом, созидательность Духовного Присутствия в человечестве следует рассматривать в его триединстве: в человечестве как в целом в приуготовлении к центральному проявлению божественного Духа;

в самом по себе центральном проявлении божественного Духа и, наконец, в проявлении Духовного Сообщества под созидательным воздействием центрального события. Мы не используем слово «церковь» для обозначения Духовного Сообщества, поскольку слово это по необходимости использовалось в рамках амбивалентностей религии. Здесь мы вместо этого говорим о том, что способно преодолеть амбивалентности религии, о Новом Бытии — в приуготовлении, в центральном явлении и в восприятии. Такие слова как «тело Христово», «собрание (ecclesia) Бога» или «собрание Христа» выражают неамбивалентную жизнь, сотворенную божественным Присутствием, причем смысл этого выражения подобен смыслу термина «Духовное Сообщество». Его отношение к тому, что в несколько двусмысленной терминологии именуется «Церковью» или «церковью», будет обсуждаться позже.

Духовное Сообщество неамбивалентно: это Новое Бытие, сотворенное Духовным Присутствием. Но даже и будучи проявлением неамбивалентной жизни, оно тем не менее так же фрагментарно, каким было и проявление неамбивалентной жизни во Христе и в тех, кто ожидал Христа. Духовное Сообщество является неамбивалентным, хотя и фрагментарным, творением божественного Духа. В этом контексте «фрагментарное» означает возникающее в условиях конечности, но преодолевающее как отчуждение, так и амбивалентность.

Духовное Сообщество Духовно еще и в том смысле, в котором это слово часто использовал Лютер, то есть «невидимо», «сокрыто», «открыто одной вере», но тем не менее реально, неодолимо реально. Это аналогично сокрытому присутствию Нового Бытия в Иисусе и в тех, кто были орудиями подготовки его явления. Из сокрытости Духовного Сообщества следует его «диалектическое» отношение (отношение тождества и нетождества) к церквам так же, как и диалектическое отношение Иисуса и Христа, и (если взять подобный случай) отношение истории религии и откровения так же следует из той же самой сокрытости. Во всех трех случаях только «глаза веры» видят то, что сокрыто или Духовно, а «глаза веры» суть творение Духа: лишь Дух способен различить Дух.

Отношение Нового Бытия во Христе к Новому Бытию в Духовном Сообществе символизировано в нескольких центральных историях Нового Завета. Первая из них, наиболее значимая для смысла «Христа», является наиболее значимой и для отношения Христа к Духовному Сообществу. Это — история исповедания Петром Иисуса как Христа в Кесарии Филипповой и ответ Иисуса, что признание его Христом является делом Бога23';

это признание является результатом не обыденного опыта, но воздействия Духовного Присутствия. Именно Дух, охватывающий Петра, и наделяет его дух возможностью узнать тот Дух в Иисусе, который делает его Христом. Это узнавание является той основой Духовного Сообщества, против которой бессильны демонические силы и которую представляют Петр и другие ученики. Поэтому мы можем сказать: подобно тому как Христос не является Христом без тех, кто воспринимает его как Христа, так и Духовное Сообщество не является Духовным в том случае, если оно не основано на том Новом Бытии, каким оно явилось во Христе.

В истории о Пятидесятнице с особой силой подчеркивается характер Духовного Сообщества. Эта история, конечно, сочетает исторические, легендарные и мифологические элементы, разграничение между которыми, в свете вероятности, является задачей исторического исследования. Однако символический смысл этой истории во всех ее элементах имеет для нашей цели первостепенную важность. Мы можем выделить пять таких элементов. Первый — это экстатический характер созидания Духовного Сообщества. Этим подтверждается то, что было сказано о характере Духовного Присутствия, представляющего собой единство экстаза и структуры. История о Пятидесятнице является примером этого единства. Это именно экстаз со всеми характеристиками экстаза; но это такой экстаз, который соединен с верой, любовью, единством и универсальностью, как показывают другие элементы этой истории. В свете элемента экстаза в истории Пятидесятницы мы должны сказать, что без экстаза Духовного Сообщества нет.

Второй элемент в истории Пятидесятницы — это созидание той веры, которая оказалась под угрозой и была почти разрушена распятием того, кто, как предполагалось, был носителем Нового Бытия. Если мы сравним историю Пятидесятницы с сообщением Павла о явлениях воскресшего Христа, то мы обнаружим, что в обоих случаях экстатический опыт прибавил ученикам уверенности и избавил их от состояния всеобъемлющей неуверенности. Беженцы, рассеявшиеся по Галилее, не были проявлением Духовного Сообщества. Они стали его проявлением лишь после того, как Духовное Присутствие охватило их и восстановило их веру. В свете той уверенности, которая в истории Пятидесятницы преодолевает сомнение, мы должны сказать, что без уверенности веры Духовного Сообщества нет.

Третий элемент в истории Пятидесятницы — это созидание той любви, которая выражает себя непосредственно во взаимном служении, — особенно по отношению к тем, кто нуждается, включая и тех посторонних, которые присоединились к изначальной группе. В свете этого служения, сотворенного любовью в истории Пятидесятницы, мы должны сказать, что без жертвенной любви Духовного Сообщества нет.

Четвертый элемент в истории Пятидесятницы — это созидание единства. Духовное Присутствие