какие ходили слухи, когда здесь был еще Дункан?

Генри Белдинг внезапно остановился, его лицо приняло цвет окружающих строений.

— Это просто пустые сплетни! Сара готовила ему ужин, и только. Ведь он был холостяк.

— Ну конечно, Генри, — горячо поддержал его Дрэйк. — Я это отлично знаю… но, насколько я слышал, она готовит ужин и новому постояльцу.

Белдинг попытался возразить, но слова застряли у него в горле.

Дрэйк затянулся сигарой и выпустил тонкую струйку дыма из уголка рта.

— Генри, — произнес он как бы невзначай, — позабудь сегодня запереть двери на ночь.

У Белдинга перехватило дух. Он уставился себе под ноги, не в силах заставить себя посмотреть в глаза Дрэйку.

— Ничего… плохого не случится? — Его голос упал до шепота, и Дрэйку пришлось наклониться, чтобы расслышать его слова.

— Конечно нет, Генри. Занимайся своим обычным делом и не думай об этом.

— Да, — произнес тот, судорожно сглотнув. — Так будет лучше. Доброй ночи, брат Дрэйк.

Дрэйк широко улыбнулся.

— И тебе доброй ночи, брат Белдинг.

Когда Дрэйк вернулся, в конторе горел свет. За столом сидел Морган Аллен, записывая очередную проводку в бухгалтерскую книгу. При виде его Дрэйк нахмурился.

— Ты разговаривал с ней?

Аллен аккуратно дописал строчку и только затем ответил:

— Конечно. Я вошел с черного хода. Никто меня не видел.

— Что она сказала?

— Похоже, она согласна помочь нам.

— За сколько?

Аллен глубоко вздохнул и впервые за время разговора оторвал глаза от книги.

— Кэлли оказывает некоторые виды услуг за деньги, Дэйв, но это она сделает из страха. Этим она похожа на всех обитателей этого городишки.

— Из страха? — Дрэйк был удивлен. — Чего Кэлли бояться?

Аллен поправил очки и вернулся к бухгалтерской книге.

— Виселицы.

Кэлли Траверз неподвижно сидела перед трюмо, уставившись невидящим взглядом в свое отражение. В темноте комнаты ее лицо казалось светлым бестелесным пятном на фоне бледной луны.

— Сволочь! — прошептала она яростно.

Он вошел, когда она начала одеваться. Стоило ей на минутку остаться в комнате одной, как тут появился он — улыбающийся — и сообщил, что от нее требуется.

И у нее не было выбора. Не было. Дрожащими пальцами она коснулась своего лица.

«ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЕБЯ СНИМУТ С ВЕРЕВКИ, ОНИ БРОСЯТ ТЕБЯ В ЯМУ И ЗАБРОСАЮТ ЗЕМЛЕЙ ТВОЕ ЛИЦО!»

— О, мерзавец!

Это случилось так давно. Нет, она не забыла и никогда этого не забудет, но считала, что об этом забыли все остальные. Никто в городе больше не думал о Джиме Дункане. Они похоронили его на холме тем холодным утром и стерли память о нем из своих сердец. И теперь этот подлец Аллен снова все раскопал и швырнул ей в лицо.

«ТАК ЖЕ ВИНОВНА, КАК И ОНИ… ПЕРЕД ЛИЦОМ ПРАВОСУДИЯ… ТАК ЖЕ ВИНОВНА… ПОВЕСЯТ ТЕБЯ РЯДОМ С ОСТАЛЬНЫМИ…»

Кэлли закрыла лицо руками, дрожа от страха. Она вспомнила ту ужасную ночь, когда ее разбудил стук копыт перед домом. Дверь распахнулась, чуть не слетев с петель, и в комнату вошел Стэси, с бешеными глазами и мокрый от пота.

— Зарой это… быстро… зарой подальше!

Он швырнул это к ее ногам, когда она выбралась из кровати. Она подняла ЭТО с пола — длинные кожаные плети, с них стекала свежая кровь. В темноте она закопала их под большим деревом, а когда вернулась, Стэси ждал ее уже под одеялом, обнаженный.

— Я провел здесь всю ночь… Слышишь? Всю ночь!

Темнота становилась невыносимой, и она пошарила рукой в поисках спичек, чтобы зажечь лампу. Через открытое окно она видела часть улицы. Там стоял незнакомец.

— Куда собралась? — спросил Генри Белдинг. Его голос звучал отрывисто и был полон подозрений.

Сара Белдинг задержалась у двери и с любопытством посмотрела на мужа.

— Просто на крыльцо. Подышать свежим воздухом.

— Хорошо, — пробормотал он, возвращаясь к раскрытой Библии, лежащей у него на коленях. — Только ненадолго. Я… хочу лечь сегодня пораньше.

— Хорошо, Генри, — ответила женщина.

Странно, подумала она. Белдинг вернулся с городского собрания напуганный, как кролик. Она приготовила ему ужин, но он едва притронулся к нему. Немножко поковырялся и потянулся к Библии. Пища для души, как он ее называл. Она вздохнула и вышла на крыльцо.

Сара не заметила незнакомца, стоящего на верхней ступеньке крыльца, пока ее рука не натолкнулась на него в темноте, и она отпрянула с испуганным криком.

— Извините, — произнес он мягко. — Я напугал вас.

Она попыталась улыбнуться.

— Я просто не заметила вас… и все.

Он нежно дотронулся до ее плеча.

— Люди больше всего пугаются собственных фантазий, чем того, что они видят или не видят.

Она высвободилась из-под его руки.

— Мне нечего бояться.

— Да, — сказал он, — возможно, вы единственный человек в этом городе, которому нечего бояться.

— Глупости! Я знаю этих людей лучше, чем вы. Они хорошие, добрые, порядочные, и им нечего было бояться — пока не появились вы.

Незнакомец мягко улыбнулся.

— Вы говорите не то, что думаете, Сара. Вы знаете, чего боятся эти люди, — лучше, чем кто-либо. Вы просто предпочитаете молчать.

Она повернулась к двери, но он загородил ей дорогу.

— Никто не хочет об этом говорить, Сара. Они все делают вид, что ничего не произошло.

— Я не знаю, о чем вы говорите. — Ее голос упал до шепота.

Он указал на улицу.

— Вот здесь… посредине дороги. Как вы думаете, Сара, сколько людей видели, как это произошло?

— Пожалуйста, — прошептала она, — отпустите меня.

— Двое? Десяток? Сколько человек видели, как убивали шерифа? Сколько человек рассказали об этом? Сколько, Сара?

— Пожалуйста…

Он сделал шаг в сторону, освобождая ей путь.

— Ни один, Сара! Никто не проронил ни слова. Вот чего боятся люди. Дух Джима Дункана в городе, и он не уйдет отсюда.

Она бросилась мимо него в отель, закрывая рукой рот, чтобы сдержать рыдания. Он проводил ее с каменным лицом.

Кэлли Траверз приподнялась на локте и посмотрела на мужчину, спящего рядом с ней. Он лежал на спине, мирно дыша во сне. Женщина почувствовала минутную жалость к нему, сожаление по поводу того, что она должна сделать. Но ведь это был просто мужчина. Многие были до него, и многие будут после. Кэлли отвернулась и выскользнула из постели, двигаясь по комнате с бесшумной грацией кошки. На минуту она задержалась у изголовья кровати, бросив быстрый взгляд на мужчину, но он даже не шевельнулся. Она