— Конечно. Я был бы вам за это очень благодарен, — сверкнул он улыбкой.

Мы оказались в небольшой комнате, обставленной по последней моде ХVIII века. Амадей сделал приглашающий жест. Мы сели в просторные кресла, обитые сверху синим бархатом.

— Констанция уехала с детьми к матери. Слуги отпущены до утра.

— Прекрасно! — улыбнулся я и пригубил рюмку с ароматным коньяком, — Нам никто не помешает.

Компакт-плейер «Синтезес» стоял напротив, горделиво поблескивая клавишами и цветным пластиком. Он выглядел неким пришельцем среди средневековой мебели и газовых фонарей.

Я коснулся настройки. По панели забегали огоньки, переключая режимы. Я откинулся на спинку кресла, незаметно наблюдая за Амадеем.

Первые звуки музыкальных синтезаторов рассекли пространство комнаты. Веки Амадея затрепетали, а рот напряженно приоткрылся.

Эффект «ветра» сменился звучным щелчком. Тончайшие переливы и… мощная ритмичная музыка, подкрепленная феерическим набором электронных ударников, вихрем ворвалась в нас.

Воздух взорвался десятками сверхбыстрых аккордов, которые оттеняли множество звуков, не имеющих, пожалуй, названия в обычном языке. Но это было только начало. Через несколько мгновений вступила главная, классическая тема.

— Бах!., - скорее почувствовал, нежели услышал я голос молодого гения.

Да, это был великий предшественник, его, Амадея.

Несколько известных мотивов переплелись и, в конце концов, остался лишь один… Нежные звуки женского хора чудесным образом гармонировали с инструментами, рожденные компьютером, придавая всему сверхъестественную окраску.

Моцарт, напряженный, как струна, с порозовевшим лицом слушал, нет, внимал музыке, струящейся, а временами просто выплескивающейся из двух небольших акустик-систем «Cинтезеса». На его лице сияла солнечная улыбка…

У меня пронеслась мысль что этот человек просто живет музыкой, отдаваясь ей без остатка. Я увидел это, когда мы встретились еще впервые. Сейчас я вновь убедился в этом.

— Счастливый человек, — мелькнула у меня мысль.

Пожалуй, это было так.

Когда началась 'Звездная симфония номер 40', Амадей встал и прошел к окну. Хрустальный звон разнесся в воздухе и Моцарт закрыл глаза беззвучно улыбаясь. Его пальцы делали быстрые движения, отбивая ритм.

Мелодия, пережившая несколько веков, а может и тысячелетий предстала сейчас в ином блеске. Космические эффекты, множественное эхо, скоростные удары, в том числе и сердца — компьютеры показали феерическую музыку и сделали все что смогли.

Это было фантастично!

Правда, что компьютеры без воображения человека? Я не мог отделаться от мысли, что все-таки основная красота заключалась в одном — Мелодии, сочиненной Моцартом. Что все остальное без этого невысокого, хрупкого юноши-мужчины со светлыми волосами и бледным лицом?..

Сейчас он был счастлив, как ребенок, наслаждающийся чем-то волшебным. Я был рад этому и не преувеличивал на свой счет. Таких как я на свете миллионы (впрочем, я, конечно, по своему достаточно уникален). Мне удалось хоть чем-то отплатить этому человеку из прошлого. Сознание этого факта приятно согревало мое грешное «эго»…

Диск окончился и «Синтезес» затих в ожидании следующих приказов.

— Это непередаваемо, истинный бог! — сказал Амадей, погруженный отчасти в свои мысли.

Я бесшумно поставил новый, последний диск. Моцарт повернулся лицом к окну и застыл в ожидании.

В самом конце он перевел взгляд на компакт-плейер и в момент, когда последние звуки растворились в вечерней, нет, уже ночной тишине, Амадей медленно подошел к устройству и вытащил диск, переливающийся радугой в неровном свете газовых фонарей.

Посмотрев несколько секунд на него, он протянул его мне.

— Спасибо, Лэндо, — произнес он усмехнувшись.

— Ничего особенного, Амадей, — с улыбкой взял я диск и пожал его протянутую руку.

Луна тысячу лет лила на Землю свое жидкое серебро. Тем же она занималась и сейчас, когда я подъехал к 'Гордому петуху'. Людей на улицах было мало. Случайно глянув на свое окно, я с удивлением заметил бледные тени. Кто-то с фонарем явно занимался обыском моей комнаты.

Мне это очень не понравилось, но это было не главное. Возник животрепещущий вопрос — куда бы, от греха подальше, спрятать систему?

Расплатившись с кучером, я постоял у входа, размышляя над новой проблемой. Потом мне пришла в голову хорошая мысль.

Сходив за Астором, я резво вскочил на него и прикрепил мешок к седлу. Прийдется делать обратный путь к самому безопасному местечку в этом времени. Лучше, чем в Конфетке, «Синтезес» вряд ли сохранится.

Спустя чуть более часа я вновь въехал в ворота Вены. К себе я спешить не хотел, поэтому свернул к дому фон Лайнетов и вскоре поравнялся с хрупкой фигуркой, в которой узнал Ирэн. Соскочив с коня, я подошел к ней.

— Вас освободили! — не веря глазам, улыбнулась девушка, протягивая руку.

— Да, — улыбнулся я, целуя ее, — Думаю, вышло недоразумение, которое скоро прояснится.

— Ну и отлично! — весело засмеялась девушка, — Кстати, расскажите мне об Америке?..

Разговаривая, я не заметил сначала подобравшиеся сзади и спереди группы смутных личностей. Когда же я увидел их, мое осторожное сжатие рукой предупредило Ирэн.

Три человека в масках, нечетких в свете фонарей, надвинулись со всех сторон, отрезая пути к отступлению. Дело грозило обернуться далеко идущими последствиями.

Я обхватил рукоятку шпаги и прижал спиной Ирэн к стене.

— Что вам надо? — крикнул я им.

— Эта милашка за твоей спинкой! — сказал самый крупный из них, стоявший в середине. От его голоса веяло кровью и льдом.

— А Луну?., - поинтересовался я, мысленно прикидывая с кого начать.

— Ты… — рявкнул детина справа, — Если хочешь еще попортить собой воздух, катись пока есть чем.

— А в ином случае, — с хохотом подхватил третий, — мы сделаем этот славный город подарив им кубок из твоей симпатичной головы.

— Крутые парни, — протянул я и посмотрел на них взглядом, каким оценивают лошадей при покупке.

— Что так душно? — сокрушенно заметил второй, демонстративно нагнетая на себя воздух шляпой.

— Может света не хватает? — рявкнул я, вдруг разозлившись. Лезвие шпаги выросло перед носом главаря.

— Что ж, — отеческим тоном произнес он, вздохнув, — Мы предупреждали!

Не дожидаясь конца фразы, я с диким криком прыгнул к первому. Он отразил первый удар, но мой то был двойной! Приятно было видеть как с его красного лица слезла ухмылка, сменяясь выражением удивления, когда острие шпаги вонзилось в бок. Его вопль отозвался в моем сердце нежной музыкой, одним умником было меньше. Я не видел как он рухнул — уже завязывалась стычка с двумя оставшимися головорезами и я благодарил бога за то, что увлекался в школе не только бейсболом, но и фехтованием.

А если бы не Дюма?., - вдруг пронеслось у меня в голове.

Я легко ранил еще одного, и тот на время тоже вышел из игры. Минуту разлетался металлический звон скрещивающихся шпаг. Потом начался обмен любезностями с главарем. Надо было заканчивать — я начал выдыхаться. Наконец, обманным движением мне удалось выбить шпагу у главаря. Едва я уже решил, что победа за мной, как воздух разорвал женский крик.

Крик Ирэн.

Резко повернув к ней голову, я увидел, что бандит, раненый в плечо, держит Ирэн за волосы, приставив к ее горлу нож.

— Брось шпагу, ублюдок! — рявкнул он, делая легкое движение, и я увидел в слабом свете фонарей тонкую струйку крови. Ирэн, вскрикнув, закусила губу.

— Ладно, — сказал я и бросил шпагу.

Главарь подошел ко мне с наглой улыбкой и звучно ударил меня в челюсть.

— Это тебе за Фредди, скотина, — потирая руки сказал он, отходя, — жаль, что нет приказа тебя прикончить.

— И времени тоже, — хмуро заметил его сообщник, — Быстрее, милорд будет недоволен.

— Заткнись, идиот! — бросил тому главарь.

Они потащили отбивающуюся девушку к карете.

— Что ж, — подумал я, касаясь скулы. Как и ожидалось, она оказалась рассеченной, — Оставили меня в живых? А зря. Милорд, да? Теперь вы точно получите от меня билет в один конец!

Подозвав Астора, я, поморщившись, вскочил на него и поскакал вслед за похитителями. Стук копыт вел в сторону Дуная. Я уже неплохо ориентировался в городе, поэтому сообразил