— Вы какой-то странный, — с тенью улыбки произнесла девушка. Однако через секунду черты ее лица заострились, — Опять этот Друмм!

— Что это за человек? — поинтересовался я.

— О! — невесело улыбнулась она, — А вы его еще не знаете? Счастливый человек!

— Я недавно приехал из Америки. В Вене впервые…

— А… — кивнула она и откинулась на спинку, — Это порядочный подлец, нагло предлагавший мне стать его женой.

'Я бы удивился, если бы он этого не сделал' — мысленно усмехнулся я.

— У него большие связи, вес в городе, имеет шайку отъявленных головорезов, которых содержит на деньги наследства. Желая увеличить свое влияние, этот человек идет по трупам! И кстати, — с хитринкой в глазах сказала Ирэн, — Ваш камзол мне кого-то напоминает…

— Ну, это так, — отшутился я почувствовав себя вдруг неловко, — мало ли в этом городе…

— Но если бы это вдруг оказался камзол Друмма, — улыбнулась девушка, — я бы была только счастлива…

Так, мило беседуя, к концу поездки мы уже почти стали друзьями. Карета вдруг остановилась у каменного дома.

— Я вам обязана, — вдруг серьезно произнесла Ирэн.

— Это пустяк, — махнул я рукой, — вы меня и так очень выручили.

— Мне бы хотелось сделать вам все же приятный сюрприз, — уголки губ у нее чуть приподнялись, — Вы любите музыку?

— Да, а что? — поинтересовался я без задней мысли.

— А как вы смотрите на то, чтобы вместе со мной встретиться с Моцартом?

— Когда? — голос мой дрогнул, я даже не ожидал такого поворота.

— Сейчас! — улыбнулась она, считая мое молчание за знак согласия.

В конце концов, решил я, от одной встречи Вселенная не разлетится.

Любопытство определенно когда-нибудь меня погубит.

Выскочив первым, я помог девушке выйти из кареты и поднял голову, Передо мной на особняке висела красочная вывеска — ' У трех звезд'.

Мы вошли в гостиную, где нас встретила черноволосая молодая женщина. Ирэн меня представила, как оказалось, жене Вольфганга Амадея — Констанции. Та, скользнув по мне взглядом, мило улыбнулась и подала руку. Почти в то же время вошел и сам Моцарт.

Он был невысоким, светловолосым человеком, чуть бледным, но с лучистыми голубыми глазами. Пока Ирэн представляла меня ему как своего хорошего друга, я оценивал ситуацию. Моцарт с искренней улыбкой протянул мне руку.

— Я счастлив видеть вас в своем доме. Друзья Ирэн — наши друзья.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Сам я и мечтать не мог о чести, которой удостоился сегодня, — сказал я вполне искренне.

Мы сели вокруг стола. Ирэн поинтересовалась о результатах поездки Вольфганга Амадея в Прагу.

— По сравнению с прошлым моим визитом в этот город — не особенно успешно. Я ожидал несколько большего, — признался Моцарт, вздохнув, — Но тем не менее, она не прошла даром. Вот, например, когда я разговаривал с бароном Ле Сансо, мы договорились насчет…

Думаю, я не вправе открывать личные подробности жизни Вольфганга Амадея которые волей случая я узнал, поэтому их, с вашего позволения, пропущу.

Несколько позже служанка принесла поднос с рюмками и французским вином. Властелин музыки только прикоснулся к рубиновому напитку, продолжая рассказ о забавных случаях, сопровождавших путешествие. Под конец Моцарт заявил, что был бы счастлив сыграть любимые вещи для своего нового друга. То есть меня.

Я этого не ожидал, поэтому в крайнем волнении глянул на Ирэн. Она мне подмигнула. На секунду я прикрыл глаза, вспоминая, что именно написал Моцарт. Первое, что вспомнилось, была компьютерная фантазия на тему симфонии номер…

— Сорок, — нервно пробормотал я, и улыбаясь, повторил громче — Я навсегда запомню вашу Сороковую симфонию, Мастер.

— Хорошо, — кивнул Амадей и легко встал. Пройдя за клавир, мягко сел и совершенно после этого преобразился. Его лицо теперь посерьезнело, а глаза вспыхнули странным огнем. Весь облик изменился, стал величественнее и совершеннее. За клавиром сидел Гений!

Знакомые звуки полились нежно и вместе с тем четко, радужными лучами проникая в самую глубь сознания. Мелодия наполняла каким-то солнечным восторгом мое тело, отбрасывая все проблемы и препятствия.

Перед глазами, словно под лучами рукотворного Солнца рассвечивался иной мир, иное пространство — Вселенная Радости и Света!

Может быть это звучит банально, но впервые в жизни мне захотелось все забыть и превратиться в крылатого Ангела — так стало вдруг легко!

Поднеся к губам руку, я прикусил палец и почти не дыша слушал это восхитительное исполнение бессмертной мелодии. Игра Создателя внесла в нее нечто особенное. Я словно увидел в ней новые грани.

Это было фантастично.

После последнего аккорда на секунду воцарилась тишина, а потом я, Ирэн и Констанция отблагодарили мастера аплодисментами. Испытывая странное волнение, я подошел к нему и пожал его небольшую нервную руку.

— Знаете, ничего подобного мне не приходилось испытывать — сказал я совершенно искренне, — Это наслаждение… Вы просто Гений звука!

— Ну, милый Лэндо, — рассмеялся Моцарт, — Не перехвалите меня.

— Мари!., - обратился он к вошедшей в гостиную служанке, — принеси нам что-нибудь выпить…

Позднее мы разговаривали о музыке, политике, курили на балконе и обменивались мнениями о женщинах. Разговор пошел в интересном направлении…

Я стал называть его Амадеем.

Именно тогда, когда трепетные звуки захватывали душу и терялось чувство времени, тогда у меня возникла сумасшедшая идея познакомить Амадея с новым ярусом музыки. Эта мысль настолько поразила меня, что казалось, будто слетела вуаль опьянения. Гениальность его не пострадает, это самое важное.

Этим вечером я размышлял о Моцарте, компьютерных фантазиях и своей миссии, потягивая рубиновое вино из причудливого кубка. Мое тело нежилось на мягких матрасах, глаза по привычке скользнули в поисках лейбла, но потом я сообразил, что в этой древности найти их будет… несколько затруднительно.

Я поймал себя на том, что бессознательно ищу признаки своего, теперь уже далекого будущего. Ну что ты, — мысленно усмехнулся я, — Этот век скоростей никуда от тебя не убежит! Один босс чего стоит! Итак, приятель, завтра предоставляется шикарная возможность заиметь двух 'лопоухих прыгунчиков', как выражался незабвенный Кендэлл.

Ирэн пригласила меня и Амадея с Констанцией к отцу на день рождения. Никто мне не мешает притащить 'Синтезес Лайт' сюда и приготовить ее к приходу Амадея. На вечере же я не хотел упустить шанс сойтись поближе с Ирэн.

Окинув критичным взглядом свой мысленный план действий, я, поморщившись от обилия недоделок, все-же рискнул его запустить в дело.

Сумерки опустились на этот гордый город, когда я вскочил в седло. Конь, черный как ночь, молнией нес меня к вратам Вены.

— Молодец, Астор, — погладил я одной рукой по перекатывающимся буграм мышц за седлом, второй же надежно держа поводья. Впереди приближался знакомый лесок. Отмечая похвальные попытки вороного приятеля поставить новый мировой рекорд в скачках по грунтовой дороге, я все-же вынужден был дать задний ход. Мы возвращались к узловатому дубу, который Астор проскочил, не моргнув глазом. Объехав пару деревьев, я скорее интуитивно, чем благодаря памяти, обнаружил знакомый веточный холм.

Удовлетворенно коснувшись гладкой поверхности Конфетки, мои пальцы сами скользнули к нужным выпуклостям, нажимая нужным образом.

Дверь бесшумно разомкнулась и я нырнул в кусочек своего времени. Странно, но для меня не было большей радости увидеть лазероэкран, электронные часы, пилотские кресла и, конечно, свою аудиосистему. Она мирно отдыхала в глубине салона и часы на ее корпусе радостно мигали '10:13'.

— О`кей, — хлопнул я себя по бедрам и приподнялся в кресле, — Время — деньги!

Подбодрив себя таким образом, я подхватил обтекаемую конструкцию, до предела начиненную микросхемами и прочей электроникой и выбрался из Конфетки, бросив на нее прощальный взгляд.

Дверь мягко опустилась, перекрывая единственный источник света Пару минут я чувствовал себя слепым, ожидая, когда глаза примутся выполнять возложенную на них обязанность. А пока, то и дело спотыкаясь, я брел к беспокойному коню, ожидавшему меня у дуба.

Серебристый свет неожиданно пролился из-за туч, ускорив дело. Я спрятал свой «детонатор» Вселенной, (а электроника в ХVIII веке — это вещь класса атомной бомбы, и ежу понятно!), опустив систему в мешок и надежно прицепив его к седлу. Всю опасность задуманного дела я прекрасно представлял.

Но все же шел на риск (надо бы пересмотреть эту черту характера).

Проделав нечто в том же духе с Конфеткой, то есть замаскировав, я скрыл и ее от нескромных взглядов, хотя за результат, делая это в темноте, я не ручался.

Не теряя времени, Астор рванул к Вене, едва только мои носки оттолкнулись от земли. Прыткий малый!

Спустя немногим более получаса по мостовой раздавался цокот его копыт. Уже приближаясь к нужной мне улице, я впервые почувствовал неладное…

Ощущение горящих, жестоких глаз, нацеленных мне в грудь, нахлынуло мерзкой волной. Притормаживая, я цепко осматривался по сторонам. Газовые фонари тусклыми светлячками отбрасывали крохотные островки света, что, конечно, мало помогло в моей проблеме.

Где-то заорал пьяный горожанин, недовольный пинком, подаренным подручными бармена. В ответ ему залаяли пара скучающих собак. Пришпорив Астора, я выехал на пересечение главных улиц. Проверяя надежность мешка с системой, я повернулся назад.

Когда мои глаза вернулись в прежнее положение, взгляд уперся в высокий силуэт, грозно помахивающий шпагой. Остановив коня в пяти футах, я резко спросил, припоминая здешние обращения:

— Что вам угодно, сударь? — волнение возросло, когда в этом субъекте я узнал Друмма, рыжую бестию, с которой мы имеем разные мнения по некоторым вещам.

— Ага, — оскалил он зубы, видимо, понимая под этим улыбку, — вот мы и снова встретились, наглый мошенник!