Жанна привстала на подножку повозки и заглянула внутрь.
— Но где же ваш сыр? — удивленно спросила она.
Она слишком поздно заметила двоих, спрятавшихся под охапкой соломы в глубине повозки. Мнимый торговец толкнул ее в спину, и Жанна свалилась внутрь. Она попыталась кричать, но двое проворно заткнули ей рот и связали. На этот раз дело было сделано.
Повозка тронулась. Жанна поняла, что пропала.
Она не старалась вырваться из пут, осознавая, что только напрасно потеряет силы, которые ей могут еще пригодиться.
Они ехали долго. Сначала колеса стучали по булыжникам мостовой, потом покатились по сельской дороге. Ее увозили из города.
Ухабов становилось все больше. Наконец повозка остановилась. Двое подхватили Жанну под мышки и поволокли за собой. Жанна обернулась и увидела мнимого торговца на козлах повозки. Надо же быть такой дурой!
Ее втащили в какой-то дом с соломенной крышей. Жанна успела заметить, что он стоял одиноко и был окружен лесом. Вскоре она очутилась в зале с низким потолком, где сидели трое. По их башмакам и одежде было сразу видно, что это не сельские жители. Вошел босоногий мальчишка и помешал угли в очаге.
— Принеси-ка нам выпить, — приказал один из мужчин, протянув мальчику пустой кувшин.
Другой встал и направился к Жанне. Мужчина был молод и хорошо сложен.
— На этот раз ты попалась, госпожа де Бовуа, — сказал он с удовлетворением, — и, уж поверь, помощи тебе ждать не откуда.
Мужчина выдернул кляп.
— Своим язычком ты погубила лучшего из нас. По справедливости тебе следует заплатить за его жизнь своей. Но прежде мы хотим знать, не от Карла ли ты зачала своего ребенка.
Так значит, они и вправду решили ее убить. Смерть лишь немного откладывается. Жанна едва не лишилась сознания.
Мальчик принес кувшин вина. Мужчины налили себе; тот, кто обратился к Жанне, держал свой стакан почти под самым ее носом.
И тут Жанна испытала самое сильное потрясение в своей жизни: мальчик посмотрел прямо на нее.
Мужчина дал Жанне пощечину:
— Говори же, грязная потаскушка!
— Я не разговариваю с убийцами.
Он снова ударил Жанну:
— Вдобавок ты погубила и Жака Кёра. У тебя язык гадюки! Жанна размышляла: о Жаке Кёре она говорила лишь за ужином в Боте-сюр-Марн. Там были только король, Бартелеми, отец Эстрад и управляющий замком. Один из них и сообщил о ее словах кому следует. Но сейчас-то какая разница! Все равно уже поздно.
Мужчина встряхнул ее за плечи:
— Отец ребенка — король?
Жанна перевела дыхание и с ненавистью взглянула на мучителя.
— Говори!
Жанна сжала губы. Значит, так тому и быть, придется умереть, но, по примеру родителей, она не собиралась говорить ничего, что могло бы сослужить службу убийцам.
Мужчина посмотрел на нее с бешенством:
— Уведите ее. Повесим вечером. И нечего ее кормить, переводить еду попусту.
Двое мужчин затолкали Жанну в соседнюю комнату с единственным крошечным окошком. От натопленного очага тянуло жаром.
Время, казалось, остановилось. Сердце Жанны готово было выпрыгнуть из груди. Она действительно слышала звон с колокольни невдалеке или ей показалось?
Дверь медленно приоткрылась, и вошел светловолосый мальчуган. В руках он держал нож и завернутую в грязную тряпицу палку. Жанна едва не завопила.
— Я тебя сразу узнал, — прошептал мальчик. Он разрезал веревки и открыл окно.
— Прыгай в окно и залезай в повозку справа.
— А ты? — спросила Жанна, протискиваясь наружу.
— Я скоро.
Мальчик сунул палку в очаг, и тряпка загорелась с неожиданной быстротой. Жанна поняла, что она была вымазана в смоле. Она увидела, как Дени тоже вылезает в окно с факелом в руках. Потом он зашвырнул факел на крышу и помчался к повозке, резво вскочил на место кучера и стегнул лошадей. Они еще не набрали ходу, когда к передку подскочил багровый от ярости кучер и попытался забраться на козлы. Жанна, едва не теряя сознание от страха, увидела, как ее брат с силой всадил в живот кучера нож и сбросил его с повозки. Мужчина с вываливающимися из-под рубахи кишками свалился на землю. С выражением несказанного изумления на лице. Мальчик успел выдернуть окровавленный нож и положил его рядом с собой.
Жанна оглянулась. Дом полыхал вовсю, и к небу вздымались языки пламени. Дени подстегнул лошадей. Жанна дала волю слезам.
— Отчего ты плачешь? — закричал мальчик.
Когда они уже подъезжали к Парижу, Жанна попросила Дени придержать лошадей. Надо было поговорить.
— Ты знал этих людей?
— Только двоих. Того, кто с тобой говорил, и еще одного. Да, и кучера тоже. С тобой говорил граф Готье д'Аржанси, другого зовут Никола де Монфлери. Кучер был моим приятелем, его звали Мишо Кутрэ.
Жанна вздрогнула. Дени зарезал своего друга. Она была поражена самообладанием брата, которое пристало бы взрослому мужчине.
— Ты знаешь, что это за место?
— Ронс-о-Фе, на пути в Палезо. Куда ты хочешь поехать? Тебе придется показывать мне дорогу, я в Париже не бывал.
Жанна мучительно думала о том, что ей придется-таки еще раз идти во дворец Турнель. Эти люди хотели ее убить. Животный страх подсказывал Жанне, что их нельзя оставлять на свободе. Вся ее плоть взывала к мести. Жанна показала брату дорогу.
Они въехали в город через ворота Сен-Жак за час до вечерни. Без малого через час сельская повозка с мальчиком на козлах остановилась у дворца, знакомого Жанне до отвращения.
Командир стрелков узнал Жанну. Она помогла Дени слезть с повозки.
— Госпожа де Бовуа, этот мальчик… — начал было стрелок.
— Он спас мне жизнь! Меня хотели вздернуть враги короля! Я обязана ему всем!
Пораженный офицер отправился искать королевского секретаря. Жанна вошла в залу, держа за руку босоногого деревенского мальчугана. Удивленные этим невиданным во дворце зрелищем, придворные провожали их взглядами.
Увидев их, сам король не нашел что сказать. Секретарь тоже оторопел. Ришмона с ними не было.
— Жанна, они снова взялись за свое?
— Сир, на сей раз они задумали меня убить! Повесить сегодня же вечером! Вот этот мальчик освободил меня и поджег их дом…
Жанна собралась было начать свой рассказ, но король остановил ее.
— Постойте. Отправляйтесь сейчас же в резиденцию прево и пригласите сюда командира городской стражи, — приказал он секретарю. — Жанна, садитесь и соберитесь с духом.
После этого король распорядился принести напитки.
Вскоре прибыл командир стражников. Он выслушал Жанну и не мог скрыть удивления, когда она дошла до роли Дени в ее освобождении. Он внимательно смотрел на стоящего перед королем растерянного босоногого мальчика.
Жанна ни слова не сказала о деликатном вопросе, который ей задал д'Аржанси. Не стала она говорить и о том, что Дени ее брат. Это могло далеко завести, а Жанна падала от усталости. Лишь о словах д'Аржанси насчет Жака Кёра она не забыла упомянуть.
Король мрачно смотрел на нее; он велел секретарю записать имена д'Аржанси и Монфлери и что-то прошептал ему на ухо. Секретарь кивнул. Капитан спросил Дени, есть ли у этих людей еще лошади.
— Две, — ответил мальчик.
— Тогда они уже далеко. Сир, если мы хотим догнать их, нужно, чтобы мальчик указал мне дорогу. Мы доберемся туда как раз к ночи.
— Уведите его немедленно, — приказал король, — и берите побольше людей. Не забудьте факелы, чтобы освещать дорогу.
Дени повернулся к Жанне и грустно посмотрел на нее. Не успели они встретиться, и вот уже приходилось расставаться.
— Я буду тебя ждать, — утешила его Жанна и сказала командиру стражников: — Прошу вас привезти его в «Большой пирожок» на улице Бюшри.
— Мы вернемся только на рассвете, — сказал офицер.
— Я буду ждать, — твердо ответила Жанна.
Все вышли, и она осталась один на один с королем.
— Похоже, нам никак не разойтись в этом мире, — сказал Карл.
Жанна склонила голову и вздохнула.
Желания удалиться от власти оказалось мало: надо было еще суметь это сделать. Ей вспомнились слова Франсуа: «Вечно будешь ты жертвой богатых и сильных». Но что же делать? Да, город был намного хуже деревни.
— Сдается мне, что для моих врагов вы словно приманка, — промолвил король.
Жанна вздрогнула.
— Мы еще поговорим об этом. Вы очень измучены. Вас проводят домой два всадника.
Король вышел с ней и сам отдал распоряжения. Жанна все никак не могла отделаться от мысли о невероятном случае, который свел ее с Дени в доме похитителей. Больше всего ей хотелось снова увидеть брата.
— Храни вас Господь, Жанна, — сказал король, прощаясь с ней в парадной зале.
Она посмотрела на него невидящим взглядом. Ее глаза остановились на грустном и жалком лице короля, полускрытом полями большой голубой фетровой шляпы. Он был в том же положении, что и она. Правитель Франции, он не мог отказаться от своей короны, если не желал увидеть, как рушатся в прах все его начинания, а бургундцы вымещают зло на его близких. Ненавидимый собственной матерью, женой, а теперь еще и сыновьями. Затравленный людьми, готовыми предать его из честолюбия и корысти. Не имеющий после смерти Агнессы Сорель никого, кому бы он мог довериться. Вынужденный платить за верность звонкой монетой после того, как та, другая Жанна, была казнена англичанами и Церковью. Заставляющий других пробовать свою еду перед тем, как отправить ее в рот. Погрязший в разврате, как говорил отец Мартино. Но что мог знать о разврате священник? Ведь и о ней он мог бы сказать то же
