народная», которая несколько по-иному расценивает роль князей и народа в событиях «Батыева погрома». Основная ценность этого рода источников заключается не в сообщении ими новых фактов или событий (хотя, конечно, многие из былин имеют историческую основу), а в том, что былины отражают отношение народных масс к событиям, дают оценку народом тех или иных исторических явлений. Былины Киевского цикла, связанные с борьбой Руси против кочевников-половцев, были переосмыслены после монголо-татарского нашествия. Новое страшное бедствие, обрушившееся на Русь, заслонило давние набеги половцев, и на место традиционного «половчанина» встал «злой татарин». Как нам представляется, значительная часть известных в поздней записи былин отражает уже не обстановку Киевской Руси, а те реальные отношения, которые сложились после монголо-татарского нашествия. Это могло произойти как в результате переработки домонгольского былинного эпоса, так и в процессе отбора былин, содержание которых наиболее соответствовало новым условиям (при сохранении их основной фактической канвы). Многие из таких былин («Илья-муромец и Калин-царь», «Василий Игнатьевич и Батыга», «Камское побоище» и др.) в описании событий татарских «наездов» прямо противопоставляют две силы, классовый характер которых не вызывает сомнений: князья, бояре, купцы готовы сдать Киев «Калин-царю», боятся выступить против «злого татарина», покорно ждут гибели, и, наоборот, народ, народные массы, которые в былинах олицетворялись в образах богатырей, смело идут в бой, и, несмотря на явное противодействие князя 1, разбивают врагов. Богатыри, олицетворявшие народные массы, а не князья — вот кто настоящие «воители» за Русскую землю в представлении народа.
Великий русский писатель М. Горький противопоставляет официальной истории, созданной «сильными мира сего», историю, созданную самим народом в сказаниях и былинах, в которых «запоминал он великую работу
построения Русской земли». Устами одного из своих героев, старика-странника, М. Горький так реконструирует на основании былин, «памяти народной», историю Суздальской земли: «Стучат тяжелые топоры в крепких руках, сушат люди болота, возводят города, монастыри, идут все дальше по течениям холодных рек, во глубины густых лесов, одолевают дикую землю, становится она благообразна. А князья, владыки народа, режут, •крошат ее на мелкие куски, дерутся друг с другом кулаками народа и грабят его. И вот со степи татары подошли, но не нашлось в князьях воителей за свободу народную, не нашлось ни чести, ни силы, ни уса; продали они народ Орде, торговали им с ханами как скотом, покупали за мужичью кровь княжью власть над ним же, мужиком» '.
Монголо-татарское иго установилось над Северо-Восточной Русью не сразу: нашествие Батыя от утверждения над русскими землями ордынского владычества отделяет двадцатилетний период, заполненный сложной дипломатической борьбой, антитатарскими выступлениями народных масс, междоусобными княжескими распрями. Однако не только в работах общего характера, но и в специальных исследованиях по истории монголо-татарского ига' политическая история конца 30-х—начала 40-х годов XIII в. почти не затрагивается, а последующие события рассматриваются в основном в связи с деятельностью князя Александра Невского (причем внимание привлекают преимущественно вопросы, связанные с его борьбой против крестоносной агрессии с запада). В результате анализ сложного и противоречивого процесса установления над Русью иноземного ига фактически подменялся рассмотрением политики Александра Невского, который, по мнению В. Т. Пашуто, старался «прежде всего, поддерживать мирные отношения с ханами Золотой Орды (для борьбы с ней разоренная Русь еще не имела необходимых сил), предотвращать новые монгольские нашествия, объединяя при этом все русские земли, которые можно было объединить, и оказывать решительный вооруженный отпор крестоносным захватчикам» 2.
БОРЬБА РУССКОГО НАРОДА ПРОТИВ УСТАНОВЛЕНИЯ ИНОЗЕМНОГО ИГА В ПЕРВЫЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ ПОСЛЕ НАШЕСТВИЯ БАТЫЯ
Заслуги Александра Ярославича Невского в организации обороны западных рубежей Руси и отражении немецко-шведской агрессии общеизвестны. Славная победа на льду Чудского озера нанесла серьезный удар крестоносцам и остановила их наступление на русские земли. Сам Александр Невский был крупнейшим полководцем того времени и искусным дипломатом. Однако связывать процесс установления монголо-татарского ига только с его политикой нельзя. При таком подходе к рассмотрению событий политической истории Руси в первые десятилетия после нашествия Батыя остаются в тени основные факторы, которые, по существу, определили саму политику Александра Ярославича: борьба за власть между отдельными группировками феодалов; политические требования той части феодального класса, которая в силу ряда причин склонялась к признанию верховной власти ордынского хана и к мирным отношениям с Золотой Ордой; антитатарские выступления народных масс, принимавшие в ряде случаев антифеодальный характер (что очень беспокоило русских феодалов); существование сильной оппозиции признанию власти ордынского хана в Западной и Северо-Западной Руси и т. д.
Особое значение для правильного освещения истории установления иноземного ига над Русью имеет изучение классовой борьбы в этот период. В. И. Ленин, характеризуя необходимость изучения классовой борьбы для оценки тех или иных исторических явлений, указывает: «марксизм дал руководящую нить, позволяющую открыть закономерность в этом кажущемся лабиринте и хаосе, именно: теорию классовой борьбы. Только изучение совокупности стремлений всех членов данного общества или группы обществ способно привести к научному определению результата этих стремлений. А источником противоречивых стремлений является различие в положении и условии жизни тех классов, на которые каждое общество распадается» !.
Классовая борьба на Руси не прекратилась после нашествия Батыя, а только' приобрела другие формы. Во второй половине XIII столетия в выступлениях низов тесно переплетались антитатарские и антифеодальные мотивы особенно в связи с политикой великих владимирских и некоторых других князей, выступавших за установление мирных отношений с Ордой.
ж е. Героическая борьба русского народа за независимость. XIII век. М, 1956; Александр Невский и борьба русского народа за независимость в XIII веке. М.,* 1950, стр. 105. Сравните вывод Б. Я. Рамма о том, что «с середины XIII века феодально-католическая экспансия против Руси явно выдохлась» и наступление крестоносцев приобрело характер «эпизодических вторжений» (Б. Я. Р а м м. Папство и Русь. М., 1959, стр. 171).
Раесматривая столкновения «противоречивых стремлений» различных классов в их отношении к иноземному игу, значение героической борьбы народных масс за сохранение условий своего самостоятельного исторического существования и анализируя события первых десятилетий после «батыева погрома», мы останавливали свое внимание на Северо- Восточной Руси (события этого периода в Южной Руси уже освещались в советской исторической литературе) '.
I. РУССКИЕ КНЯЖЕСТВА И ЗОЛОТАЯ ОРДА В 40-х —НАЧАЛЕ 50-х ГОДОВ XIII СТОЛЕТИЯ
Весной 1238 г. полчища Батыя отошли в половецкие степи. Занятые ожесточенной войной с половцами и аланами, походами на порубежные русские «грады» и подготовкой большого похода на запад, завоеватели не нападали на Северо-Восточную Русь. «И бысть то летом все тихо и мирно отъ Татаръ», — сообщает летописец2. В опустошенной страшным «Батыевым погромом» Северо-Восточной Руси начинает восстанавливаться нормальная жизнь. В свои столицы возвращаются уцелевшие князья. Князь киевский и новгородский Ярослав Всеволодович, брат убитого на реке Сити великого князя Юрия, «седе на столе в Володимери», а его младшие братья Святослав и Иван — в Суздале и Стародубе3. Во Владимирскую землю постепенно возвращалось разогнанное «Батыевым погромом» население. Летописцы сообщают о восстановлении городов, о новом заселении сел и деревень. Возвращение населения во Владимирское княжество происходило, по-видимому, довольно быстро, так как уже в следующем 1239 г. великий князь смог собрать значительные силы для похода на Смоленск: «Иде Смолиньску на Литву, и Литву победи, и князя ихъ ялъ, а Смольняны оурядив» 4.
Записей о татарах в русских летописях в первые три-четыре года после нашествия нет вообще: видимо, страшный «Батыев погром» был воспринят современниками как кратковременный опустошительный набег кочевников, после которого степные завоеватели возвратились в степи и фактически исчезли из поля зрения летописцев '. Русские князья в первые годы после нашествия были заняты больше восстановлением своих разгромленных княжеств и распределением княжеских столов, чем проблемой установления каких-либо отношений с ушедшими за пределы русских земель завоевателями. Межкняжеские отношения не претерпели особых изменений в результате нашествия: на владимирский великокняжеский стол сел следующий по старшинству «Всеволодович», раздав остальные города своим братьям и племянникам.
Положение изменилось, когда монголо-татары после похода в Центральную Европу снова появились в южнорусских степях. Перед русскими князьями вплотную стал вопрос об установлении каких-то отношений с завоевателями.
Видимо, полного единодушия в Северо-Восточной Руси по этому вопросу не было. Сильные и богатые города на северо-западной и западной окраинах, не подвергшиеся татарскому разгрому (Новгород, Псков, Полоцк, Минск, Витебск, Смоленск), выступали против признания зависимости от ордынских ханов. В представлении летописца XVI в. Новгород даже «отделился» тогда от «Руси», не желая признавать ордынскую власть: «въ тоя же горкая Батыева времчина отвергоша они (новгородцы. — В. К.) работнаго ига, видевше держаще державныхъ Рускихъ нестроение и мятежь, и отстуииша тогда, и отделишася отъ Руси, царства Владимерскаго. Оставше бо Новгородцы отъ Батыя не воеваны и не пленены» 2. Северо западные русские земли, почти не пострадавшие от нашествия, не только сохранили свои богатства и вооруженные силы, но даже пополнили население за счет беглецов из восточных княжеств. Это оказывало, конечно, значительное влияние на внешнеполитический курс великого князя.
Северо-Западной Руси, которая выступала против подчинения ордынскому хану, противостояла группировка ростовских князей: Владимир Константинович Углицкий, Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозерский, Василий Всеволодович Ярославский. Их княжества сравнительно мало пострадали от нашествия Батыя: Ростов и Углич сдались без боя и не были, вероятно, разрушены татарами, а до Белоозера завоеватели вообще не доходили. Некоторые города Ростовской земли еще во время нашествия наладили, вероятно, какие-то отношения с завоевателями. Так, Ф. Киссель на основании «древней угличской летописи» сообщает о городе Угличе, что Батый в 1238 г. «оставил в нем своих чиновников», и князь Владимир Константинович Углицкий, вернувшийся в город в 1240 г., правил совместно с ними3. Трудно сказать, насколько достоверно это сообщение, но о том, что именно ростовские князья с самого начала склонялись к признанию зависимости от Орды и превратились со временем в настоящих «служебников» хана, имеются многочисленные данные в летописях и житийной литературе'. Именно ростовские князья первыми «поехаша в Татары к Батыеви про свою отчину» 2 и в дальнейшем поддерживали тесные связи с ордынскими ханами.
Существование двух группировок — северо-западной, выступавшей против признания зависимости от Орды, и ростовской, склонявшейся к установлению мирных отношений с завоевателями, — во многом определяло политику великого владимирского князя. Эта политика в первое десятилетие после нашествия Батыя была двойственной. С одной стороны, большая часть Северо-Восточной Руси была опустошена нашествием и уже не имела сил для открытого сопротивления завоевателям, что делало неизбежным признание, хотя бы формальное, зависимости от золотоордынских ханов. Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что добровольное признание власти ордынского хана обеспечивало лично великому князю определенные преимущества в борьбе за подчинение своему влиянию других русских князей. В случае же отказа Ярослава Всеволодовича явиться в Орду великокняжеский стол мог при
