Даже такой далеко не перворазрядный князь, как Юрий Владимирович Белозерский, мог выставить, по свидетельству летописца, «тысящу бронникъ дружины Белозерь-ские» '. Летописи полны рассказами о сложных тактических планах, искусных походах и засадах русских княжеских дружин.
Но ограничиться при оценке вооруженных сил Руси в середине XIII в. только констатацией факта высокого военного искусства и вооружения русских княжеских дружин, — значит рассматривать явление односторонне. При всех своих превосходных боевых качествах княжеские дружины обычно не превышали несколько сот человек. Если такой численности и было достаточно для междоусобных войн, то для организованной обороны всей страны от сильного врага этого было мало. Кроме того, даже такой превосходный боевой материал, как княжеские дружины, в силу феодального характера русских войск, был мало пригоден к действиям большими массами, под единым командованием, по единому плану. Феодальный характер княжеских дружин даже в случае концентрации значительных сил снижал боевую ценность армии. Так было, например, в сражении при реке Калке, когда русские княжеские дружины не смогли добиться успеха, несмотря на численное превосходство.
Если княжеские дружины можно считать войском, превосходящим по вооружению монгольскую конницу, то об основной, наиболее многочисленной части русских вооруженных сил — городских и сельских ополчениях, которые набирались в момент наибольшей опасности, — этого сказать нельзя. Прежде всего, ополчение уступало кочевникам в вооружении. А. В. Арциховский показал на материалах раскопок курганов в Ленинградской области, что в погребениях сельского населения — основного контингента, из которого набиралось ополчение, — «меч, оружие профессионального
воина, встречается очень редко»; то же самое касалось тяжелого защитного вооружения. Обычным оружием смердов и горожан были топоры («плебейское оружие»), рогатины, реже — копья1. Уступая татарам в качестве вооружения, спешно набранное из крестьян и горожан феодальное ополчение, безусловно, уступало монгольской коннице и в умении владеть оружием.
Не могли быть непреодолимым препятствием для монголо-татарских завоевателей и укрепления русских городов. Прежде всего, русские города XIII в. имели сравнительно немногочисленное население. По подсчетам М. Н. Тихомирова, наиболее крупные из них (Новгород, Чернигов, оба Владимира, Галич, Киев) насчитывали по 20—30 тысяч жителей и могли выставить в случае большой опасности 3—5 тысяч воинов; Ростов, Суздаль, Рязань, Переяславль-Русский были еще меньше, а «численность населения других городов редко превышала 1000 человек» 2. Если вспомнить, что монголы успешно штурмовали крупные города Средней азии и Китая, насчитывавшие десятки и сотни тысяч жителей, приходится признать, что исход борьбы даже для больших русских городов был в значительной степени предрешен. Укрепления русских городов, в основном деревянные, усиленные валами, рвами и естественными препятствиями (крутые берега рек, болота и т. д.), неплохо служили для обороны во время феодальных усобиц. По мнению П. А. Раппопорта и В. В. Косточкина, до середины XIII в. они были в основном приспособлены к осаде, носившей пассивный характер «облежания», и только накануне нашествия Батыя стали переходить к противодействию активной осаде с применением осадных машин.
К моменту монгольского нашествия русские города еще не накопили опыта борьбы с активной осадой, не были созданы специальные системы укреплений, способные противостоять штурму с массовым применением осадной техники3. На это же обращает внимание и М. Г. Рабинович, который пишет, что до нашествия Батыя на Руси почти не применялись осадные машины и массовое применение осадной техники против не приспособленных к этому русских городов дало решающее преимущество завоевателям 4.
При большом численном превосходстве полчищ монголо-татар и феодальном характере русских вооруженных сил длительное и упорное сопротивление русских княжеств нашествию Батыя можно объяснить только огромным героизмом русского народа, любовью к Родине горожан и крестьян русской земли.
III. НАШЕСТВИЕ БАТЫЯ НА СЕВЕРО-ВОСТОЧНУЮ РУСЬ (ОСЕНЬ 1237 —ВЕСНА 1238 г.)
1
Осенью 1237 г. монголо-татары начали подготовку к зимнему походу на Северо-Восточную Русь. Рашид-ад-Дин сообщает, что «осенью упомянутого года (1237) все даходившиеся там (в Дешт-и-Кыпчак. — В. К.) царевичи устроили курултай и, по общему соглашению, пошли войной на русских». На этом курултае присутствовали как монгольские ханы, громившие земли буртасов, мокши и мордвы, так и ханы, воевавшие на юге с половцами и аланами (Менгу, Гуюк и Монкэ). Для похода на Северо-Восточную Русь собрались все силы монголо- татар.
- Источники дают возможность примерно установить районы концентрации монголов для похода на русские княжества. В одном письме-донесении (осень 1237 г.) венгерского монаха Юлиана сообщается, что монголы разделили «все войска, идущие в западные страны» на несколько частей: «одна часть у реки Этиль на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в южном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дона, близь замка Воронеж, также княжества русских» 2.
Стоянка монголо-татар «близь замка Воронеж» косвенно подтверждается русским летописцем. Согласно Тверской летописи, Батый до вторжения в пределы Рязанского княжества «зимоваша... подъ Черным лесомъ, и оттоле приидоша безвестно на Рязаньскую землю лесомъ» 3. «Темные боры», которые были отлично известны летописцам и представляли собой за метные ориентиры в степях, южнее границ Рязанского княжества встречались только в пойме реки Воронеж или в междуречье Воронежа и Дона. Именно там, по нашему мнению, находился «Черный лес», под которым долго стояли (даже «зимовали») монголы перед походом на Северо-Восточную Русь.
Низовья реки Воронежа стали осенью 1237 г. местом сосредоточения монгольских войск. Сюда подходили монгольские отряды, закончившие войну с половцами и аланами. Возможно, одновременно другая часть монголов (как сообщает Юлиан) собирались восточнее, на границах Рязанского княжества, и впоследствии соединялась с группировкой, двигавшейся от Воронежа. Сообщение о концентрации монгольских войск на Волге, на суздальских рубежах, вызывает большие сомнения, так как русские летописцы ничего не сообщают о появлении монголо-татар с этой стороны; возможно, на северных границах Булгарии находились просто сторожевые монгольские заставы.
В исторической литературе высказывается .мнение о неожиданности нападения монголов на русские княжества, Этим в известной степени объясняется крайняя несогласованность действий русских князей по организации обороны Между тем источники свидетельствуют о другом: русские князья (по крайней мере, владимирские и рязанские) хорошо знали о под готавливаемом нашествии.
Сведения о первом после Калки появлении монголо-татар на границах Восточной Европы дошли до Руси через Булгарию и под 1229 г. записаны во многих руских летописях. Знали на Руси и о военных действиях в Булгарии в 1232 г., когда монголы «зимоваша, не дошедше Великого града Болгарьского». Под 1236 г. все русские летописи сообщают о разгроме Волжской Булгарии. Владимирский великий князь Юрий Всеволодович должен был знать о готовящемся нашествии больше других: именно в его владения был направлен основной поток беженцев из разгромленного монголами Поволжья '. Известно было владимирскому князю о готовящемся походе и от татарских послов, неоднократно проезжавших через русские княжества на запад. В частности, накануне нашествия в 1237 г., как уже отмечалось, татарские послы, «проезжая через землю Суздальскую», были захвачены великим князем вместе с их посланием к венгерскому королю Беле IV.
На Руси знали не только о самом факте подготовки нашествия, но и об общих целях монгольского наступления. Юлиан сообщает, что «князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан» 2, и что у татар «есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего».
Сведения, передаваемые многочисленными беженцами, позволяли русским князьям знать даже детали готовящегося нашествия. Приведенное выше (см. стр. 82) сообщение Юлиана с сосредоточении монгольского войска на русских рубежах было получено венгерским монахом от русских и болгарских беженцев («как передавали нам словесно сами русские, венгры и болгары, бежавшие от татар»).
1 В. Н. Татищев сообщает, что булгары, спасаясь от татарского погрома, «пришли в Русь и просили, чтобы им дать место. Князь же, великий Юрий вельми рад сему был и повелел их развести по городам около Волги и в другие» (Татищев, III, 230). Юлиан указывал, что в 1237 г. через суздальскую землю проходили «бежавшие перед лицом татар венгры-язычники» (башкиры. — В. К.). (Юлиан, 89.)
2 Кроме «венгров-христиан», населявших территорию нынешней Венгрии, известны «венгры-язычники», предки переселившихся на запад кочевников-мадьяр. В XIII в. «венгры-язычники» жили в Приуралье и имели общий язык со своими западныыи одноплеменниками (по сообщению Юлиана).
Даже если допустить, что наступление монголо-татар именно зимой было определенной тактической внезапностью для русских князей, привыкших к осенним набегам половцев, то ни о какой стратегической внезапности не могло быть и речи: русские князья давно знали о подготовке нашествия и располагали определенными сведениями о противнике. В. Н. Татищев, основываясь, видимо, на каком-то не сохранившемся источнике, прямо пишет, что после разгрома Волжской Булгарии и появления на Руси беженцев-булгар «тогда многие советовали» великому князю Юрию Всеволодовичу «чтоб городы крепить и со всеми князи согласиться к сопротивлению, ежели оные нечестивые татара придут на землю его, но он, надеялся на силу свою, яко и прежде, оное презрил» '.
В начале зимы монголо-татары от «замка Воронеж» двинулись вдоль восточного края лесов, протянувшихся в пойме реки Воронеж, к границам Рязанского княжества. По этому пути, прикрытому лесами от рязанских сторожевых постов на правом берегу реки Воронеж, монголо-татары «безвестно» прошли к среднему течению Лесного и Польного Воронежа, где и были замечены рязанскими дозорными; с этого момента они попали в поле зрения русских летописцев. Сюда же подошла другая группировка монголов, отмеченная Юлианом «у пределов
