это превращение осуществляется посредством политической борьбы, завоевания государственной власти: социал–демократия не только охватывает политическую и экономическую борьбу, — нет, она представляет нечто большее, она обнимает также и идейную борьбу против собственнических классов, борьбу за миросозерцание.
Рабочий, желающий оказать помощь для того, чтобы одержать победу над буржуазией и чтобы доставить господство своему классу, должен преодолеть в своей голове буржуазные идеи, которые с юности внедрялись в нее государством и церковью. Если он принадлежит к профессиональному союзу и политической партии, этого недостаточно. Он вместе с ними никогда не может победить, если сам он внутренне не сделается иным человеком, чем его сделали господствующие. Существует известный характер воззрений, известные убеждения, — можно сказать, известная философия, которую отвергает буржуазия, но которую должен усвоить рабочий, чтобы одержать победу над буржуазией.
Буржуа хотят втолковать рабочим, что дух стоит выше материального общественного бытия, что дух господствует над материей и образует ее из себя. До сих пор они сами пользуются духом, как орудием господства: они располагают наукой, законом, правом, политикой, искусством, церковью, — и при помощи всего этого они господствуют. И вот им очень хотелось бы вразумить рабочих, будто дух по самой природе господствует над материальным общественным бытием, над трудом рабочего на фабрике, в шахтах, в поле, на железной дороге и на корабле. Рабочий, который верит этому, который верит, будто дух из себя создает производство, порождает труд и общественные классы, — этот рабочий будет подчиняться буржуазии с ее пособниками, жрецами, учеными и т. д.: ведь буржуазии принадлежит большая часть науки, церковь, следовательно, дух, и потому, раз это так, буржуазия должна господствовать.
Все это господствующий класс втолковывает рабочим, чтобы удержать свою власть.
Но рабочий, который хочет сделаться свободным, который хочет подчинить государство своему классу и взять у господствующих классов средства производства, этот рабочий должен понять, что буржуазия своим способом представлений ставит дело на голову и что, в действительности, не бытие определяется духом, а дух определяется общественным бытием.
Если рабочий поймет это, он освободится от духовной власти имущих классов и их способу мышления противопоставит собственное, более сильное и правильное мышление.
Но ведь само общественное развитие, само общественное бытие движется в направлении к социализму, подготовляет социализм. А потому рабочий, который понимает это и понимает также, что его социалистическое мышление вытекает из общественного бытия, увидит, что совершающееся в окружающем его человеческом обществе является причиной того, что происходит в его голове, что социализм возникает в его голове потому, что он вырастает вне его, в обществе. Он поймет и почувствует, что у него есть истина относительно действительности; а это даст ему мужество и уверенность, столь необходимые для социальной революции.
Следовательно, такое знание необходимо для пролетарской борьбы совершенно так же, как профессиональная организация и политическая борьба; можно сказать, что без этого знания невозможно довести до полного конца экономическую И политическую борьбу. Ведь духовное рабство мешает рабочему надлежащим образом вести материальную борьбу; напротив, сознание, что бедный пролетарий духовно сильнее, чем его поработители, уже само по себе возвышает его над ними и дает ему силу для того, чтобы и в действительности разбить их.
Исторический материализм есть теория, которая объясняет, что дух определяется общественным бытием, что общественное бытие заставляет мышление идти по определенным путям, и оказывает решающее влияние на желания и действия индивидуумов и классов.
В этой книжке со всей возможной простотой и ясностью мы постараемся показать рабочим истинность этого учения.
Однако, прежде чем перейти к выяснению, что такое исторический материализм, мы, чтобы устранить некоторые предрассудки и предотвратить недоразумения, должны прежде всего сказать, чем не является исторический материализм. В самом деле, кроме этого, исторического, материализма, — построенной в особенности Фридрихом Энгельсом и Карлом Марксом теории социал–демократии, — существует еще философский материализм, может быть, даже несколько систем философского материализма. А эти системы говорят не о том, как дух общественным бытием, способом производства, техникой, трудом вынуждается двигаться по определенным путям: они говорят о связи тела и духа, материи и души, бога и мира и т. д. Эти другие, — не исторические, а общефилософские — системы представляют попытки ответа на вопрос: каково вообще отношение мышления к материи, или как возникло мышление? Напротив, исторический материализм спрашивает: почему это в определенную эпоху мыслят таким–то или таким–то способом? Например, общефилософский материализм скажет: материя вечна, и при известных условиях из нее возникает дух, который опять исчезнет, если не будет соответствующих условий. Исторический же материализм скажет: если пролетарии мыслят иначе, чем имущие классы, то это — следствие тех или иных определенных причин.
Общефилософский материализм ставит вопрос о сущности мышления. Исторический материализм спрашивает о причинах изменений в мышлении. Первый стремится объяснить возникновение, второй — развитие мышления. Первый предполагает такое состояние, когда еще нет мышления, нет духа, последний предполагает, что дух существует. Здесь сразу видно огромное различие.
Кто хочет изучить и понять теорию социал–демократии, тот должен начать с того, что он обратит надлежащее внимание на это различие. Ведь противники и, прежде всего, верующие начинают с того, что они сваливают в одну кучу оба вида материализма и, пользуясь отвращением верующих рабочих к первому, подвергают опале и второй. Пастыри душ верующих говорят: материализм возвещает, что весь мир есть не что иное, как материя, находящаяся в состоянии механического движения, что материя и сила, это — единственное вечно и абсолютно существующее, что мышление — такое же выделение мозга, как желчь — выделение печени. Они говорят, будто материалисты поклоняются материй и будто исторический материализм — одно и то же с философским материализмом. Многие рабочие, в особенности в католических областях, еще не отделавшиеся от рабского преклонения перед духом и еще очень слабо знакомые с действительными воззрениями социал–демократии на сущность духа, — как они изложены, например, Иосифом Дицгеном, — верят в эти россказни и боятся слушать социал–демократических ораторов, которые будто бы хотят привести их к поклонению материи, а вместе с тем к вечному осуждению.
Эти утверждения ложны. На ряде примеров мы покажем, что исторический материализм говорит не об общем отношении духа и вещества, души и материи, бога и мира, мышления и бытия, — что он изображает только изменения в мышлении, вызываемые общественными переменами.
Таким образом мы выбьем сильное оружие из рук христианских демагогов.
Однако, утверждая, что исторический материализм не тожествен с философским материализмом, мы вовсе не хотим этим сказать, что исторический материализм не может привести к известному общему миропониманию. Напротив, исторический материализм, подобно всякой опытной науке, является средством достигнуть известного общефилософского миросозерцания. И в этом — его особая важность для пролетариата. Он приближает нас к общему представлению о мире. Но это представление — не материалистическо–механическое, равно как и не христианско–католическое, не евангельское, не либеральное представление: оно — другое, новое понимание, новое созерцание, свойственное только социал–демократии. Исторический материализм сам по себе еще не это новое миросозерцание; это — путь, средство, одно из многих средств, ведущих к новому миросозерцанию: как дарвинизм, как все естествознание, как учение Маркса о капитале и учение Дицгена о духе или познании тоже является такими средствами. Одного из этих средств недостаточно для того, чтобы придти к этому миросозерцанию: к нему ведут только все эти средства, взятые вместе.
Изучая в этой работе только исторический материализм, мы, конечно, не можем подробно останавливаться на общефилософском миросозерцании социал–демократии. Однако, приводя некоторые из примеров, которыми мы выясняем предмет нашего исследования, мы будем иметь случай указать на это общее миросозерцание; таким образом, для читателя в известной мере будет понятно и то общее, часть чего составляет исторический материализм вместе со столь многими другими науками.
Каково же общее содержание нашей теории? Прежде чем приступить к доказательству ее правильности и истинности, мы должны дать читателям ясное общее представление о том, что должно быть доказано.
Для всякого, кто наблюдает окружающую его общественную жизнь, ясно, что члены общества живут в определенных отношениях между собою. Общественно они не равны между собою, — они стоят на высшей или низшей ступени и противостоят друг другу как группы или классы. Поверхностному наблюдателю показалось ,бы, что эти отношения суть просто отношения собственности: у одних есть земля, у других фабрики или средства транспорта или товары, предназначенные для продажи, у третьих нет ничего. Поверхностному наблюдателю может также показаться, что различие — преимущественно политическое различие: некоторые группы распоряжаются государственной властью, другие не имеют никакого или почти никакого влияния. Но кто вглядывается глубже, тот замечает, что за отношениями собственности и политическими отношениями стоят производственные отношения, т.е. Отношения, в которые становятся друг к другу люди при производстве того, что требуется для общества.
Рабочие, предприниматели, судовладельцы, рантье, крупные землевладельцы, фермеры, оптовые торговцы и мелкие лавочники, — все они являются тем, чем они являются, благодаря месту, которое они занимают в производственном процессе, в обработке и обращении продуктов. Это различие глубже, чем то, что у одного есть деньги, а у другого их нет. Ведь переработка даров природы — основа общества. Мы находимся в трудовых, в производственных отношениях друг к другу.
Но на что опираются трудовые отношения? Не повисают же в воздухе люди, поскольку они являются капиталистами и рабочими, крупными землевладельцами, фермерами и батраками, — и как там еще называются всевозможные другие виды членов общества.
Нет, эти отношения опираются на технику, на орудия, которыми люди работают над землей, над природой. Промышленники и пролетарии опираются на машину, стоят в зависимости от машины. Если бы не было машин, не было бы таких промышленников и пролетариев, какие существуют в настоящее время.
Простой ткацкий станок породил работу собственной семьи на дому, сложный деревянный ткацкий станок — общество мелких мастеров и подмастерьев, большая железная ткацкая машина, приводимая в движение паром или электричеством, — общество крупных промышленников, акционеров, директоров, банкиров и наемных рабочих.
Производственные отношения не витают в воздухе, как полосы дыма или пара, — они образуют прочную раму, охватывающую людей. Производственный процесс — материальный процесс, орудия, это — как бы угловые закрепления и связки той рамы, в которой мы находимся.
Техника, орудия, производительные силы, это — фундамент общества, действительное основание, на котором возвышается весь гигантский и столь запутанный организм общества. Но те самые люди, которые складывают свои общественные отношения в соответствии со способом материального производства, в соответствии с этими общественными отношениями формируют свои идеи, свои представления, свои воззрения, свои принципы. Капиталисты, рабочие и другие классы, вынуждаемые техникой общества, в которым они живут, вступать в определенные отношения друг к другу: как мастер и подмастерье, собственник и неимущий, землевладелец, фермер и батрак, — эти самые капиталисты, рабочие и т. д. И мыслят, как капиталисты, рабочие и т. д. Они образуют свои идеи, свои представления не как абстрактные существа, а как очень конкретные, реальные, живые люди, — как такие люди, каковы они в действительности, — как общественные люди, живущие в определенном обществе. Итак, не только наши материальные отношения зависят от техники, опираются на труд, на производительные силы: так как мы живем среди наших материальных отношений и мыслим при этих отношениях, то и наши мысли непосредственно зависят от этих отношений, а следовательно, посредственно, косвенно — от производительных сил.
Современное общественное бытие современного пролетария создано машиной. Следовательно, его общественные мысли, вытекающие из того общественного отношения, в котором он является пролетарием, косвенно опираются на современную машинную систему, косвенно зависят от нее. Так же обстоит дело и со всеми классами капиталистического общества. В самом деле, взаимные отношении, в которых стоят отдельные люди, существуют не только для этих отдельных людей. Общественно человек не стоит в особенной, только для него характерной связи с другими людьми: у него имеются многочисленные сотоварищи, которые стоят в точно таком же отношении к другим людям. Такой — то рабочий, — мы берем наш
