— Олег, ты что? — спросила его сидевшая рядом девушка, и Кривцов, повернувшись, весело глянул на нее, потом смачно хлопнул ладонью по ее голому бедру.

— Оп! Девчонки, выйдитека на секундочку и постойте тут. Что-то не нравится мне, как двигатель работает. Давайте, быстрее, маршмарш. Только, чур, не разбегаться, а то вернется за вами дядя Олег, а вас нету. Опечалится тогда дядя Олег и найдет себе других!

Девушки, ворча, коекак выбрались из машины и выстроились вдоль ограды, опасливо поглядывая вниз, на крутой склон. Олег оглядел ряд стройных загорелых ножек и горестно вздохнул, подумав, какая же всетаки великолепная пропадает мечта. И все же это сон, ложь, как и то, что было до этого — то, что он теперь помнил лучше, чем ему хотелось бы.

Он помахал обиженным девушкам ладонью и тронул машину с места. Разогнав 'ягуар' до предела, Олег, сжав зубы, крутанул руль, и машина, проломив ограду, порхнула в пустоту.

Ольга, шатаясь, вошла в свой кабинет и закрыла за собой дверь, вытолкнув сунувшуюся было следом встревоженную Нинку.

— Голова болит! — хрипло сказала она, предваряя все расспросы. — Отстань и занимайся своими делами!

Тщательно заперев дверь, она подошла к своему столу и села в мягкое кресло, потом уронила голову на руки и разрыдалась.

— Не хочу, — прошептала Харченко сквозь слезы, вздрагивая, — не хочу… Ведь это мое!.. Это должно было быть моим!..

Но память, возрожденная память говорила об обратном. Здесь не было ничего, что принадлежало бы ей. Потому что это снова всего лишь сон. Мастерский сон. Сон, в котором можно было остаться навсегда и ни о чем не беспокоиться… рано или поздно Лешка вернется, чтобы проверить, как обстоят дела, и, конечно же, снова сгладит ее память, и все будет как прежде. И всетаки это всего лишь сон, и где-то там, в реальности лежит ее тело.

Всхлипывая, Ольга встала и подошла к сейфу. Открыла его и достала пистолет, который держала здесь на 'всякий пожарный'. Мало ли что? Придется защищаться… Защищаться действительно пришлось — от своих фантазий, которые попали в руки сумасшедшего.

Проверив пистолет и сняв его с предохранителя, Ольга положила оружие на стол, налила себе большой стакан коньяка и выпила его одним махом, и все сразу же стало казаться не таким ужасным, как было на самом деле.

— Ну, во всяком случае, это был не самый плохой из твоих снов… — пробормотала она, взяла пистолет и вложила дуло в рот, но тут же вытащила его, сморщившись от отвращения. Вкус был омерзительным. Ольга прижала дуло к виску, потом снова опустила руку. А вдруг соскочит? В сердце? Исключено, пойди еще пойми, где оно там на самом деле?! Она устало посмотрела на пистолет, потом решительно подняла руку, вжала дуло в кожу под подбородком и нажала на спусковой крючок.

— Я сейчас вернусь, — сказал Жора, похлопывая девушку по руке. — Не уходи далеко, хорошо?

Она удивленно пожала плечами и снова принялась рассматривать картины. Он помахал друзьям, толпившимся в конце зала, и небрежной походкой направился в сторону туалета. Но, не дойдя до него, повернул направо и вскоре остановился перед большим окном, одна из створок которого была чуть приоткрыта, словно приглашая.

Дурак ты, Жора, господи, какой же ты дурак! Тебя так легко купили — практически задаром! Почему ты повелся на это, почему ты все забыл? А еще так горделиво и возвышенно рассуждал, черт тебя дери!

…А аквариумы, сударь, бывают очень разными. Ты поплавай вначале, а потом скажи — хочется ли тебе попасть в реку…

Да, Леха, хочется! Представляешь, хочется!

Только это будет очень больно.

Жора потерянно огляделся — нет ли какогонибудь другого, менее болезненного способа? Следовать примеру несчастного Лифмана вовсе не хотелось. Высоко, конечно, а вдруг он не разобьется, а останется инвалидом?! Вот уж когда Лешка, разъяренный его выходкой, устроит ему настоящий ад!

С другой стороны, медлить было нельзя — его могли хватиться в любую секунду и снова заставить все забыть. Подсунуть еще какое-нибудь райское местечко, будет порхать гденибудь с девчонками среди пальм, а его настоящее тело тем временем станет медленно распадаться в какойнибудь больнице, никому не нужное. Алина позвала его — значит, знала, где он, и, возможно, сможет что-нибудь сделать. Может, остальные уже давно с ней, а он тут еще чегото думает!

Жора решительно влез на подоконник, глубоко вздохнул, наклонился и бросился вниз головой, словно внизу его ждал не твердый асфальт, а прохладная прозрачная вода. Кричать он начал сразу же — не кричать было невозможно.

Он был прав.

Это и в самом деле оказалось больно.

В остальных мирах царила безмятежность. Крик, прилетевший извне, не расколол их, а лишь слегка продавил, и от него сразу же отмахнулись. Возможно, его и не было вовсе. Мало ли, что почудится. Мало ли, кто и зачем кричит. В любом случае, их это не касалось. Им было хорошо, и прочее не имело значения. Жизнь была прекрасна.

Почти, как сон.

Добредя до нужного зеркала, Алина подняла на него измученный взгляд и внезапно застыла.

Сквозь стекло на нее смотрел Виталий. Он смотрел точно на нее и видел ее.

Зеркало больше не показывало берег, в нем была одна лишь темная вода, и Виталий, глядя на Алину, колотил руками по стеклу, и его бледное лицо было искажено удушьем. Вскрикнув от ужаса, она ударила кулаками в зеркало, потом подхватила брошенный канделябр и начала бить им по стеклу, но он отскакивал, не нанося ни малейшего ущерба серебристой глади, и все же они била и била, хрипло выкрикивая что-то бессвязное.

Виталий за зеркалом внезапно отрицательно покачал головой, и Алина поняла, что он просит ее остановиться и подождать. Чего ждать, чего?! Она видела, как синеют его губы и начинают закатываться глаза. Он умрет, а она не может разбить это прокля-тое стекло! Она ударила канделябром еще раз, потом уронила его и прижала к зеркалу ладони, и одна бледная рука по другую сторону легко тронула стекло напротив ее руки. Потом глаза Виталия закрылись, и Алина вдруг услышала слабое звяканье. По стеклу стремительно побежали трещины, змеясь, рассекли его от края до края, и едва Алина успела отскочить в сторону, как зеркало раскололась, и в зал хлынула холодная, пахнущая тиной вода, и Виталий вывалился из него и, кашляя, уткнулся лбом в пол.

— Виталик! — воскликнула она, с размаху хлопаясь коленями прямо на осколки и вцепляясь ему в плечи. Виталий замотал головой, потом прохрипел:

— Тихо… погоди…

Вместо следующего слова у него изо рта хлынула вода, и он, надсадно кашляя, повалился на пол. Но тут же приподнялся, привалился к стене и, глядя на Алину еще мутными глазами, спросил:

— Ты настоящая? Или это опять фокусы?

— Конечно, настоящая! — Алина не сдержала возмущения, потом хотела было дотронуться до его плеча, но Виталий дернулся в сторону, пристально разглядывая ее сужеными глазами.

— Да? Я уже совершенно запутался в этих реальностях! Может ты — всего лишь еще одно приснившееся воспоминание!

— Я не спорю, что это сон! — рассвирепела Алина, сжимая окровавленные кулаки. — Но я настоящая, черт возьми, сейчас как звездану канделябром!..

Виталий, усмехнулся, поднимаясь.

— Ну, сразу бы так и сказала! — он взглянул на свое правое запястье и заметил без особого сожаления. — Руки нет. Почти, как в настоящем…

Он протянул к ней руки, и Алина, задохнувшись, бросилась к нему, и Виталий крепко обнял ее, прижавшись лицом к ее вздрагивающему плечу, а она ерошила его мокрые волосы и то ли смеялась, то ли плакала.

— Я думала, ты меня не слышишь!..

— Но я услышал!

— Прости, что я тебя разбудила. Я понимаю, что ты…

— Перестань, ты все сделала правильно! — он поднял голову и огладил большим пальцем ее подбородок. — Это ты меня прости. Я должен был сделать это сам…

— Ты не виноват!

— Это не так… — Виталий снова обнял ее, потом огляделся. — Аль, где мы?

— Я не зна…

Одно из зеркал неподалеку вдруг взорвалось, полыхнув огнем, и на пол вместе с грудой осколков вывалился какойто человек. Тотчас же завозился и сел, ошеломленно моргая и размазывая по лицу копоть. Алина и Виталий со всех ног кинулись к нему, вздернули за ноги, и пахнущий дымом и бензином Олег, многократно поцелованный одной стороной и обхлопанный другой, произнес голосом человека с крайне тяжелой формой ангины:

— Где моя кепка?

— Я не брал, — Виталий встряхнул его еще раз, потом взглянул на Алину. Его глаза смеялись.

— Тады сгорела моя кепчонка вместе с моим расчудесным 'ягуаром'… — прогундосил Олег, потом внезапно вцепился одной рукой в плечо Воробьева, а другой — в руку Алины, и на его черном лице появился ужас. — Ребята, вот чем угодно клянусь!.. вот хоть какая из моих подруг залетит — ни за что ее на аборт не отправлю, никогда! Если б вы знали!..

Алина вздернула бровь, подумав, через какие же ужасы пришлось пройти бедняге Кривцову, чтобы привести его к такому категоричному и совершенно, по ее мнению, невероятному для мужчины заявлению. Олег чихнул и страдающе произнес:

— Ох, Виталя, ты бы видел эту тачку!..

Раздался грохот, и еще одно из зеркал разлетелось вдребезги, словно кто-то изнутри запустил в него громаднейший камень. Практически сразу же разбилось и зеркало на другом конце зала, и одновременно со звоном стекла они услышали громкий звук выстрела. Виталий кинулся к Жоре, который со стоном перекатился на спину, обхватив голову руками. Олег и Алина подбежали к другому человеку. К их удивлению, это оказалась Ольга, которая от их прикосновения сразу же вскочила, потом принялась дрожащими пальцами ощупывать свой подбородок.

— Ты?! — громко изумился Олег на весь зал. — Ну, Харченко, не ожидал! Отказалась от сладкой жизни?!

— Заткнись! — отрезала Ольга, потом взглянула на Алину испуганными глазами. — Все еще сон?

— Да.

— Ты сможешь нас вытащить?

— Я пока не знаю как.

— Придумай! — она передернулась, потом пошатнулась, и Олег едва успел ее поддержать. — Ты ведь смогла достучаться до наших миров! Черт, нельзя ли, чтобы мне немедленно приснилась пачка сигарет и бутылка коньяка?! Пусть даже самого паршивого!

— Хорошая мысль, — заметил Олег с явным уважением. Алина покачала головой.

— Извините, но я пока здесь ничего не могу! Я и так уже… И вообще, мне сейчас не до такой ерунды!

— Коньяк — это не ерунда! — обиженно заметил Олег, ведя Ольгу вслед за Алиной к центру зала, где Виталий встряхивал Жору за плечи, что-то настойчиво ему объясняя. — А еще