Карадек повернулся к своей «черепашьей команде». Он был потрясен.

– Что, прямо там? Надо же! Никогда не видел дьявола. Мэгги не простит мне, если я не расскажу, как он выглядит.

Дасти отстранил Джеффа. Лег животом на камни и осторожно выглянул.

Маленькая бухта просматривалась не вся. Только берег да узкая полоса воды. И в ней две наполовину вытащенные на берег шлюпки. Пренебрегая осторожностью, Дасти сделал быстрый рывок, подтянулся на руках и застыл.

– Ну что там? – рявкнул Карадек, потеряв терпение. – Ты торчишь как маяк и светишь прямо по курсу. Что там, Христос по воде ходит?

– Я все понимаю, – отозвался Дасти несколько невпопад. – Вода. Шлюпки. Корабль. Большой корабль. Все понятно. Но, ради самого Господа, как они умудрились засунуть в эту бутылку фрегат? Или я сплю и мне все снится?

Карадек подался было вперед, но вдруг ощутил затылком что-то твердое. Властный голос, привыкший отдавать команды, стегнул, как плеть, но смысл не сразу дошел до Джеффа Карадека. Команда прозвучала по-испански. Он медленно обернулся. Ему позволили это сделать, видимо, для того, чтоб Джефф оценил расстановку сил. Их было много. Больше пяти. Дальше Джефф Карадек считать не умел. Оружие, опрятная одежда, молодые, спокойные лица… Моряки с испанского фрегата. Карадек знавал таких. Им и в голову не придет, этим мальчикам, что, уничтожая англичанина, протестанта, да еще и корсара, они грешат против заповеди «Не убий».

Дасти осторожно сполз с камней. Род, тот, с лошадиными зубами, шагнул к Карадеку. Корсары ждали. С ужасным акцентом, ломая слова, молодой испанец произнес по-английски:

– Вы… проследовать… туда.

Карадек криво усмехнулся.

– Отведут в лесочек и вздернут, чтоб свинец не тратить.

– Что будем делать, – спросил Род, не глядя на остальных.

Испанец шагнул к нему и с силой ткнул Рода пистолетом в ребра:

– Что сказать?

Корсар поморщился, а Дасти, с доброжелательной улыбкой глядя на испанца, четко и раздельно произнес:

– Он сказать, что твоя мать родить очень глупый сын… Я тоже это сказать, – добавил он после паузы.

Несколько мгновений испанец напряженно переводил взгляд с одного на другого. Потом вдруг нахмурился и резко выдохнул:

– Ты молчать. И ты молчать. Все молчать и идти туда…

Карадек покосился на Дасти и указал взглядом на пистолет, которым молодой испанец указывал направление. Тот согласно прикрыл глаза. Род подобрался. Карадек не видел, что делают остальные, но по тому, как спокоен и собран вдруг сделался Род, понял, что те двое тоже не зевают.

Испанцы по-военному четко разомкнулись, открывая проход. И по тому, как они это сделали, Карадек понял, что никаких тонкостей, вроде «индейской цепочки» не будет. Их погонят как баранов на убой. Гуртом.

– Идти вперед, – скомандовал испанец.

– А не пойти ли тебе к дьяволу, приятель, – криво улыбаясь, предложил Джефф.

И в тот же миг пригнулся, резко бросил свое тело в сторону и ударил по вытянутой руке с пистолетом. Краем глаза он успел заметить, что Дасти боднул «своего испанца» в живот и вроде бы завладел оружием. Рядом рявкнул пистолет, выплюнул чью-то смерть. Карадек не увидел, кому она досталась. Им овладело то странное состояние, когда видишь сразу все, но не воспринимаешь ничего. Он махал здоровыми кулаками, попадая в чьи-то ребра и чьи-то челюсти, один раз ухватился прямо за пистолетный ствол и рванул его вниз… Рядом мелькнули светлые патлы. Что-то быстрое, ловкое, как большой зверь, метнулось мимо Карадека к лагуне. Туда, где торчали из воды коварные рифы. Взрыв испанской ругани с поминанием Бога и Пресвятой Девы Марии развеселил Карадека. Он выпрямился, тяжело дыша, хрипло выталкивая из себя смех, и только сейчас почувствовал какое-то странное жжение в груди. Тронул ладонью. Рука стала мокрой и липкой. С каким-то отчужденным удивлением он отметил, что вокруг стоит тишина…

Карадек тяжело рухнул на песок, подмяв под себя смертельно раненного Дасти, рядом с теми двумя, чьи имена он так и не удосужился запомнить. Но, падая, еще успел заметить широко открытые глаза молодого испанца, который совсем недавно отдавал команды и чувствовал себя хозяином. Они смотрели на слепящее солнце и не щурились.

В то утро впервые ощутимо похолодало. Обычно в это время люди уже прятались от жары и ловили влажное дыхание моря, как спасение. Сейчас же, хотя солнце вскарабкалось уже довольно высоко, Ирис не было жарко. Она вдыхала свежий, пахнущий солью воздух, радуясь, что сегодня солнце не скоро прогонит ее с палубы «Сан-Фелипе».

Ирис заново знакомилась с прекрасным фрегатом. В прошлый раз у нее как-то не нашлось времени, чтобы по достоинству оценить плавные линии бортов и богатство отделки. Однако она с удовольствием отметила, что многое разглядела и запомнила. По ее просьбе Ирис поставили кресло почти на том самом месте, где ее не так уж и давно привязали к доске и бросили в море. Умирать. Ирис ловила на себе взгляды матросов, полные суеверного ужаса, а иногда, забавляясь, сама бросала на какого-нибудь Хулио или Рамона пристальный взгляд. И у того валилась из рук работа, а губы, враз побледневшие, принимались шептать молитвы. Когда на палубе появлялась графиня, Ирис прекращала жестокую забаву.

Испанка не приближалась к ней, не пыталась завести знакомство и вообще старалась обходить стороной.

Порой Ирис замечала, как графиня что-то быстро и горячо говорит капитану или одному из старших офицеров, поглядывая на нее с откровенной враждебностью. Что до молодого Родриго де Вальдоро, которого зять никуда не запер, и, по мнению девушки, напрасно, то он даже не делал тайны из того, что сколачивает на «Сан-Фелипе» заговор против нее. У Хуана де Вальдоро были хорошие дети…

Иногда, когда одиночество и эта намеренная изоляция становились почти нестерпимыми, Ирис начинала думать, не совершила ли она ошибку, попросив взамен «важного сообщения о пиратах» каюту на «Сан- Фелипе».

Там, на острове, у нее был, по крайней мере, один друг. А здесь даже Мэри держалась отчужденно и почтительно, словно хотела подчеркнуть, что она всего лишь служанка «английской собаки, которая якшается с нечистым». Капитан корабля не подходил к ней. После короткой беседы вечером того дня, когда фрегат спешно покинул Золотой остров, она больше не видела дона Карлоса. Видимо, он не хотел обострять отношения с любимой супругой. Или тут было нечто другое. Серьезнее. Ирис живо припомнилось все, что она знала о родине капитана. Костры, на которых сжигали еретиков, бесноватые проповедники, «охота на ведьм». Еще совсем недавно Святая инквизиция правила Испанией почти единолично.

Но если так… Если так, тогда она в опасности. Может быть, в большей, чем на острове, среди пиратов.

На «Сан-Фелипе» регулярно служили мессу. И к ней собирались все. И матросы, и офицеры, и пассажиры, и даже Мэри, которая говорила, что не может жить без Бога, даже если это католический Бог. Когда звонил корабельный колокол, собирая испанцев на молитву, Ирис не трогалась с места, выдерживая испепеляющие взгляды. Почему она поступала именно так? Неужели старая привычка выдерживать роль до конца, до самой последней мелочи. А то, что эта привычка могла стоить жизни, это как – ничего?

Однажды священник, довольно молодой еще человек, остановил Ирис и доброжелательно поздоровался. Она настороженно ответила. Священник мягко улыбнулся и совершенно серьезно спросил, почему он никогда не видел ее на молитве. Ирис вскинула удивленные глаза.

– Я не знаю ваших молитв.

– Молитесь так, как умеете. Бог вас поймет, – ответил священник.

– Католический Бог? Или протестантский?

Но человек в сутане не обиделся на эту явную бестактность. Ответ его прозвучал так же доброжелательно.

– Бог един, дочь моя. Нет ни католического Бога, ни протестантского, ни мусульманского, ни иудейского.