монегаскский.
— Вы настоящий француз, — улыбается она.
— Почему?
— Вы любите смеяться,
— Очень, а вы?
— Я не осмеливаюсь.
— Почему же?
— Вы же знаете, что у англичанок слишком большие зубы.
— Покажите свои...
Она повинуется.
— У вас великолепные зубы, — искренне говорю я, вспоминая зубы Берю.
И добавляю:
— Я бы с удовольствием сделал из них себе ожерелье.
Продолжая в том же духе, мы подъезжаем к Оужаливс Кастлу. Жилище поражает своими размерами и величием. Я вижу две остроконечные башни и гигантский перрон у подъезда.
На нем появляется мажордом, которого я уже видел в бинокль. Можно подумать, что он исполняет роль английского метрдотеля в рекламном ролике и немного переигрывает.
— У миссис что-то случилось с машиной? — обеспокоенно спрашивает он, не глядя на меня.
— Лопнули два колеса, Джеймс, — беззаботно отвечает Синтия. — Предупредите тетю, что я вернулась со своим французским другом.
Расценив это сообщение как представление гостя, шеф-лакей удостаивает меня кивком головы, от которого содрогаются его шейные позвонки.
— Это Джеймс Волдерн, наш мажордом, — объясняет Синтия, увлекая меня в гостиную.
Не знаю, доводилось ли вам бывать в зале Ваграм, но в любом случае поверьте, что по сравнению с большим залом Мак Херрел он выглядит общественным писсуаром.
Четырнадцать окон освещают помещение, а камин, внутри которого можно было бы построить восьмикомнатную виллу с гаражом, обогревает зал в холодное время года. Этот очаг — настоящий крематорий для Дедушек Морозов...
Моя прекрасная спутница указывает мне на кресло и садится напротив.
— Располагайтесь, месье Сан-Антонио. У вас в роду были испанцы?
— Да, друг моего отца, — отвечаю я с серьезным видом.
— Вы ужасно забавный. С вами не соскучишься.
— Не знаю, что и сказать вам, мисс, на самом деле, люди в компании, где я бываю, с трудом подавляют зевоту.
Тут я умолкаю, так как распахивается восемнадцатая двустворчатая дверь биг салона.Сопровождаемая инфернальным Джеймсом Волдерном, появляется мистресс Дафни Мак Херрел в своем кресле-каталке.
ГЛАВА VI,
Большая хозяйка малого виски Мак Херрел обладает всеми необходимыми качествами, чтобы в серьезной конкурентной борьбе занять место в музее ужасов. Рядом с ней Дракула покажется вам Сашей Дистель.
Представьте себе старую деву с мужеподобным лицом: квадратная челюсть, мощные дуги кустистых бровей, раздувающиеся ноздри и разросшиеся усы. Голова утопает в белоснежных волосах (в Шотландии суровые зимы), разделенных пробором толщиной в палец и забранных сзади в пучок лентой.
На Дафни — длинное фиолетовое платье, в котором она похожа на старого епископа. На длинной шее с бесчисленными подбородками висит золотая цепь, по толщине не уступающая якорной цепи «Королевы Елизаветы». Не знаю, была ли эта богатая вдовушка когда-нибудь замужем, если да, то я снимаю котелок перед смельчаком, отхватившим такой кусман. Я бы предпочел отправиться в свадебное путешествие с землечерпалкой. У старой такие лапы, что она без труда может прикрыть ими портрет Мари Марке в натуральную величину, и ноги размера великана Атласа, для которых обувь надо заказывать не у Балли на берегах Сены, а на судоверфях Онассиса.
Она бесцеремонно разглядывает меня через маленькие круглые очки в металлической оправе. Синтия рассказывает ей о том, что с нами случилось. Старуха слушает, не перебивая (что уже не свойственно в ее возрасте), и, как только племянница заканчивает рассказ, поднимает свою трость с серебряным набалдашником, как тамбурмажор, дающий сигнал своим музыкантам начинать. По этому сигналу слуга толкает кресло ко мне.
Дафни благодарит меня голосом, напоминающим о конкурсе ветроманов в склепе кафедрального собора! Она бойко говорит по-английски и пользуется им, чтобы расспросить о моих литературных трудах. Я сообщаю ей название будущего романа: «Любовник Леди Гуталин». На ходу придумываю сюжет. Это история об одном лесничем, влюбившемся в своего патрона, лорда Гуталина. Жена последнего, сгорающая от тайной любви к леснику, ставит волчий капкан в писсуаре последнего, в результате чего лесник попадает сначала в клинику, а потом в монастырь. Лорд Гуталин в отчаянии вешается, а Леди Гуталин взвешивается.
Мои собеседницы одобрительно кивают. Они говорят, что это совершенно необыкновенная история, и предрекают ей коммерческий успех.
Дафни спрашивает, где я остановился. Узнав, что снимаю номер в местной гостинице, она громко выражает свое негодование и умоляет меня разделить их скромный кров. Я много слышал о шотландском гостеприимстве, но считал это лапшой на чистом бульоне.
Сначала я смущенно отказываюсь, давая им возможность убедиться в моей скромности, но дамы настаивают. Особенно усердствует крошка Синтия. Такой расклад как нельзя лучше устраивает мои делишки, и дело кончается тем, что я уступаю.
Я думаю о том, как мне будет не хватать бедолаги Берюрье, и тут мне в голову приходит замечательная идея. Одна из тех, которые стоят того, чтобы занять почетное место на камине.
— Я не один в Оужалинсе, — говорю, — со мной путешествует мой слуга.
Оказывается, это меня не должно волновать. Ему остается лишь перебраться вместе со мной; домишко достаточно просторный!
Было решено, что завтра я со своей зубной щеткой, перебираюсь в замок. А пока меня приглашают отобедать. Я снова в смущении, снова в восторге, снова соглашаюсь.
— Немного виски? — предлагает мне Синтия,
— Охотно.
Джеймс Волдерн приносит бутылку Мак Херрел. Марочного, с двумя звездочками (произведенного в высокий чин).
Я делаю вид, что меня удивляет этикетка.
— Это ваши родственники? — спрашиваю я показывая на флакон.
— Это мы! — поправляет меня очаровательная Синтия. — Мы занимаемся производством виски уже уйму лет, Во Франции наша марка неизвестна, потому что мы мало экспортируем, но скажу вам, не хвалясь, что наша продукция пользуется большим спросом в Объединенном Королевстве.
Большим спросом, точно сказано! Я вспоминаю о дозе героина, которая содержалась в бутылках Петит-Литтре. Но так или иначе, это — спиртное высокого качества. Чтобы засосать рюмочку, не жалко среди ночи и от женщины оторваться. Я делюсь этой шуткой с дамами, и она их приводит в восторг.
— Не хотите ли, месье Сан-Антонио, чтобы я показала вам замок, кстати, вы сможете выбрать себе комнату? — спрашивает меня Синтия.
