Трибун говорил по-видессиански, чтобы старший пастух тоже мог его понять.
— Да, — ответили легионеры в голос. На этот раз они говорили искренне.
— Нет смысла долго разглагольствовать о том, что вы действовали мужественно и умело. Я рад, что вы оба целы.
— Спасибо, — отозвался Пуллион, улыбаясь. Ворен тоже усмехнулся, глядя на своего старого соперника.
— Никто не давал команды “вольно”, паршивцы! — рявкнул Гай Филипп.
Легионеры вытянулись. Напряженное выражение вернулось на их лица.
— Вы оба наказаны вычетом недельного жалованья за то, что вышли из строя во время атаки, — продолжал Скавр. На этот раз в его голосе не было мягкости. — Вы не только подвергли опасности друг друга, посмев перенести свои распри на сражение. Вы подвергли опасности своих товарищей. Чтобы этого больше никогда не повторялось, понятно?
— Да, — тихо ответили оба солдата.
— Что за игры вы тут затеяли? — обратился к ним Гай Филипп. — По мне, вы были не лучше двух бесноватых галлов, насосавшихся пива.
Более сильного оскорбления для нарушителей дисциплины старший центурион просто не ведал. Ворен густо покраснел, а Пуллион переступил с ноги на ногу, как провинившийся мальчишка. Сейчас оба совсем не были похожи на яростных бойцов, которые неистовствовали на поле боя несколько минут назад.
— Ну так что, Расс, — спросил трибун у Симокатты, — кто мы такие, а?
— Стадо ублюдков, если вам так уж хочется, — с земли проговорил связанный Грас.
— Эй ты там, заткнись! — сказал Гай Филипп беззлобно.
Не веря собственным глазам, Симокатта смотрел, как римляне покорно принимают наказание. Старший пастух еще никогда не видел такого повиновения от солдат. Расс почесал голову, поскреб бороду.
— Будь я проклят за эти слова, но я чертовски рад, что вы не сражаетесь против меня.
Отрезанный от юго-востока, Марк с нетерпением ждал новостей с “большой земли”. Когда трибун уже потерял надежду что-либо узнать о событиях в столице, через намдаленские заставы пробился императорский гонец — усталый, оборванный невысокий человечек с лисьим лицом. Патрули хатришей обнаружили его и привели к трибуну.
— Меня зовут Карбей Антакин. — Острые глаза гонца быстро и цепко обежали лагерь легионеров, не упустив, казалось, ни одной мелочи.
— Рад тебя видеть, — сказал Марк, крепко пожимая его руку. — Очень рад.
— Я тоже счастлив, что нашел вас, — ответил гонец. В его речи звучало быстрое стаккато столичного выговора. — Скачка была просто дьявольской. Проклятые игроки шарят по всей долине.
Он назвал людей Княжества “игроками”, оскорбительным прозвищем, намекающим на их азартную религию. Намдалени отвечали имперцам, впрочем, таким же презрением, именуя их — за напыщенность — “индюками”.
Римлянин подавил вздох. Он терпеть не мог всех этих религиозных разногласий, подчас кровавых. Помнил он и о том, что барон Дракс был чрезвычайно одаренной личностью во всем, что касалось подстав и двойной игры.
— Позволь мне получить некоторое подтверждение тому, что ты действительно послан к нам Императором, — сказал он Антакину.
— Ах да. Конечно. — Видессианин потер ладони. — Итак, какого мнения Его Императорское Величество Автократор Видессиан о вспыльчивых и страстных женщинах?
Скавр сразу успокоился. Только Туризин мог воспользоваться таким “паролем”. Молодой Гавр делал это не в первый раз.
— Горячие подруги приносят много удовольствия, но ужасно утомляют.
— Похоже на правду, — усмехнулся Антакин. Смех у него был хороший. — Помню одну девушку по имени Пантия… Впрочем, это не имеет отношения к делу. Вернемся к главному. Как дела?
— Замерли на мертвой точке. Намдалени больше носу не кажут в эти холмы. Особенно после того, как мы пару раз качественно надавали им по зубам. Но и я отсюда выбраться тоже не могу. Слишком много их внизу, в долине. А как Гавр? Не мог бы он прогнать их отсюда?
Гонец сморщился.
— Исключено. Автократор только что вышел из столицы во главе двух больших отрядов и отправился в Опсикион. Намдалени высадились там.
— Проклятие. Великолепно! — сказал Гай Филипп. — Мы должны были догадаться…
— Благодарение Фосу, это всего лишь пираты, а не сам князь Томонд, — сказал Антакин. — Кстати, к слову о пиратах… Они появились также и на побережье западных провинций. За три дня до того, как я отправился в путь, Леймокер вернулся из погони за корсарами. Четырех он отогнал, один корабль потопил. Держу пари на что угодно, их и тут рыскает парочка.
— Милосердные боги… — огорченно проговорил Скавр по-латыни. Затем он снова перешел на видессианский. — В таком случае наши силы примерно сопоставимы со всей армией Автократора.
— В общем, да, — ответил гонец. — По правде говоря, я буду счастлив доложить ему о том, насколько вы сильны. После… м-м…
Будь трижды проклят Дракс, подумал Марк.
Антакин заключил:
— Но вы не похожи на людей, потерпевших поражение.
— Надеюсь, — фыркнул Гай Филипп презрительно.
В этот момент в офицерскую палатку вошел Лаон Пакимер. Он как раз успел услышать последнюю фразу.
— Вот уж точно, — сказал хатриш. В его глазах сверкнули веселые искорки. — Потому что тебя твои солдаты боятся больше, чем Дракса. Барон может всего-навсего убить их, а ты… О, ты можешь их отругать.
Старший центурион снова фыркнул, но без неудовольствия.
— Ты ехал по землям, занятым намдалени, — обратился Марк к Антакину. — Как относится к ним местное население?
— Любопытный вопрос. — Антакин посмотрел на трибуна с уважением. — Думаешь поднять восстание? Его Величество говорил, что у тебя довольно ума и хитрости. Ну что ж. Крестьяне и многие землевладельцы готовы поджарить игроков на медленном огне. Крестьяне ненавидят их за грабежи, а знать — за отнятые поместья. Дракс отбирает у магнатов земли и передает угодья своим людям. — Гонец плотно сжал губы. — Но вот в городах, боюсь, происходит нечто противоположное. Дракс, конечно же, берет налоги и с горожан. Но куда меньше, чем те платили Видессу. Горожане рассчитывают, кроме того, что намдалени защитят их от йездов.
При этих словах Лаон Пакимер еле заметно покачал головой. Уловив это движение, Антакин удивленно поднял бровь. К большому облегчению Скавра, хатриш не стал объяснять значение своего жеста. И все же трибун легко догадался, что к чему, и волосы на голове встали у него дыбом.
— Ладно, а если врагов придет больше, чем мы думали, когда устраивали засаду? — Этот вопрос задал высокий тощий крестьянин в штанах из грубого домотканого полотна и толстой кожаной куртке. Он неуверенно сжимал в руках рогатину, с которой в мирное время хаживал на медведя.
Гай Филипп призвал на помощь все свое терпение. Эти видессианские новобранцы не обладали ни римской дисциплиной, ни горячим желанием драться — подобно иберийцам, сплоченным Серторием в могучую и опасную партизанскую армию. И все же эти две сотни человек, сгрудившихся сейчас около старшего центуриона, были добровольцами. Они пришли из долин или с гор, предпочитая взять в руки оружие.
Старший центурион ответил:
