— Ну что, червь! — сказал Авшар. —
Варатеш застонал и упал на колени.
Глава седьмая
Фекла Зонара передала слуге серебряный подсвечник.
— Положи в мешок, — велела она.
Слуга в недоумении повертел подсвечник в руке. Фекла забрала у слуги массивный поставец и сама засунула в мешок, который увязывал слуга.
— И это тоже, — добавила она, подавая позолоченное серебряное блюдо с чеканкой на охотничьи темы.
— Мы должны сберечь и это! — В комнату вбежала Эритро с целой кучей глиняных чаш, ярко расписанных узорами. — Они слишком красивы, чтобы оставлять их этим грязным намдалени.
— Милосердный Фос! — возопил Ситта Зонар. — Почему бы заодно не прихватить корыта, из которых кормят свиней, раз уж ты решила тащить с собой все подряд? Все это бесполезный мусор. Пусть островитяне подавятся, на здоровье! У нас нет времени спасать все это барахло. Все равно придется половину бросить в пути, так что смысла нет тратить нервы…
Он покрутил головой.
— Лучше не трать нервы на ругань с Эритро, — посоветовала дочь Ситты, Ипатия.
Землевладелец вздохнул и повернулся к Скавру:
— Женщины начисто лишены логики, не считаешь?
Не выпуская из рук чаши, Эритро разъяренным воробьем набросилась на брата:
— Что этот солдафон знает о логике? Зачем ты задаешь ему бесполезные вопросы? Это за ним на хвосте притащились сюда намдалени! Если бы не он, мы бы преспокойно жили в нашем поместье. А теперь нам придется кочевать куда-то за холмы, будто мы — какие-то хаморы, что следуют за своими стадами…
— Все, хватит! — оборвал Зонар. На этот раз он рассердился всерьез. — Если бы не он?.. Если бы не он, я бы давным-давно валялся трупом в лесу или сидел бы в плену у намдалени. И выкупать меня пришлось бы ценой нашего поместья. Забыла?
— Да, забыла! — ничуть не смутившись, ответила Эритро. — Вся эта суматоха, бегство… Все это сводит меня с ума. Ничего удивительного! — Она наклонилась, положила чаши поверх кучи подсвечников и серебряных блюд.
Ее брат взглянул в глаза Ипатии, но та сделала вид, будто не замечает.
Сначала Марк подумал, что Эритро зла и несправедлива. Но по некотором размышлении уже не был в этом столь уверен. Многие землевладельцы западных провинций были настроены вполне дружественно к намдалени и “императору” Метрикию.
— Ты, Ситта, тоже мог бы встать на их сторону, если бы не мои солдаты, — заключил трибун.
Эритро усмехнулась.
— Не поддерживай ее, — сказал Зонар. — Чтобы я пожал руку бандитам? Сел за один стол с еретиками? Пусть лучше этот дом, пылая, обрушится мне на голову, чем я преклоню колени перед Драксом, его сворой и марионеткой-императором. Нет уж. Я страшно рад, что могу уйти с тобой.
Поместье и без того сгорит, подумал трибун горько. Оборонительные сооружения вокруг поместья, дополнительный отряд хатришей Пакимера — все это будет бессильно остановить намдалени, вздумай Дракс бросить на легионеров все свои силы. А крупные соединения намдалени были уже рядом. Разведчики Пакимера доносили, что колонна островитян должна пересечь Аранд не сегодня-завтра. Значит, нужно снова отступать, на сей раз в южном направлении, в сторону холмов.
Скавр вышел из дома. Семейство Зонара продолжало спорить о том, какие из вещей взять, а что бросить.
Мимо проходили стада — мычащие коровы, блеющие овцы. Пастухи отгоняли стада, чтобы не мешать выступающей в поход армии.
— Давай, живей, шевелись! — кричал старший пастух. — Нет, Стор, не давай им сейчас пить. У нас будет для этого много времени потом, когда все уйдут.
Гай Филипп наблюдал за пастухом с растущим уважением.
— Вот кто мог бы стать неплохим офицером, — заметил он трибуну.
У Марка блеснула идея.
— Так почему бы не сделать из него офицера? Кто лучше него может возглавить твоих партизан?
Старший центурион уставился на Марка удивленно.
— Клянусь богами, тройная шестерка <
Оба римлянина обменялись улыбками. В Видессе, в отличие от Рима, шестерки были худшими бросками — имперцы называли их “демонами”. Фраза Гая Филиппа заключала в себе одну из тех маленьких деталей, которые все еще делали легионеров в Империи чужаками.
— Эй! — крикнул Гай Филипп.
— Ты мне? — спросил старший пастух, не поворачивая головы. — Подожди.
Он быстро разделил два стада, направив их в разные стороны, чтобы они не мешали друг другу пастись. Когда это было закончено, он подошел к римлянам и кивнул им с завидным достоинством.
— Чем могу быть полезен?
Марк заговорил было, но запнулся, не зная имени пастуха.
— Тарасикодисса Симокатта, — представился тот. Римляне моргнули, услышав столь длинное имя. Пастух добавил: — Все зовут меня просто Расс.
— И правильно делают, — прошептал Гай Филипп, но по-латыни.
Скавр тоже подумал об этом, однако заговорил сразу о деле:
— Когда мы встретились впервые, ты говорил, что собирался поднимать на чужаков округу.
Расс снова кивнул.
— Так тебе приходилось держать в руках оружие?
— Немного. Лук, топор. Копье. Меч — почти не приходилось.
— Любишь сражаться? — спросил Гай Филипп.
Ответ был быстрым и определенным:
— Нет.
Старший центурион просиял. Это выражение удивительно не гармонировало с его суровым, обветренным лицом.
— Ты был прав, Скавр. Мне, пожалуй, подойдет этот парень. — Гай Филипп поверялся к Симокатте. — Хочешь, чтобы намдалени пожалели о том, что вообще появились на свет Божий?
Расс долго изучал лицо центуриона. Постепенно физиономия старшего пастуха приобрела точно такое же хитрое, лукавое выражение, точно в зеркале. У этих двоих — бородатого видессианского пастуха и старого римского ветерана — очень много общего, невольно подумалось Марку, Приманка была слишком лакомой, чтобы Расс отказался отщипнуть хотя бы кусочек…
— Расскажи мне об этом побольше, — попросил Расс.
Гай Филипп улыбнулся.
Двумя днями позднее старший центурион глядел куда как более мрачно. Ранним утром, поднимаясь вместе с легионом на холмы, он оглянулся назад, на поместье Зонары.
— Надо было поджечь дом, — сказал он Марку. — Это поместье — отличный укрепленный пункт. Не стоило оставлять его Драксу.
— Знаю, — отозвался трибун. — Но если бы мы подожгли его, то что подумали бы об этом местные землевладельцы? Если мы жжем их дома, то что, спрашивается, они выигрывают, присоединившись к нам?
