Империи.

— Мы еще вернемся к нашему разговору, — неизменно отвечал каган.

Он повторял эти слова всякий раз после того, как Горгид отклонял его просьбу навсегда остаться в Аршауме.

Аргун откинулся на мягкую кошму и подушки и закутал ноги одеялом из заячьего меха. Онемение еще полностью не прошло. Аргун ходил, опираясь на две трости, а сесть на коня пока что не смог. Но его благодарность спасителю не знала границ. Он осыпал грека поистине императорскими дарами. Плащ из меха куницы — такой невесомый и вместе с тем такой теплый. Десять превосходных лошадей. Сокол с глазами цвета крови. Впрочем, этот дар Горгид, ничуть не увлекавшийся охотой, с легкостью отклонил. Великолепный, отделанный богатейшим золотым орнаментом лук с двадцатью стрелами и колчан, покрытый золотом и бирюзой. И лук, и стрелы Горгид без лишнего шума всучил Скилицезу. И еще — возможно, по предложению Толаи — набор всех лекарственных трав, используемых в степи. Каждый образец лежал в маленькой костяной коробочке с искусной резьбой, изображающей скачущих лошадей.

— Ты уже неплохо говоришь на нашем языке, — продолжал улещивать грека Аргун.

— Спасибо, — отозвался Горгид, но не очень искренне. Как большинство эллинов, он считал свой гибкий, изящный язык единственно приемлемым для цивилизованного человека. Латынь была условием службы в римской армии. Видессианский — необходим для жизни в новом для него мире. Находясь в добром расположении духа, Горгид мог даже признать, что у каждого языка есть свои преимущества. Но речь Аршаума, на взгляд грека, годилась только для варваров. Он записал в своей книге: “В этом языке больше найдется слов для характеристики коровьего копыта, нежели для описания души человеческой. Добавить же к такому нечего”.

Вдали прогремел гром. Аргун скрестил пальцы, охраняя себя от злого духа. Дождевые капли шумно застучали по крыше юрты.

Обычно в это время года кочевники уже направлялись к своим зимним становищам. Но в нынешнюю осень стада откочевывали на юг с подростками и стариками. Воины намеревались отомстить за покушение на жизнь кагана клана Серой Лошади.

Расплескивая грязь, к юрте подскакала лошадь. Всадник вскочил прямо в юрту. Стряхивая дождевые капли, перед отцом выпрямился Ариг.

— Штандарт готов, — доложил он.

Гуделин скосил на Горгида хитрый глаз:

— Вот тебе еще один сюжет для твоей “Истории”, дружище. Можешь назвать этот эпизод “Война Боргазова Кафтана”.

Горгид почесал подбородок.

— Знаешь что, мне это, пожалуй, нравится, — сказал он и, порывшись в мешке в поисках стила и восковой таблички, черкнул короткую строчку.

Чтобы объединить кланы аршаумов, выступающие на йездов, было избрано не племенное знамя, но некий символ того, ради чего аршаумы собрались воевать.

Разговор велся на видессианском языке, однако Аргун, уловив имя йезда, попросил перевести. Когда Ариг выполнил просьбу отца, каган засмеялся коротким мрачным смехом.

— Ха! Если бы от него осталось хоть немного мяса, оно попало бы на копье вместо этих тряпок.

— По праву, — сказал Панкин Скилицез. Он поколебался, затем осторожно продолжил: — Ты собрал могучую армию, каган.

— Да, — с гордостью подтвердил Аргун. — Разве ты не рад, видя, что твои друзья столь сильны?

Имперский офицер выглядел смущенным:

— Разумеется. Однако если мы такой силой двинемся через степь к Присте, это встревожит пардрайских хаморов…

— Как будто хаморы имеют какое-то значение! — презрительно фыркнул Ариг. Он провел пальцем по горлу, издав жуткий захлебывающийся звук. — Пусть нападут на нас, мы их… Кстати, я сильно надеюсь, что они нападут!

Скилицез упрямо продолжал гнуть свое.

— И если армия столь великая, как твоя, достигнет Присты, нелегко будет найти транспорт, дабы переправить ее за море, в Видесс.

Рассерженный и сбитый с толку, Ариг спросил:

— Что тебя гложет, Ланкин? Ты прошел весь этот путь от Присты, чтобы получить воинов. Ты получил их. Они что, не нужны тебе больше?

Но Аргун смотрел на Скилицеза с невольным уважением:

— Не будь так нетерпим к нему, сын.

— С какой стати? — Ариг неприязненно уставился на видессианина.

— Он хорошо знает свое дело. — Увидев, что старший сын все еще бушует, Аргун начал объяснять: — Он пришел сюда за воинами для своего кагана.

— Конечно, — оборвал Ариг. — Что из этого?

— Армия, которую я собрал, — моя армия. У него есть право узнать, что я собираюсь делать с моей армией. Не будет ли она более опасна для него, чем те враги, которые у него уже есть.

— А, — молвил Ариг.

Гуделин казался смущенным — впервые он упустил нечто важное. Горгид наклонил голову в знак одобрения.

Скилицез, казалось, испытывал большое облегчение от того, что каган не сердит на него.

— Можно ли мне тогда прямо спросить: как ты собираешься использовать свою армию?

— Я причиню Йезду столько вреда, сколько смогу, — ответил Аргун просто. — Не думаю, что Ариг прав: хаморы не тронут нас. Они будут благоразумно держаться в стороне, как только поймут, что мы идем войной не на них. А если нет… тем хуже для “волосатых”! Самый короткий путь на Машиз лежит через Пардрайю. И я избрал именно этот путь! — Он поклонился видессианским послам. — Вы, конечно, отправитесь со мной.

— Почтем за честь, — ответил Скилицез.

Гуделин выглядел как человек, только что получивший смертельную рану. Он исступленно тосковал по городской жизни. Вождь-варвар с издевательской легкостью лишил бюрократа последней надежды.

— Большая честь, — проговорил он сдавленным голосом.

— Ну что, снова займемся фехтованием, Пикридий? — усмехнулся Скилицез. Он отлично понимал состояние Гуделина.

Чиновник не сумел сдержать горестного стона.

— А юрты тоже не будет, — добавил Ариг, с ухмылкой посыпая раны Гуделина ядовитой солью. — Только пара лошадок. Да еще, может быть, легкий навес — укрываться ночью от снега.

— От снега?.. — еле слышно переспросил Гуделин.

— Говорите на нашем языке, — проворчал Аргун. Разговаривая с имперцами, Ариг перешел на видессианский. Когда каган узнал, о чем шла речь между Гуделином и Аригом, каган сочувственно кивнул толстому бюрократу.

— Да, знаю. От снега неудобства. Досадное дело — снег! Он сильно замедлит наше продвижение. Но если мы выступим сейчас, то в начале весны будем уже в Йезде.

— Меня не это беспокоило… — сказал чиновник и уронил лицо в ладони.

Каждую зиму кочевники, отгоняя стада, проходят через степь. Гуделин знал, что такое в принципе возможно. Но предстоящее путешествие не делалось от этого более привлекательным.

Горгид сказал первое, что пришло в голову.

— Ариг, мне нужна меховая шапка… с этими… — Не находя нужного слова, он сделал жест: — С меховыми отворотами, закрывающими уши. Если можно.

Аршаум понял.

— Получишь, — обещал он. — Хорошо, что ты подумал об этом заранее. Знал я одного человека.