Слушание по делу Вильяма-Генри Гладстона завершилось примерно так, как и планировала Виктория. Помощника премьер-министра признали виновным, осудили на смертную казнь через повешение но, согласно древнему обычаю, помиловали, посчитав попытку повеситься за Божье провидение. Само собой, дабы не дразнить остальных участников конгресса, Вильяма отправляли домой, поражая в правах помощника премьер-министра.

Шведы, как и ожидал Александр, на этот поворот событий сильно обиделись, посчитав это актом публичного унижения. Остальным же - было плевать. Практически все страны-участники конгресса уже совершенно утомились от этого затянувшегося и никому не нужного спектакля. Даже Франция. Так что, когда Бенджамин Дизраэли, встал и начал произносить благодарственную речь, обращенную к русскому Императору и его людям, все облегченно вздохнули. Виктория, по мнению большинства, сумела очень достойно выйти из положения, не только накормив волков, но и сохранив овец. А значит, этот бред не только подходил к концу, но и не оставлял необратимо губительных последствий для дальнейшей работы конгресса.

Александра пригласили на торжественное вручение ордена Подвязки, а его люди получили два креста Виктории и приличный список материальных поощрений. При этом особый акцент был сделан на офицерах КГБ, лично бравших Вильгельма на одной из конспиративных квартир. Особенно черным юмором, буквально насмешкой стало то, что крест Виктории являлся боевой наградой, которую учредили для награды британских солдат за успехи в Крымской войне. Чтобы проще было это понять, нужно привести в сравнение награждения немецким железным крестом советского солдата за победу в Великой Отечественной войне. Пакость, конечно, но отказаться было нельзя. Поэтому Александр очень вежливо и тактично поблагодарил Викторию за столь высокую оценку скромных усилий как его лично, так и награжденных офицеров.

Тем же вечером к Императору, собирающемуся на следующий день уже отбыть в Москву, пришла Луиза, чтобы попрощаться и высказать свою признательность.

Надо сказать, что Александр продолжал считать девушку некрасивой, по крайней мере, не в его вкусе. То есть, в шутках Императора, которые он озвучивал Бисмарку, была большая доля правды, касательно личной оценки Луизы. Впрочем, сам Отто на подобные слова серьезно не реагировал, понимая, что брак, если он и состоится, будет носить исключительно политический характер. А в таких делах, как вы понимаете, личная симпатия далеко не самое важное дело. Тем более что и сам Александр, мягко говоря, не 'крем-брюле' по внешности.

Луиза зашла в кабинет, заполненный легким беспорядком. Сказывались сборы. Она проводила взглядом адъютанта и, слегка потупив взор, стала жевать губы. Девушке, по всей видимости, было сложно начать разговор, а потому Саша решил ей помощь.

- Луиза, что-то случилась? Вы выглядите расстроенной.

- Александр. Я очень вам благодарна за помощь. Все эти события просто ужасны! А сегодняшнее слушание… я даже не знаю, что сказать. Вы понимаете… - и она защебетала, рассказывая о своих переживаниях. О том, как на нее смотрели… К концу этого потока слов девушка была уже настолько возбужденной, что чуть не плакала. Император не выдержал и подошел к ней, взял аккуратно за плечи и прижал к себе. В конце концов, ей было всего шестнадцать лет, а уже столько потрясений. Луиза отреагировала очень любопытно, как будто ожидая подобной реакции, она буквально прилипла к Саше, прижавшись к нему так крепко, насколько смогла.

Возник нюанс. Не очень симпатичная с виду дама на ощупь оказалась довольно интересна. По крайней мере, организм Императора отреагировал полноценным возбуждением, которое не осталось незамеченным девушкой. Саше это понравилось. Он опустил свои руки к ней на попу и, в свою очередь, прижал ее к себе. Раскрасневшаяся Луиза, со слезами на глазах, прильнула к нему губами. И закрутилось. Тесные объятья двух совсем не хилых созданий, от которых едва кости не хрустели, удачно сочетались со страстными поцелуями. Уже через пару минут подобных 'телодвижений' тело девушки колотила дрожь, а ее движения становились все более интригующими. Очевидно, что она горела желанием и пойди Император дальше, с удовольствием бы ему отдалась прямо здесь и прямо сейчас.

Когда Саша понял это, то ему стало несколько некомфортно. Он ведь с ней просто заигрывал из вежливости. А она, по всей видимости, влюбилась совершенно серьезно. Как с этим быть?

- Луиза, - Александр снова взял девушку за плечи и взглянул прямо в глаза, - не спешите. Мы же не хотим, чтобы кто-то зашел и застал нас в столь неудобном положении.

- Александр, я… - Александр не дал ей договорить, поцеловав в губы.

- Луиза, не злитесь на меня, но я забочусь о вашем же благе. Давайте не будем дразнить англичан, они и так принесли нам много горя. Ну же, не печальтесь. Приезжайте осенью в Москву. Ваш отец собирался обсудить нашу свадьбу с парламентом, а потом приехать в гости. Вот с ним и приезжайте. Я буду рад вас видеть.

Беседа продолжалась около получаса. Луиза после пережитых потрясений, сопряженных с покушениями и прочими гадостями, оказалась 'по уши' влюблена в Александра. Тут и гормоны, кипящие в ее юном теле, и непроходимая скука шведского двора, который тяготил девушку, и 'принц на белом коне, спасающий ее от врагов. Не говоря уже о том, что Саша слыл одним из самых богатых людей Европы. В общем, все слилось в голове бедной Луизы в одном сплошном вихре эмоций и страсти, и она влюбилась - глубоко, основательно. Можно сказать, что девушка была уже готова на все ради Александра.

А вот Император получался фактически заложником обстоятельств. Ведь династический брак со Швецией, начавшийся как провокация, обрел вполне реальные черты. Да что там черты! Большая часть Европы была убеждена в том, что у Луизы и Александра настоящий роман. А учитывая, что это еще и выгодно как для России, так и для Швеции, то их брак тому же Бисмарку казался решенным делом. Особенно после фееричного слушания, на котором Виктория и Дизраэли вышли сухими из воды, но фактически подтолкнули общественное мнение Швеции к тому, чтобы поддержать этот брак. То есть, легкие и ничего не значащие заигрывания получили далеко идущие последствия.

'Мы с вами из одного теста сделаны…

из говна.'

Даун Хаус, Парфен Рогожин.