— Может быть, и так, ваше величество, — ответил Трокунд. — Волшебство Арваша весьма необычно… и неприятно. Но я сделаю, что в моих силах. — Он прищелкнул языком и послал коня в галоп.

Обогнав идущую шагом армию, он вскоре присоединился к разведчикам. Наступление замедлилось, но продолжалось.

Однако на дороге не оказалось хитроумно скрытых адских ям. Орды халогаев не кидались с ревом из придорожных рощ. Единственной жертвой наступления оказывались вытоптанные армией поля.

Оглядываясь, Крисп видел разрушенные деревни; похоже, распахивать и засеивать поля заново будет в этом году некому.

Вот уже показалось на горизонте светлое серое пятнышко между лесной зеленью и лиловой полосой дальних гор — стены Имброса.

Пришла пора Криспу орать от радости.

— Вот мы и на месте, превосходный господин, — обратился он к Маммиану, обнажив зубы в волчьей ухмылке, — несмотря на все недобрые предчувствия.

— Точно, благим богом клянусь. — Маммиан глянул на императора, потом на музыкантов. Крисп кивнул. — Трубить «рысью», — приказал генерал. Запели горны, и солдаты радостно закричали в ответ.

Имброс приближался. Крисп уже видел вдалеке людей, о которых донесли разведчики. Волчья усмешка стала шире… и пропала.

Почему люди Арваша стоят на месте? Если он видит их, то они, без сомнения, тоже его заметили. Но никто у стен не шевельнулся, да и на самих стенах было пусто.

Скакавший с разведчиками Трокунд внезапно развернул коня и погнал к Криспу, крича что-то. Из-за шума Крисп только через несколько мгновений разобрал слова:

— Мертвы! Они все мертвы!

— Кто? Кто мертв? — заорали в ответ солдаты, а с ними и Крисп.

На мгновение его захватила пьянящая мысль: все Арвашево войско сразила на месте чума и холера. «Самая подходящая судьба», подумал он злорадно.

— Жители Имброса — все злодейски убиты! — ответил Трокунд. Он натянул поводья, уткнулся лицом в шею коня и без стеснения зарыдал.

Крисп рванул удила. После слов Трокунда, после того, как сломался сдержанный обычно чародей, ему казалось, что он готов к худшему. Вскоре он обнаружил, что даже не представлял себе, к чему следует готовиться. Обитатели Имброса были не просто убиты.

Мужчины, женщины, дети — тысячи жителей города были посажены каждый на свой кол. И каждый кол был до самой земли покрыт засохшей, запекшейся кровью.

Скакавшие за Криспом солдаты в недоумении и ужасе взирали на оставленное Арвашем зрелище. Им была знакома смерть; многим из них была знакома даже бойня — в более человеческих масштабах.

Но кошмар Имброса мог потрясти даже чудовище в человеческом облике.

Саркис отмахнулся от жужжащей тучи мух, взвившихся над раздутыми вонючими трупами.

— Теперь мы знаем, почему не видели беглецов из Имброса, ваше величество, — сказал он. — Их не было.

— Не может быть, что тут все горожане, — запротестовал Крисп.

Он знал, что это говорит сердце, а не разум. Он видел, сколько народу стояло под стенами города в жуткой пародии на почетный караул. Однако он оказался в определенном смысле прав.

По мере того, как армия пробиралась между аккуратными концентрическими кругами тел к стенам Имброса, солдаты быстро выяснили, каким образом воины Арваша вошли в город: вся северная часть укреплений была сровнена с землей.

— Как в Девелтосе, — проговорил Трокунд. Глаза его были красны, по щекам еще стекали слезы, но чародей держал свой голос в узде, как ретивого коня. — Как в Девелтосе, только там их спугнули прежде срока. Здесь у них хватило времени закончить работу.

Вступив в Имброс, Крисп понял, где остались прочие горожане. На улицах валялись тела. Дома служили погребальными кострами.

— Большей частью мужчины, — заметил Маммиан. — И — смотрите, вон кольчугу мародеры прозевали. Должно быть, это те, кто пытался сопротивляться. Когда с ними было покончено, Арваш, похоже, решил поразвлечься на свой поганый лад.

— Да, — бросил Крисп. Спокойное обсуждение деталей массовой бойни среди ее последствий казалось ему до жути нелепым. Но что ему еще делать, если он хочет понять — насколько это в силах человеческих, — что тут случилось?

Он шел по мертвым улицам убитого города. Трокунд и халогайская стража готовы были защитить его от любой опасности, которая могла таиться в руинах. Северяне недоуменно оглядывались, переговариваясь на своем языке.

— К чему это, твое величество? — спросил наконец Нарвикка. — Это… разрушение? Можно взять город, ограбить город, но зачем наши сородичи убили этот город и бросили его тело в огонь?

— Я надеялся, что вы мне ответите, — отозвался Крисп.

Телохранитель по-халогайски прямо указал на суть проблемы. Крисп мог понять войну ради добычи, войну за веру, войну за новые земли. Но как можно понять войну ради бессмысленного уничтожения?

Нарвикка хитро сложил пальцы — будь он видессианином, решил Крисп, он очертил бы на груди солнечный круг — и ответил:

— Мне не проникнуть в мысли тех, кто сражался здесь, твое величество. То, что они мне родня, — мой стыд. Отступники и изгои не поступили бы так, не говоря о воинах из добрых кланов.

Остальные северяне кивнули.

— Но они поступили именно так, — сказал Крисп.

Каждый вдох нес с собой запах разложения и застарелого дыма.

Ноги сами вели императора по Имбросу; даже после стольких лет он помнил, как шли главные улицы. Вскоре он вышел на рыночную площадь напротив храма.

Когда-то ему казалось, что ничего величественнее церкви нет на свете. Теперь он понимал, что это лишь не слишком впечатляющая имитация Фосова Собора в городе Видессе. Но даже сожженный, храм вызывал в памяти чувство почтительного благоговения.

Воспоминания разбивались вдребезги, натыкаясь на ряд насаженных на колья тел перед храмом, — первых в пределах городских стен, кто принял смерть иным путем, чем быстрый и чистый удар секиры или меча или прикосновение пламени. Из-за пятен крови и сажи Крисп не сразу понял, что все погибшие носили при жизни синие рясы. Он очертил над сердцем солнечный круг.

Трокунд повторил его жест.

— Я слыхал, что в Девелтосе они тоже были особенно жестоки со священниками, — негромко произнес чародей.

— Точно, — Крисп пересек площадь. Подошвы стучали по мостовой.

По дороге императору пришлось переступить через несколько трупов. Ошеломленный размахом окружающих его зверств, он воспринимал их уже, как обычные препятствия на своем пути.

Но то, что перенесли священники, превосходило даже ошеломление.

Даже после нескольких дней на солнце по мертвым телам можно было прочесть, каким нечеловеческим пыткам подвергались они — словно посадить на кол мучителям показалось недостаточно. Одним священникам отрезали мужские органы, другим — взрезали животы, вытряхнув кишки на потеху воронам, третьим — сожгли бороды… вместе с лицами.

Крисп невольно отвернулся, потом заставил себя посмотреть на трупы снова.

— Да примет Фос их души в вечный свет.

— Да будет так, — отозвался Трокунд. — Но, кажется, Скотос позабавился с их телами. — Он и Крисп вместе плюнули.

— Эту землю, — сказал Крисп, — придется освятить, прежде чем отстроить город заново. Иначе кто пожелает жить здесь? — Он покачал головой. — Я отменю на время налоги для новых поселенцев и снижу потом, чтобы люди хоть так решились приехать сюда.