этими познакомил. Толковые ребята, мне понравились.

— У нас тут, сам знаешь, к латиноамериканцам настороженно относятся.

Сказав это, он кивнул куда-то в сторону гор, за окно.

— Сейчас получше будут, как мне кажется, — ответил я, пожав плечами.

— Наверное, — согласился Джо. — В конце концов, Мария Пилар здесь — гордость города и объект поклонения. Мечта подростков и образец благодетели. — Затем вдруг сказал: — К пулемётам давай вернёмся.

— Возвращаемся, — согласился я. — Говори, чего хочешь?

— Хочу их у тебя забрать и вместе с машинами продать, уже в турелях. И машины так лучше продадутся, и пулемёты быстрее. Мы начали переделывать два иранских «ниссана» в рейдовые вездеходы, так что пулемёты будут кстати. Патроны к ним есть?

— Почти тысяча, в лентах, даже набивать не надо.

Тем более хорошо, потому что машинок для набивания этих лент у меня не было, и в трофеях их не нашлось.

— Отлично. — Джо даже хлопнул в ладоши удовлетворённо. — Давай ответ сразу.

— Согласен, забирай, — обрадовался я. — Я сам сомневался, как продадутся. Всё же не хлопушки, тяжёлые. Мне бы ещё М60 пристроить.

— Это если по дешёвке фермер какой-нибудь купит, — ушёл в отказ Джо. — Хоть мы здесь и патриоты, но такое покупать — себе во вред. И с машинами наверняка не возьмут. А вообще я по другому поводу зашёл. Что ты можешь рассказать об этом лейтенанте, Сергее?

— Не много, — покачал я головой. — Я с ним мало знаком, если честно. Молодой, раньше в Чечне воевал, во вторую кампанию, в спецназе, а здесь тоже в разведбате, егерь. Я его сам практически в первый раз видел тогда у себя на шашлыках. А что?

— С Джей-Джей он всё время проводит, — пояснил Джо. — Вот и интересно стало.

— За Джей-Джей беспокоиться не нужно, как мне кажется, — пожал я плечами. — Умная девочка.

— Умная? — с сомнением протянул Джо. — Ну, это на чей взгляд — если на мой, так и не очень. А пулемёты тогда сейчас давай, я завтра с утра их монтировать начну. Я как раз на грузовике — помоги в кузов отнести.

Помог я Джо отволочь всё это железо в «додж» и вздохнул с облегчением. Пусть теперь у него голова болит. И теперь получается, что всё я сделал, кругом молодец и имею полное право идти с женой на пляж, что мы и собирались сделать.

На пляже, кстати, Джей-Джей видели. С Сергеем в обнимку. Даже подходить к ним не стали: не хотели мешать. А они нас и не заметили.

В понедельник магазин открыла Бонита, а я повёз Дмитрия в орденский банк — предъявлять доказательства уничтожения шестерых бандитов. Ну и на себя одного записал. Снова посидели в кабинете у «1st Lieutenant P. Merrier», который выписал бумажки, зашли к «О. Berkovitz» поставить печати, а потом к «L. Kowalski», где получили деньги наличными. Дмитрий был немало потрясён несомненным коммерческим успехом своей победы и твёрдо намерен был это сегодня отпраздновать. А я задумался над одним моментом, на который обратил внимание в кабинете «1st Lieutenant P. Mercier»: военный представитель Ордена подшивал свой экземпляр рапорта на премию в папки, и в прошлый раз он вложил пластиковый конверт с рапортом и видеодиском в папку с пометкой «Премиальные», которая стояла на полке. А на этот раз он достал из стола тоненькую папку без названия — лишь с номером на ней, очень напоминающим номер моей идентификационной карты, хотя точно я разглядеть не успел, и достал эту папку из стола. Значит, госпожа Беляева из «Архива и записей» действительно поставила меня на особый контроль? И местное отделение орденского банка за мной присматривает? По её поручению?

Затем я отвёз Дмитрия с Биллом на склад, где их сразу загрузили ящиками боеприпасов по списку. Пусть стоят гружёными: всё равно по городу они пешком гуляют, а так будут готовы к отъезду в любой момент. Хотя планировался отъезд в среду, с очень большим конвоем под русской охраной, которая работала по контрактам — свою колонну русские не вели, просто зарабатывали для ППД деньги. И лишний доход, и лишняя практика. А к отправлению таких дальних конвоев в Аламо собирались конвои поменьше со всего Техаса.

В следующее воскресенье должен был появиться ещё один попутный конвой до Порто-Франко — конфедератский, с которым планировал выехать я, и собирался это делать уже не один. А поэтому до конца недели надо было решить один важный вопрос: кто в лавке останется? «Сын Сэма» такие услуги Марии Боните оказывал, но у него и с отцом работы хватало, а если дело расширяется — негоже самой хозяйке за прилавком стоять, лучше нанять постоянного работника. И должен работник быть местным, из Аламо, чтобы поглядывающему на магазин Ордену особых подозрений не внушать.

С этой мыслью я к Боните и вернулся. Как раз к обеденному перерыву, который обозначил себя в этом мире острыми энчиладами с местной говядиной. Когда я ей изложил, что больше не намерен ездить по городам и весям в одиночку, а собираюсь вести при этом жизнь семейную, реакция последовала такая решительная и бурная, что энчилады едва не полетели на пол, а нам снова потом пришлось одеваться и есть их уже холодными. Впрочем, всё равно вкусные были.

По поводу того, кто займётся магазином, она посоветовала поговорить с Роем Питерсоном, который знает каждого человека в городе, имеющего отношение к оружию, и знает, насколько этот человек с оружием знаком. И может подсказать, кому бы не помешала работа. Поэтому мы решили вечером поехать в стрелковый клуб, тем более что практиковаться надо постоянно. Стрельба — дело такое: забросишь тренировки — и куда всё делось? Сам удивишься.

В среду с конвоем отбыли Дмитрий и Билл. Проводили их я и братья Рамирес. Братьев я решил чаше показывать окружающим в одной компании с нами, потому что если работники местного отделения орденского банка ещё и присматривают за нами по поручению «госпожи Беляевой», то лучше пусть знают, что со мной есть ещё какие-то люди, не слишком похожие на русских. Да и мне потом проще сказать будет, что я предпочитаю работать со своими людьми, если таинственный «олимпиец» попытается снабдить меня своей командой.

Братья выглядели серьёзными бойцами, а если покопаться в их биографиях, то всплывает лишь то, что они владеют клубом в Порто-Франко, где собирается много гулящих девок. И что они связаны со мной через работающего у меня кубинского иммигранта из Флориды, а ещё у меня работает русский, которого затащило в этот мир насквозь коррумпированное московское МВД. И что я веду совместные дела с армянином и американцем, владеющими оружейным магазином в Порто-Франко. И что армянин владеет ещё и мотелем, как и его брат на Базе «Россия», а в мотеле его брата и встречались мы неоднократно с «госпожой Беляевой». Ведет эта тропинка куда угодно, кроме ППД.

В середине дня в магазин пришёл тощий парнишка лет восемнадцати с длинными светлыми волосами, частично собранными в хвост, в белой майке и камуфляжных штанах, заправленных в тяжеленные ботинки. Представился Скоттом и сказал, что мистер Питерсон рекомендовал ему обратиться к нам по поводу работы в магазине. Я спросил, где он работал раньше, на что он ответил, что недавно окончил школу в Вако, а пять месяцев подрабатывал в оружейной мастерской стрелкового клуба. Мы устроили ему быстрый экзамен по знанию предмета, и он толково ответил на все вопросы. Тогда я предложил ему прийти завтра к десяти утра и показал фронт работ. Если сумеет сделать всё как надо — пусть работает.

В пятницу вечером на местном аэродроме приземлился Ан-12 из ППД. С ним прибыли двадцать егерей из разведбата и моя посылка. Груз забрал Сова и завёз мне. Приехали они, естественно, с Джей-Джей, на пикапе её отца, гружённом зелёными ящиками. Скотт, приступивший к работе, уже ушёл, и мы забросили ящики в магазин, вскрыли их. Всё было на месте — пластит, средства взрывания, ампулы, два маленьких арбалета для стрельбы отравленными дротиками, «винторез» с двумя прицелами и восемь десятизарядных магазинов. Было два цинка СП-5 и три с бронебойными ПАБ-9. Три длинных ящика вмещали в себя гранатомёты Мк.153, ещё в четырёх ящиках лежали выстрелы к ним — кумулятивные и термобарические, в присоединяемых пусковых контейнерах. Был и пяток одноразовых «армбурстов», произведённых в Сингапуре по лицензии, которых мы не просили, но и отказываться не собирались. И пулемёт ПКМН, прямо со склада, как я и просил. Всю складскую комнатку забили.

Хорошая посылка, как ко дню рождения.

Взял я тогда Марию Пилар в охапку, увёз её в саванну — осваивать «винторез» с ночником. Пусть привыкает, нам теперь вместе действовать.

Да, именно так: действовать мы будем вдвоём, хоть и страшно за неё. Страшно так, что сама мысль о том, что с ней может что-то случиться, лишала меня рассудка. Но надеяться на то, что эта женщина останется дома, когда я буду где-то воевать, было бесполезно. И не только потому, что это было её работой и служебным долгом, но и потому, что, кроме того, что она была прекрасна и женственна, она была ещё и бойцом ничуть не хуже, чем я, а может быть, и лучше. И настаивать на том, чтобы она осталась в тишине и безопасности, было не только бесполезно, но и просто нереально. Я точно знал, что она пойдёт со мной всюду, куда придётся пойти мне, а я пойду туда, куда пошлют её, и такая у нас теперь судьба. И лучше будет для нас обоих, если мы не будем с этой судьбой бороться, а просто попытаемся быть друг для друга самыми лучшими напарниками.

А в субботу мы готовились к отъезду и пытались использовать каждую минуту последнего дня дома, чтобы просто побыть друг с другом. Пусть мы не собирались теперь расставаться, и кубинское командование сочло работу Марии Пилар Родригез в Аламо выполненной, но впереди был долгий пятидневный путь через саванну, с ночёвками в кузове машины, а затем — полное неопределённости будущее. А сегодня мы никуда не торопились: у нас был целый день для двоих — длинный солнечный день Новой Земли, странного мира, который раскрывает в людях всё, что в них скрыто, хорошее и плохое. И, может быть, именно этот мир сделал мою так поздно пришедшую первую любовь такой яркой, сумасшедшей и бесконечной.