Похоже, на этот раз Ирву никто не ответил, потому что он потряс коробочку, разломил ее пополам, заглянул внутрь и опять соединил половинки в одно целое. Затем снова поднес коробочку ко рту и заговорил громче.

И снова никакого ответа. Тогда Пэт вынула свою коробочку и передала ее Ирву. И надо же, как раз в этот момент его коробочка вдруг заговорила таким же рокочущим, как у него, голосом. Ирв ответил. Ламра пока еще выучила мало слов из человечьего языка, но свое имя и имя Сары она узнала.

Мгновение спустя из коробочки донесся Сарин голос. Она тоже говорила о ней, о Ламре. И вдруг Сара сказала несколько слов на языке омало:

— Ламра, как ты? Как себя чувствуешь?

Глазные стебли самки качнулись от смеха, когда Ирв поднес коробочку к ее рту.

— Вы, человеки, задаете одни и те же вопросы.

— Не шути! — резко ответила Сара. — Скажи мне немедленно, как ты себя чувствуешь!

Ламра снова оглядела себя.

— Чувствую себя уродливой. К тому же эта… ЛЕНТА чешется.

— Я не об этом, — крикнула Сара. — Не смейся надо мной!

— Пожалуйста, Сара, не сердись, — Ламре захотелось втянуть руки и глазные стебли. — Думаю, со мной все в порядке, только у меня остались дырки в тех местах, где были почки. Они закроются или такими и останутся?

— Не знаю, Ламра. — Некоторое время в коробочке царила тишина, нарушаемая лишь слабым шипением. Затем Сара сказала: — Извини, Ламра, я не хотела сердиться на тебя. Я сердиться на себя.

Порой человеки говорили совершенно бессмысленные вещи.

— Почему ты должна сердиться на себя?

— Потому что меня не было рядом, когда ты почковалась, — ответила Сара. — Хотела быть рядом с тобой, чтобы помочь, но не смогла.

— О, не беспокойся, Сара, все нормально. Ирв, Пэт и… Луиза очень хорошо помогли мне. Что ты могла сделать такого, чего не смогли бы они?

Снова тишина. Ирв нажал что-то на коробочке и сказал:

— Ламра, это Сара придумала, как нам спасти тебя. Она показала нам, что делать. Нам просто повезло, что мы справились без нее. А если бы мы вдруг допустили ошибку, она показала бы нам, как исправить ее. — В его странном голосе звучала та же терпеливая нежность, что и в голосе Реатура, когда тот объяснял что-то юной, совсем недавно отпочковавшейся самке. Из этого Ламра заключила, что задала Саре глупый вопрос.

— Сара! — позвала она, когда Ирв снова нажал на коробочку пальцем и поднес ее ближе. — Прости меня, Сара; конечно, мне жалко, что тебя здесь не было. Ты, вероятно, делала что-то важное, если не смогла прийти сюда.

— Нет, Ламра, не очень важное, — ответила Сара после короткой паузы. — Не важнее тебя. Слушай, Реатур когда-либо говорил с тобой о самцах-скармерах, появившихся на вашей стороне Каньона Й… э-э-э… Ущелья Эрвис?

— Да, Сара, — Ламра с силой сжала в руке игрушечного бегунка.

— Так вот, он победил их. А я ему помогала.

— Это важно, Сара. Если бы Реатур их не победил, тогда и то, что случилось со мной, было бы не так уж важно, верно ведь?

— Да, — признала Сара, — но все равно, проклятье, мне хотелось бы быть рядом с тобой, Ламра!

— Ладно, Сара, теперь все нормально, — ответила самка, в который уж раз отмечая, что, даже когда человеки используют слова из языка омало, смысл в них присутствует не всегда. Ламре всегда было интересно и весело разбираться в этих загадках, и она вдруг осознала, что теперь у нее появится для этого гораздо больше времени. Мысль ей понравилась.

Самцы, охранявшие вход в Палату Совещаний Хогрэмова замка, вскинули копья и настороженно вытянули глазные стебли, когда к ним приблизились Толмасов и Брюсов. Глядя на наконечник копья, каких- то двух сантиметров не достающий до его груди, полковник пожалел, что не взял с собой АК-74 вместо рации. Впрочем, «Калашников» и так уже заварил здесь такую кашу, что не расхлебаешь.

— Они нас больше не любят, Сергей Константинович, — тихо произнес Брюсов, тоже уловивший напряженность атмосферы.

— Не любят, — согласился полковник. — Я только надеюсь, что у них нет некогда популярного на Руси обычая казнить посланника, приносящего дурные вести. — Он чувствовал себя боярином, идущим к Ивану Грозному с сообщением о провале очередного похода на татар.

Все разговоры в Палате Совещаний разом смолкли, когда человеки появились в дверях. Несколько самцов демонстративно отвернули в сторону все глазные стебли.

— По-моему, они просто отрицают наше право на существование, — пробормотал Брюсов.

— Все равно что повернулись к нам спинами. Хотя спин у них нет, — подтвердил Толмасов. Он был благодарен Брюсову за его согласие вместе пойти к хозяину скармерского владения, потому что даже предположить не мог, как чувствовал бы себя здесь, в зале, полном врагов, один.

Хогрэм ожидал посетителей в дальнем углу. Приблизившись к нему, Толмасов и Брюсов низко поклонились, потому что расшириться, естественно, не могли. Да Хогрэм и сам расширился едва заметно, совсем не так, как прежде. Это говорило о том, что престиж человеков в его глазах основательно упал за