раз таких складов, и я спросил:

— Товарищ полковник, скажите, а сколько людей и с чем вы можете выставить на операцию вне центра, если не в напряг? Не оголяя тылы, так сказать.

Подполковник задумался. Затем ответил уверенно:

— Роту. Полноценную, с бронёй, на бэтээрах. А может, и больше, если командир другие работы ужмет на день-другой. А что?

— Здорово! — Я аж руки потёр от радостного предвкушения. — А грузовики мобилизовать под перевозку продуктов?

— Это не ко мне, я тут всё же по военно-тактической части, это к зампотылу, — ответил Пантелеев. — Но десяток могут выделить сразу. Наверняка.

— Прекрасно! — заявил я, откровенно ликуя. — Рассказываю, где продуктов до неба, но надо выбить оттуда одну банду, не сильную, но наглую.

Естественно, мне пришло в голову Хлебниково. Слишком умные менты с такими же шибко умными кавказцами. Оккупировали, наверняка ещё погнали или перебили хозяев и работников складов, раньше там не только Кавказ торговал, захватили всё, что там есть, и теперь живут-жируют. Не до хрена ли им будет? Тем более что я уже думал, что не удержать им нынешними силами базу, придёт кто посильнее и погонит их в шею. Так пусть лучше вояки их погонят, они не для торговли, а для людей продукты ищут.

Подполковнику идея не просто понравилась, а понравилась очень сильно. Настолько сильно, что он затребовал меня завтра с раннего утра в штаб, на составление плана операции. Я попытался было отнекиваться, сказал, что был там всего раз в жизни и толку от меня немного, но получил приказ в категоричной форме.

А у меня при этом появилось некое ощущение свершившейся мести. Заслуженной причём, безотносительно того, что лично мне они ничего худого вроде и не сделали. Я представил, как к тёплому и уютному бандитско-ментовскому гнёздышку подойдёт рота на броне, преимущественно из офицерского спецназа, и чем это всё закончится.

Затем я перешёл к заботе о личных интересах, то есть откровенно предложил поменять излишек нашего транспорта на что-то особо полезное для нас, снова заставив Пантелеева задуматься. Всё же предлагали мы немало, две «буханки», каждая не старше пары лет, и один УАЗ. И нам прекрасно было видно, что часть в них нуждается, здесь, как и везде, был дефицит именно «командирско-посыльного» транспорта, который можно легко гонять по разным делам, не морщась, как от зубной боли, подсчитывая расход топлива. Заодно я предложил к обмену так и не пристроенный никуда «Паджеро». По поводу же наших «японцев» пока не сказал ничего, у меня относительно них появились другие идеи.

— И что хочешь взамен? — спросил Пантелеев.

— А чего я могу хотеть? — удивился я. — Хочу оружия, боеприпасов и всякого такого. От рации типа «Северка» не отказался бы, и ещё от горючки в бочках. Сами знаете, какая нам дорога светит.

Пантелеев подумал и от «Паджеро» отказался с ходу. А по поводу остального сказал:

— Сам понимаешь, что такое без зампотыла не решается. А до завтра я с ним поговорить не смогу нормально, ему сейчас не до этого. Хотя приказ командира о помощи вам помню и выводы из этого сделал. Завтра обсудим, в общем. Думаю, что положительно решим, с оружием в требуемых вам объёмах у нас нормально. Вас всё же немного, не батальон.

На последних его словах у меня в сердце запела-зажурчала свирель, но виду я не подал, лишь похвалил нас самих за выдержку и разумное поведение. Только за счёт того, что не рванули сразу прочь от Москвы, а продолжаем крутиться вокруг неё, сумели разжиться оружием и всем необходимым, причём неплохо так разжиться, другим на зависть. Здесь пошарились, там подсуетились, и результат налицо. Регулярно наклёвываются какие-то возможности усилиться, главное — их не упускать.

Кстати, взятые с бандитов стволы мы все отдали майору, но патроны тоже себе оставили, почти тысячу «семёрки» и пару сотен с картечью для гладкоствола. Так к чему я? А к тому, что мы превращаемся в отлично оснащённый и не хуже вооружённый отряд лишь потому, что стараемся крутиться в гуще событий, а не бежим куда подальше.

Затем я начал напрашиваться на присоединение к нападению на Хлебниково, но получил категорический отказ. Пантелеев сказал, что доступ к продуктам у нас и так будет, поделятся они добычей, раз уж мы им такую цель указали, но операцию проведут его люди, и путающиеся под ногами «партизаны» там без надобности. Ну, если продуктами поделятся, то я и не настаиваю.

Подполковник ушёл, доужинав и ещё раз напомнив, что с утра ожидает меня в штабе, а я пересел к Татьяне, болтавшей с Викой и Машей. Как я заметил, из столовой вообще никто не уходил — это было самое удобное в здании место для общения. Людей к тому времени ещё прибавилось, рабочий день наконец закончился, и столовка превратилась в клуб. Между столами бегали дети, люди болтали, некоторые выпивали даже, хоть и понемножку. Дети нашей рыжей Маши уже обзавелись друзьями и тоже были где-то в зале. Где именно — никто не беспокоился, потеряться они не могли, потому что детей отсюда без взрослых просто не выпускали.

Мимо столика прошли с подносами наши знакомые «мастеровые». Они поблагодарили меня за то, что затащил их сюда. Уже все пристроились к работе, оба по плотницкой части, их жён тоже трудоустроили, одну даже поставили заправлять кухней этой самой столовой. Вторая будет работать пока в детском саду, но они намерены открывать школу. Дети с ходу были отданы в кружок начальной военной подготовки, здесь на этом настаивает командование. Я подумал, что командование очень даже правильно делает, спокойных времён впереди не предвидится, пусть уж умеют защитить и себя, и других.

Я спросил у мужиков, где они живут, и они ответили, что пока в этой самой гостинице, но будут работать на переделке нескольких учебных корпусов в нечто вроде общежития для семейных. Туда их обещали переселить в перспективе, но им больше нравится проект строительства тех самых изб, о которых говорил подполковник. И они надеются перескочить туда, тем более что знают, откуда можно вывезти отличные пилорамы, поэтому есть возможность поторговаться с тыловиками. А наладить производство качественной доски и бруса будет несложно, равно как и строить избы по стандартному проекту, и тогда уже к осени можно будет всех расселить.

Не хватает только торфа, который был бы отличным утеплителем, а стёкла надо вынуть аккуратненько из окон тех самых учебных корпусов. Там стёкла такие, что их можно порезать на маленькие. В избах больших окон отродясь не было, наши люди о сбережении тепла всегда думали. Потом надо будет лишние панельные корпуса разобрать, а добытый материал пустить на укрепления.

Во как, сразу видно, что мужики теперь при деле, не то что мы — не пришей рукав. Распрощавшись с ними, мы пошли с Таней наверх. Устал я за сегодня, если честно. И не только за сегодня. И морально вымотался, страшно давит на душу это наступающее на города запустение с одними мертвяками на улицах, а уж сегодняшняя банда беспредельщиков окончательно подкосила меня. Как вспомню маленьких голых девчонок-зомби, замученных этими уродами, так хочется поехать, этого Толю с фонаря снять, к жизни вернуть и снова кончить его, причём придумать для этого другой способ.

Сходил в душевую в конце коридора, долго плескался там под горячей водой, смывая с себя усталость и грязь, затем вернулся в номер. Татьяна уже постелила, и я рухнул в кровать, прижав к себе свою девушку, чувствуя запах шампуня на её волосах.

— Как ты? — спросила она меня.

— Устал, очень устал, — вздохнул я. — Денёк бы отдохнуть.

— Отдохни, кто мешает?

— Обещания мешали покуда, — усмехнулся я. — Да я морально устал, на самом деле, от всего этого… что вокруг. Мир в яму проваливается, мы выживаем чёрт знает каким способом и чёрт знает где… Пока делом занят, то вроде и ничего, а как появляется время… всё думки, думки, мать их за ногу. Лучше и дальше уставать, от этого меньше задумываешься.

— Ты знаешь, а я сегодня весь день на Базе была, думала, — сказала она, закинув руки за голову и глядя в потолок. — Потом здесь осмотрелась, разговоры послушала. И как-то немного легче на душе стало. Всё же мы как народ погибать не собираемся. Люди думают о будущем, причём даже о дальнем, что и как будет через год, через десять лет, через пятьдесят. Всех детей здесь будут готовить на военных, будут заниматься разработкой способов борьбы со всеми этими зомби, морфами и так далее. Уже создают поисковые группы для экспедиций по всяким техническим библиотекам, заводам и прочим. Будут собирать все чертежи, технологии, чтобы ничего не пропало. Я даже думала, может, нам стоит сюда вернуться?

— Может, и стоит, — согласился я. — В любом случае надо будет дать о себе знать, добрались мы до «Шешнашки» или нет. Но у Коврова перспективы лучше.

— А что в Коврове? Там промышленность и всё такое, а здесь вроде как интересно.

А то я про это не думал. Как же. Но вслух этого не сказал, а лишь притянул её к себе:

— Ладно, хорош болтать, иди ко мне, счастье моё…

К завтраку общий план операции по захвату хлебниковской овощебазы был примерно готов, и Пантелеев выпроводил меня из своего кабинета. Зампотыла части присутствовал на совещании, потому как операция шла в пользу его «департамента», но поговорить с ним по волнующим меня обменно-шкурным делам не получилось, не до того было. Хотя он про распоряжение генерала помнил и даже мельком об этом сказал, успокоил типа. Ну и ладно, мы теперь никуда и не торопимся, если честно. Будем выжидать, да и по поводу состава отряда у меня тоже мысли есть, пока вслух не высказанные.

Выбравшись из штаба, я решил прогуляться по расположению, пользуясь своим удобным, хоть и не совсем понятным статусом «гостя», когда вроде гулять можно, а припахать тебя уже вроде и нельзя. А заодно мне подумать надо бы, почесать в затылке, понять, как и куда жить нам дальше и что для этого необходимо. И в таких мыслях добрёл до КПП.

Инженерная техника работала круглосуточно. Всё ревело, рычало дизелями, воняло сгоревшей соляркой и маслом. Базу окапывали уже серьёзным, почти крепостным рвом, причём сам ров был очень хитрой формы. По идее, любой упавший в него мертвяк должен был пойти по нему и вернуться обратно или попасть под посты, где получить свою пулю. По верху рвов тянулись заграждения из натянутой на колья колючки, за бетонным забором возводились караульные вышки, широкие, крытые, где при необходимости легко разместить целое отделение стрелков, которые могли вести огонь вдоль рвов. Забраться в них полагалось только по подъёмным лестницам, втягивавшимся внутрь, а там можно было даже жить в полной безопасности. Чувствовалось, что в «Пламени» о своей обороне думают ежеминутно, и думают светлые головы — всё было нестандартно, толково. Новые условия, новый противник — и новые решения.

Путь для машин к КПП и воротам теперь был извилист, зажат разбросанными в шахматном порядке бетонными блоками, да и вообще место становилось действительно неприступным. К тому же, как я знал, батарея «саушек»[2] пристреляла почти все возможные ориентиры на подступах. Более чем достаточно. Имелись и миномёты. А вот минировали только отдельные участки за рвами, специально от людей. Тратить мины на бестолково вытаптывающих их зомби никто не хотел, только лишний расход материала.

От КПП направился к учебным полям посмотреть, как там стройка идёт. И тут всё внушало уважение. Огромное пустое поле было раскопано канавами, укладывались фундаментные блоки, местами на них уже клали обработанные бревна, а пара небольших, но добротных изб была уже готова.

Возле одной возились двое плотников, одетые в уже везде привычный военный камуфляж «флора», но явно гражданские с виду. Они как раз приколачивали перила к невысокому крыльцу.

— Мужики, загляну в дом, не возражаете? — спросил я, окликнув их.

Один даже внимания на меня не обратил, а второй, низенький небритый дядька лет пятидесяти, кивнул, достал сигарету, закурил и лишь после этого сказал:

— Зайди, жалко, что ли?

Доски крыльца забухали под подошвами тяжёлых ботинок, беззвучно отворилась на смазанных петлях новенькая дверь. Я вошёл в сени, вдохнул запах свежеоструганного дерева, олифы, прошёл, похрустывая опилками под подошвами, до следующей двери, что вели из сеней в горницу. Огляделся: а хорошо ведь получилось, добротно. В горнице посередине фундамент под печку, которая явно будет делить её единое пространство на две маленькие комнатки. Окошки крошечные, едва свет пускают, так это и хорошо, теплее будет. А больше и смотреть не на что. Вышел обратно в сени и только сейчас обратил внимание на ещё одну дверь. Заглянул за неё… Ага, вот и знак прогресса — унитаз и поддон для душа, выложенный простенькой плиткой. Водопровода нет, но похоже, что наверху бак будет. Больно уж там балки серьёзные, под тяжесть рассчитаны.