зачеркнул на одной странице целый столбик цифр снизу доверху и спросил:

— На выходе к Эльге какой берег?

— Гравийная коса.

— Где же вы предлагаете ставить береговые опоры?

— Я имел в виду карьер. До косы метров пятьсот. А искусственное сооружение — прямо на выходе из распадка. Берег крутой — порода почти скальная. — И не удержался, позволил себе пошутить: — На той стороне еж и ежиха.

Сказал, и самому стало хорошо, будто привет послал на Эльгу, и все же засмущался.

Подполковник поглядел на него, ни о чем не спрашивая, но взглядом требуя объяснения.

— Две скалы, Халиул Давлетович. Очень похожи на ежей.

— Понятно. Поэтический образ мышления, — сказал без улыбки.

Так они сидели до сумерек, разговаривая почти на равных. Давлетов был дотошен и придирчив, но Савин нутром чуял его сдержанное расположение к себе. Понимал, что придирчивость необходима, и даже радовался ей, хотя и не на все вопросы смог ответить. В такие моменты Давлетов недовольно покачивал головой: несерьезный, мол, вы человек, товарищ Савин.

— Вы представляете всю сложность того, что задумали?

— Представляю, — ответил Савин.

— А я думаю, что нет. Вы не предполагаете главной сложности: дефицит времени. Комплекс Синицына здесь. — Он ткнул карандашом в красный флажок. — Через три дня он начнет сыпать притрассовую автодорогу сюда, — показал на красную линию. — Коротеева мы должны выбросить на Юмурчен. Это вам понятно?

— Нет, — признался Савин.

Давлетов поглядел на него с недоумением:

— Что вам непонятно?

— Почему Синицын должен отсыпать дорогу на Юмурчен, а не на Эльгу?

— Потому что мы не можем начать работы по этому варианту, пока не утвердят ваше предложение.

— А разве могут не утвердить?

Давлетов снова глянул на Савина, как смотрят на неразумное дитя, играющее во взрослые игры.

— Могут и не утвердить, потому что мы не знаем, чем руководствовались проектировщики, игнорируя ваш распадок. Могут быть и «стратегические» соображения на этот счет, связанные с эксплуатацией недр например. Сейчас об этом трудно судить.

— Значит, Синицын будет стоять все это время?

— Теперь вы поняли?.. А план есть план, товарищ Савин. И сейчас, прошу, расскажите, что у вас произошло с Дрыхлиным?

И опять Савин переместился на Эльгу, шел вслед за Ольгой, опять стоял в шаге от Дрыхлина в кромешной темени и слышал: «Ты меня оскорбил, неблагодарный мальчик!»

— Конечно, если не хотите, можете не отвечать, — сказал Давлетов. — Но я спрашиваю не из любопытства. От Дрыхлина зависит очень много, если мы войдем с вашим предложением.

— Он же сам говорил, Халиул Давлетович, что, если найти прямую, премией бы не обошли.

— Потому и интересуюсь, что между вами произошло.

Все еще колеблясь, чувствуя шаткость своих доводов, Савин стал рассказывать. Пытался излагать с последовательностью и логикой, но, кроме эмоций и непрекословной веры в Ольгины слова, в его рассказе ничего не было. Однако Давлетов сказал:

— Я верю охотнице. Пожалуй, так и было.

Вздохнул, налил из графина в пиалу давно остывшего чаю, отпил.

— Не ко времени все это, товарищ Савин.

— Что же я должен был делать? Промолчать?

— Может быть, и промолчать.

— Халиул Давлетович!

— Вы не умеете слушать, Евгений Дмитриевич! — Он присадил Савина, назвав по имени-отчеству, что само по себе уже было отступлением от каких-то привычек и правил, выработанных Давлетовым. — Да, не умеете слушать. Давайте разберемся и проанализируем, в чем вы правы, а в чем — нет. Допустим, что Дрыхлин украл соболей...

— Даже не сомневаюсь.

— Допустим. Но что вы доказали?

Савин отмолчался.

— Вы считаете Дрыхлина глупцом?

— Нет. Но как же я должен был поступить?

— В первую очередь доложить мне как начальнику. Я подумал бы, как поступить. Во всяком случае, не позволил бы вам конфликтовать. А вы и дело не сделали, и в самое неподходящее время нажили врага. Как вы его назвали? Санитаром?

Савину даже почудилась усмешка в голосе Давлетова. Он поднял на него глаза, но лицо начальника было по-прежнему бесстрастным.

— Что же теперь делать, Халиул Давлетович?

— Ничего пока.

— Как «ничего»?..

В натопленном до одури кабинете было душно и тесно. Савин замученно оглянулся на окна: все форточки были закрыты. Давлетов любил тепло.

— Вы упали духом, Евгений Дмитриевич? Насколько я понимаю, мы сидим здесь с вами по более серьезному поводу?

— Так точно.

— И обоснованно полагаем, что Дрыхлин помощником нам не будет.

— Не будет.

— Прежде чем высказываться далее, хочу вас спросить и услышать предельно откровенный ответ. Что для вас важнее: сдвинуть с места дело или ваше авторство на предложение?

— Я готов от авторства отказаться, Халиул Давлетович!

— Этого никто от вас не требует. А теперь выслушайте меня и постарайтесь понять правильно. Понимаю: то, что я хочу вам предложить, несколько неэтично. Но дело — высший судья. — Давлетов сделал паузу, словно собирался с духом. И продолжал, не глядя на Савина: — Я даже не предлагаю вам, но подсказываю компромиссное решение. Возьмите Дрыхлина в соавторы проекта по спрямлению трассы, и мы избавимся от многих хлопот.

Дрыхлина — в соавторы?! Для Савина такое предложение было настолько неожиданным, что он даже не отверг его сразу. Дрыхлина в соавторы? А как же красивая речка Эльга? А как же маленькое зимовье? Еж с ежихой? И Ольга?.. Губы у нее шевелились, но слов не было слышно. Да и не надо их было слышать, потому что Савин читал слова по губам: «Не отдавай ему Эльгу, Женя».

— Нет, — сказал он. — Не отдам.

— Я так и думал, — ответил Давлетов. — И, вопреки здравому смыслу, согласен с вами. Но все будет труднее и дольше. И неизвестно, чем закончится.

Давлетов встал. Поднялся с места и Савин.

— На этом сегодня закончим, товарищ Савин. Завтра у вас выходной. Вы хоть и комсомольский работник, но еще и инженер. Потрудитесь оформить свое предложение и обосновать. Вот вам тетрадь с моими расчетами, — протянул ему амбарную книгу. — Вы хотите что-то сказать?

— Пусть одним из авторов предложения будет Ольга. Можно, Халиул Давлетович?

— Кстати, должен сказать, что не одобряю ваше поведение. По логике вещей я должен был бы проинформировать про этот случай членов партийного бюро. Но вынужден сделать вид, что ничего не знаю. Мне это очень неприятно... А насчет соавторства — справедливо. До свидания, товарищ Савин!

— В случае затруднения можно обратиться к вам завтра?

— Меня не будет. Завтра почтовым я улечу к Синицыну. Хочу своими глазами увидеть вашу прямую.