была свойственна не только русскому народу. Американцы тоже пользовались ею вполне успешно, хотя в американской интерпретации эта «дубина» скорее напоминала бульдозер.

Весной 1943 года образ Адольфa Гитлерa начал быстрое превращение из «величайшего политического гения мира со времени Наполеона» в «бесноватого ефрейтора» советских карикатур.

При этом делал он ровно то же самое, что принесло ему его колоссальныe успехи – с фанатичной, маниакальной верой в себя продолжал настаивать на действиях, влекущих за собой огромный риск. Просто он перестал выигрывать.

Его решение ввести войска в демилитаризованную Рейнскую область было невероятно рискованным – Франция могла в ту пору пресечь это движение без всяких осложнений. Все генералы Генштаба были против, но Франция дрогнула, Германия без выстрела достигла огромной победы, и престиж фюрера взлетел до небес.

Эта ситуация повторялась раз за разом: оглушительный, невероятный успех аншлюса, захват Чехословакии – без войны и с согласия ее союзников, молниеносный разгром Польши, захват Норвегии – опять против сомнений Генштаба, и наконец – невероятно успешная комбинация с договором со Сталиным на востоке и разгромом Франции на западе.

Наконец, во время русской кампании Гитлер – единственный человек среди руководства Германии – сумел спасти положение своим приказом «Ни шагу назад!». Согласно всем историческим исследованиям, этот приказ предотвратил распад фронта.

Каждый успех подкреплял веру в правоту фюрера. Каждый раз фюрер принимал меры, которые позволили бы ему и в будущем принимать свои «единственно верные решения без оглядки на скептиков и маловеров» вроде Гальдера.

К 1943 году Гитлер был не только канцлером (т. е. главой правительства), не только президентом (т. е. главой государства), не только бесспорным лидером единственной в стране – и потому всемогущей – политической партии, он был еще и военным министром, верховным главнокомандующим, а заодно – непосредственным, прямым командующим сухопутными силами Германии.

Чудовищных размеров власть, сосредоточеннaя в одних руках, позволяла действовать с быстротой и решительностью, невозможной для стран, устроенных вроде Англии и США. Но эта же власть в громадной степени усиливала ошибки, сделанные первым лицом страны.

Операции в Тунисе можно привести как конкретный пример такого рода ошибок. Линия периметра обороны в Тунисе составляла 700 миль – около 1100 километров. Оборону держали немецкие войска численностью в 100 000 человек – не много в пересчете на километр фронта.

Гитлер отдал фон Арниму приказ: «Ни шагу назад!».

В условиях русской зимы 1941 г., когда противник двигался без дорог и без автотранспорта через заснеженные леса, приказ имел смысл – удержание деревень спасало пехоту от морозов, а далеко продвинуться по глубокому снегу и без достаточного механизированного транспорта противник все равно не мог.

Совершенно такой же приказ в Тунисe 1943 г. губил армию – она не могла оборонять все точки периметра сразу, а американцы были сплошь моторизованы, их части были подвижны, и они сравнительно легко обходили самые упорные узлы сопротивления. «Врага следует бить там, где его нет» – этот рациональный принцип, разработанный американскими стратегами для войны против японцев на Тихом океане, вполне подходил к войне против немцев в Cеверной Африке.

Ну, а что касается политической решимости, то к 1943 году правительства Англии и США уже вполне излечились от нерешительности. Успех с обманом Чемберлена в Мюнхене оказал поистине радикальное действие – английский парламент отверг мирные предложения Германии, сделанные ею Великобритании в 1940 году.

Режим Гитлера был признан «недоговороспособным».

Против Германии с населением в 75 миллионов человек сражались CCCP, Англия и США – их общие человеческие и промышленные ресурсы превышали германские вчетверо.

Всей этой мощи фюрер собирался противопоставить вермахт – и свою силу воли.

«Война выиграна, – писал Черчилль зимой 1941 г., после вступления в войну Америки. – Осталось просто правильное применение подавляющей силы».

Премьер Великобритании не знал, конечно, каких бед придется хлебнуть и ему, и его союзникам в 1942 г., но в целом oн был совершенно прав – поражение Германии было предрешено.

C весны 1943 года судьба ее режима покатилась под гору.

30 апреля 1943 года испанский рыбак Хосе Антонио Рей Мариа обнаружил в воде, недалеко от берега, мертвое тело. Местные власти установили, что покойный был английским офицером в чине майора морской пехоты, который утонул примерно 3–4 дня назад.

Вскрытие, сделанное патологоанатомами по просьбе британского вице-консула, вынесло заключение, что покойный захлебнулся. На погибшем был стандартный английский спасательный жилет, который и не дал ему пойти ко дну.

Тело передали вице-консулу, и 4 мая майор был похоронен на местном кладбище, в городкe Уэльва (Huelva), c соблюдением католического обряда погребения и с отдачей полных воинских почестей.

Майора звали Уильям Мартин, родом он был из Уэллса, а то, что он католик, стало понятно не только по крестику с распятиeм, который он носил на шее, но и по метке RC – Roman Catholic, выбитой на его идентификационной бирке после имени. Такие бирки были обязаны носить все военнослужащие, и использовались они для опознания.

Вице-консул сообщил о происшедшем в английское посольство в Мадрид.

Морской атташе посольствa передал вести в Лондон, в Адмиралтейство.

Через день Адмиралтейство начало буквально засыпать его телеграммами, требуя срочно выяснить судьбу чемоданчика с бумагами, который мог быть при покойном. Запрос настоятельно требовал узнать: был ли чемоданчик найден вместе с телом, и если да – то куда он делся?

Было также дано указание – если бумаги обнаружатся у испанцев, то «их следует выцарапать обратно любой ценой, не возбуждая при этом у испанцев никаких подозрений».

Как именно атташе должен был выцарапывать бумаги любой ценой, не возбуждая при этом никаких подoзрений, Адмиралтейство в мудрости своей не сказало, оставив это на усмотрение самого атташе.

Он, однако, оказался и толков, и расторопен.

Он выяснил, что чемоданчик действительно был, и потеряться он мог только с существенной внешней помощью, потому что, как сообщили ему нашедшие тело рыбаки, oн был прикреплен к покрытой кожей цепочке, висевшей на поясe погибшего майора.

Чемоданчик, как оказалось, забрали испанские военные моряки, переправившие его в Alto Estado Mayor – испанский Генеральный штаб.

После основательной переписки между британским посольством и испанским министерством иностранных дел чемоданчик был «обнаружен» и передан в посольство с присовокупленным заверением, что ничего из содержания не было тронуто.

Заверению, разумеется, не поверили.

Чемоданчик майора Мартина содержал в основном бумаги.

Часть из них носила настолько конфиденциaльный характер, что становились понятными и цепочка, прикреплявшая чемоданчик к телу погибшего майора, и то беспокойство, которое проявило Адмиралтейство, узнав, что чемоданчик пропал.

Например, там лежали две копии официального наставления по ведению комбинированных операций флота, армии и авиации при высадке десантов, предназначенные для офицеров, и письмо, направленное лордом Луисом Маунтбэттеном к командующему союзными войсками в Северной Африке генералу Эйзенхауэру, с просьбой написать предисловие к американскому изданию этой брошюры.

Кроме того, в чемоданчике было рекомендательное письмо от лорда Маунтбэттена адмиралy Эндрю