политическую деятельность, желая избежать неприятностей с полицией до сдачи выпускных экзаменов в коммерческом училище.
В итоге он поплатился своим местом в Исполнительной комиссии. Обеспокоенные бездействием двух из пяти ее членов, рижские бундовцы организовали в январе перевыборы, найдя замену А. Хейфецу в лице некоего Глезера. Только в июне он снова вошел в состав Исполнительной комиссии[163].
В том же месяце А. Хейфец становится разъездным агентом Центрального комитета Бунда, что говорит о должной оценке партийным руководством его организаторских способностей и энергии. Он колесит по Литве и Белоруссии, посещая Вильно, Двинск, Витебск, Креславку. И повсюду за ним по пятам следуют филеры. Вот отрывок одного из донесений в Ригу начальника Витебского губернского жандармского управления от 29 июля 1910 года:
«Сообщаю, что 17 сего июля с поездом № 4 прибыл в Витебск под наблюдением Ваших филеров Абрам — Залман Янкелев Хейфец (кличка наблюдения «Береговой») и был принят в наблюдение филерами г. Витебска. На вокзале «Береговой» был встречен витебским мещанином Шоломом Израилевым Израелитом, вместе с которым он отправился на Шоссейную улицу. На этой улице Израелит отстал от «Берегового», а последний был проведен на Покровскую улицу…»[164]
В конце сентября в качестве делегата от Риги А. Хейфец отправился на VIII конференцию Бунда, состоявшуюся за границей, во Львове. Трудно сказать, как проявил он себя на конференции, где присутствовал 21 человек. Известно лишь, что он сделал сообщение о наличии провокации в рижской организации Бунда. Действительно, после арестов в сентябре и захвата нелегальной литературы бундовцы в Риге жили в атмосфере страха и подозрительности. Они догадывались о наличии в своих рядах секретного сотрудника царской охранки, но не подозревали, что их было несколько! Позже выяснилось, что одним из провокаторов был некто «Еэль-слесарь».
В автобиографии, написанной 31 марта 1935 года для отдела кадров аппарата Исполкома Коминтерна, А. Гуральский утверждал, что «в 1909–1910 гг. несколько раз арестовывался…»[165]. Материалы особого отдела Департамента полиции свидетельствуют: в эти годы он ни разу не был подвергнут аресту.
В конце августа 1910 года А. Хейфец поступил в Киевский коммерческий институт. Новый, 1911 год он встречал среди родных в Риге, а в ночь со 2 на 3 февраля в Киеве его второй раз в жизни арестовали. Одновременно были арестованы 18 человек по обвинению в принадлежности к киевскому городскому комитету Российской социал-демократической рабочей партии. Обыск у А. Хейфеца ничего не дал, и полиция находилась в затруднительном положении. В мае с ходатайством об освобождении Абрама из-под стражи, «если окажется возможным», обратился его брат Илья Яковлевич Хейфец, инженер-технолог, проживавший в Москве. Илья Яковлевич утверждал, что пребывание Абрама в киевской Лукьяновской тюрьме «очень вредно отражается на его здоровье», а, «судя по письмам, он за собой никакой вины не чувствует»[166]. К делу был подключен также историк-франковед, член ЦК Конституционнодемократической партии, депутат Государственной думы Иван Васильевич Лучицкий (1845–1918), сделавший соответствующий запрос в Министерство внутренних дел. В итоге по представлению киевского губернатора от 2 июня Особое совещание 26 июня 1911 года приняло решение выслать Абрама Хейфеца «в избранное им местожительство за исключением столиц, столичных и Киевской губернии на 2 года»[167]. А. Хейфец избрал местом ссылки родную Ригу, откуда его перевели в Вильно, через 4 месяца позволив выехать за границу.
В июне 1912 года А. Хейфец участвовал в работе 9-й конференции Бунда в Вене. В резолюциях конференции утверждалось, что Россия должна следовать эволюционным путем, а поэтому необходимо бороться за частичные уступки. Лозунг республики снимался, как призывающий к «непосредственной революции».
17 февраля 1913 года А. Хейфец был арестован в Лодзи, куда он приехал по заданию ЦК Бунда. Просидев в заключении в местной тюрьме до 1 августа 1913 года, Хейфец был переведен в одну из тюрем России, откуда был выпущен на свободу под залог ввиду болезни. Воспользовавшись снисхождением полиции, он тут же бежал за границу в Вену, где поступил учиться в университет, зарабатывая себе на жизнь трудом переписчика.
Продолжая участвовать в еврейском рабочем движении, Хейфец в 1914 году вступил в Австрийскую социал-демократическую партию. Однако началась Первая мировая война, и, опасаясь преследований со стороны австрийских властей, он бежал в Швейцарию, где продолжил учебу в Лозаннском университете на факультете социологии. В 1917 году А. Хейфец его окончит. Позже, работая в аппарате Коминтерна, в анкетах он неизменно подчеркивал, что имеет «высшее» образование.
В Швейцарии А. Хейфец принимал участие в движении левой молодежи, выезжал для ведения антивоенной работы среди матросов в Геную, но из-за преследований полиции вынужден был покинуть Италию и вернуться обратно в Швейцарию.
Пребывание в эмиграции позволило А. Хейфецу познакомиться с некоторыми видными деятелями российской социал-демократии. В частности, весной 1916 года, во время Кинтальской конференции социал-демократов-интернационалистов, он установил контакт с Л. Троцким, который даже попытался наладить с ним союзнические отношения, от чего, однако, А. Хейфец уклонился. Благодаря антивоенной работе познакомился он и с Г. Зиновьевым.
Февральская революция 1917 года в России дала возможность А. Хейфецу вернуться на родину. В архиве находившегося в Цюрихе Центрального комитета по репатриации русских политэмигрантов из Швейцарии сохранилась записка неизвестному адресату без даты, в которой он сообщал, что находится вольной в санатории, но собирается в Россию[168]. В заведенной на А. Хейфеца Центральным комитетом карточке (№ 160) отмечено, что тот пожелал отправиться на родийу при первой возможности[169]. Швейцарская группа бундовцев насчитывала 42 человека, а вместе с членами семей — 59, поэтому для определения очередности отправления была проведена жеребьевка, в которой А. Хейфецу не повезло[170]. Лишь 12 мая 1917 года он в составе 257 человек в так называемом «втором пломбированном поезде» (в первом ранее уехал В. И. Ленин) отправился из Цюриха и 22 мая, проследовав через Германию, прибыл в Петроград. В том же поезде возвращался в Россию член социал-демократической группы «Наше слово» Д. З. Мануильский, знакомство с которым сыграло большую роль в судьбе А. Хейфеца.
По возвращении в Россию Хейфец входит в состав Временного совета Российской республики (Предпарламента), широкого совещательного органа, задуманного с целью установления постоянного контакта между Временным правительством и общественностью. В Бунде он возглавил так называемое интернационалистское течение, пытавшееся найти точки соприкосновения с большевиками. В руководстве бундовской организации Одессы, где осенью 1917 года оказался. А. Я. Хейфец, интернационалисты преобладали. В дни Октябрьской революции они выступили совместно с большевиками, войдя в состав ревкома.
Центральное руководство Бунда, напротив, восприняло весть о свержении Временного правительства большевиками крайне отрицательно. В резолюции ЦК Российской социал-демократической рабочей партии (объединенной), куда с августа на правах автономии входил Бунд, говорилось: «Захватив посредством военного заговора власть, большевики совершили насилие над волей демократии и узурпировали права народа…»
Как член президиума ревкома Одессы, к тому же поддержавший большевиков в конфликте Одесского совета с Украинской войсковой радой, Хейфец был привлечен ЦК Бунда к партийному суду[171]. Мы не знаем вердикта суда и поведения на нем нашего героя. Однако знаменательно, что вскоре, в декабре 1917 года, на состоявшемся в Петрограде VIII съезде Бунда А.Я. Хейфец стал членом Центрального комитета. Съезд единогласно решительно «осудил» Октябрьскую революцию и ее «утопические лозунги», потребовав коалиционного «социалистического» правительства. В партию тогда входило 30 тыс. членов.
На Украине Бунд сначала поддерживал власть Центральной рады, провозгласившей в январе 1918 года независимость Украины. Рада, однако, в апреле была разогнана немецкими оккупационными войсками и заменена марионеточным «правительством» гетмана Павло Скоропадского. С новой властью отношения у
