Прикинув длину волос Полин, я пришла к выводу, что этим вечером у нее будет самая короткая прическа во всей Академии.

Полин меж тем опять полезла под кровать. На этот раз она держала голову очень осторожно, боясь нарушить хрупкое равновесие, воцаренное там путем долгих трудов, и шарила в подкроватных недрах только вытянутыми руками. Оттого поиски затянулись, но минут через пять она все-таки извлекла наружу упитанную сумку жизнерадостных цветов.

С триумфом подтащив ее к дальнему краю кровати, поближе к тумбочке, алхимичка стала выгружать наружу бесчисленные коробочки, скляночки и тюбики. В воздух взлетело облако пудры, — кажется, какая-то из коробочек не выдержала такой давки. Алхимичка приоткрывала каждую коробочку; одни она сразу отставляла в сторону, на другие смотрела с некоторой задумчивостью — пару раз она замерла минут на пять, потом пробормотала: «Нет, теперь уже немодно», — и решительно захлопнула крышку.

Я на секундочку прикрыла глаза. Перед ними до сих пор стояли строчки из билета; мышцы начинали ныть, потихоньку осознавая, какую им пришлось вынести нагрузку. Кажется, я задремала — часа на полтора, когда же проснулась, Полин уже заканчивала свой макияж. Кисть для пудры так и порхала в ее руках; глядя на нее, я невольно вспомнила Генри Ривендейла, демонстрировавшего при мне чудеса обращения со шпагой.

Полин отложила кисть и с сомнением глянула в зеркало. Сложила губки в бантик, поочередно прикрыла глаза, проверяя, ровно ли накрашены веки. Подумала, припудрила нос, прошлась специальной кисточкой по губам.

— Ну как? — Она развернулась ко мне, улыбаясь ярко накрашенным ртом.

Я задумчиво пошевелила бровями. Никогда не была знатоком тонкостей макияжа; все, что я могла сказать: косметика была неплохая, по крайней мере не осыпалась с физиономии. Полин пользовалась ею достаточно привычно. На ее месте, правда, я бы не стала использовать такие яркие тона: светлые глазки Полин казались уж вовсе бесцветными на фоне сиреневых теней и угольно-черной туши. А так… нормально. Вполне нормально.

Впрочем, моего одобрения здесь и не требовалось. Полин наскоро покидала косметику обратно в сумку, и, пританцовывая, прошлась по комнате. Я заметила, что зеленое пятно не до конца исчезло с ее носа, но это можно было принять за оригинальную расцветку «под вампира», тем более актуальную в присутствии Генри Ривендейла.

Озабоченно потрогав бигуди пальцами, Полин покосилась в зеркало, висевшее над ее кроватью. Поджала губки, решительно подошла к шкафу и распахнула створки.

Нет, я, конечно, знала, что там хранится То Самое Платье, на которое ушла большая часть немаленьких сбережений Полин, даром что куплено оно было со скидкой. Но счастье, отразившиеся в глазах алхимички, было таким всепоглощающе огромным, что я невольно заинтересовалась подробностями.

Разумеется, это было не Платье Мечты Полин. Платью Мечты Полин полагалось быть белым, длинным и сочетаться с прозрачной фатой, огромным букетом белых же роз и — как вариант — Генри Ривендейлом (можно тоже со скидкой). Это же было розовое, с пышной короткой юбкой и лифом, украшенным множеством крошечных жемчужинок. Несколько минут алхимичка просто держала его, прижав к сердцу; потом она решительно скинула халатик и натянула платье через голову.

— Здорово, да? Яльга, ведь здорово!

Я задумчиво посмотрела на едва не прыгавшую от восторга соседку.

— А что сзади не застегнуто, это типа такой дизайн?

— Ой! — Полин немедленно прижала к груди отстающий лиф. — Там шнуровка… Яля, застегни, пожалуйста…

Я лениво села на постели:

— Иди сюда.

Там и в самом деле была шнуровка. Я быстро продернула атласную ленточку через все дырочки; Полин опасливо косилась на меня через плечо.

— Не дергайся, — буркнула я. — Тебе как, сильно или послабее?

— Сильно, но осторожно, — после короткой внутренней борьбы ответила она.

Я пожала плечами и дернула, как заказывали.

— Не так сильно! — не своим голосом взвыла алхимичка.

За стенкой, где прежде шушукались девчонки с алхимического, стало тихо. Я представила, как заинтригованный народ приник к смежным с нашей комнатой стенам.

— Так? — Я ослабила шнуровку, и Полин шумно задышала.

— Ага, так… ну Яльга, чему вас только на боевом учат…

— Практическому удушению нас еще не учили, — обнадежила я ее, наскоро зашнуровывая платье. — Все, свободна, можешь начинать благодарить.

— Ага, спасибо, — кивнула соседка и улетучилась к зеркалу.

Оттуда тут же донеслось разочарованное:

— Да-а, а теперь талии не видно…

Я тихонько зарычала.

— Яльга, может, сделаешь чуть потуже? — Полин умильно улыбнулась, искательно заглядывая мне в лицо. — Ну пожалуйста, ну Я-а-аля… Разве тебе сложно?

— Становись, — велела я, заново садясь на кровати. — Только больше не пищать.

Полин держалась стоически. Я честно старалась сдерживать привычку и не вкладывать в движения всю силу — алхимичке, в конце концов, и есть еще куда-то надо. Но она все равно дышала как-то подозрительно; впрочем, возмущенных воплей больше не было, и я утешилась тем, что на балу все одно будет присутствовать магистр Дэнн — а про нее говорят, что она и мертвого поднимет.

Освобожденная соседка унеслась разыскивать туфли и украшения. Я легла обратно, подложив руки под голову. В душе творилось что-то странное. Я, кажется, понемногу начинала понимать тот восторг, что охватывал Полин при одном упоминании слова «бал». Ну там, кто его знает… в конце концов, не одним же алхимичкам мечтать о Большой Любви? Я тоже девушка, я тоже хочу, чтобы меня любили. Любили, а не уважали и побаивались. Чтобы называли не только самой сильной, самой ловкой, самой быстрой… а, например, еще и красивой — почему нет? Я отлично знаю, что в подметки не гожусь эльфийкам или вампиршам. Да и среди человеческих адепток было немало красавиц. Себя я к таковым никогда не причисляла, но, если меня назовут красивой, я все равно не стану обижаться.

В конце концов, разве праздники существуют не для того, чтобы в их время свершались чудеса? Новый год — это миг, когда весь мир находится в междувременье… отчего бы сегодня и не случиться маленькому, но все-таки чуду? Должен же где-то быть кто-то, для кого я и в самом деле красивая — пускай и рыжая, и с хроническими веснушками, а все равно…

Чушь это все, решительно подумала я. Полная чушь. Парней полная Академия — и что, мне хоть кто- то нравится? Хельги — мой друг, близнецы аунд Лиррен — тоже, Генри — соперник, Вигго фон Геллерт вообще существует где-то сбоку. Да и среди остальных я что-то не замечала никого, хотя бы отдаленно напоминавшего претендента на совершение чуда. Меня побаивались, зная, что «от Яльги всего можно ждать», уважали, иные считали своей… но зуб даю, что никому не пришло бы в голову, скажем, пригласить меня на свидание. Может быть, отчасти и из-за боязни. А ну как идея мне не понравится — ходи потом всю жизнь с перекошенным носом…

Да и вообще, что я, Полин, что ли? Тоже мне героиня любовного романа… я лучшая на всем курсе, у меня будет классная карьера, а сейчас мне все равно не до любви.

Лучшая ли? Я немедленно вспомнила утро сегодняшнего дня и поединок в Эгмонтовом кабинете. Знакомая злость волной поднялась вверх: чего он хотел — продемонстрировать разницу в уровнях еще раз? Зачем? В ней что, кто-то сомневался?..

Да. Я сомневалась. Я думала, что могу хоть немножко задеть его… немножко, но не так же, как я это в итоге сделала! Что оценка? Разве теперь я могу считать себя хоть сколько-нибудь приличной магичкой?

Что же я сделала не так? Может быть, мне надо было больше готовиться? Больше тренироваться? Но у меня ведь и так почти не оставалось свободного времени, я же и так была загружена по самое не могу… выходит, я что, такая бесталанная? Ну да, я сильнее всех, кто учится на нашем курсе, — но, быть может, это