В этот день ненастный, В дальней стороне, Друг мой, друг несчастный, Вспомни обо мне!' Нянюшка вздремнула… Посмотри в окно, Я рукой махнула: _Там_ и _здесь_ — темно! Та же непогода, Тот же ветра вой… Около 'завода' Ходит часовой… Грезится мне Лена — Ч_у_мы дикарей… Возвратись из плена, Милый, поскорей! Колокольчик где-то Затрезвонил вдруг… Няня, няня! Это — Мой прощенный друг. Верю я сердечку: Как оно дрожит!' И, покинув печку, Нянюшка бежит. 'Аль беда случилась? Ты горишь огнем… Лучше б помолилась Господу о нем. С верою глубокой Крест прижми к устам!' …Друг мой, друг далекий, Горько _здесь_ и _там_!
ЧЕРНЫЕ И БЕЛЫЕ БРАТЬЯ
(Из В. Купера)
Я хотел бы удалиться, убежать В беспредельную пустыню от людей, Чтоб меня не мог жестоко раздражать Торжествующий над правдою злодей. Цепи рабства ненавистны для меня: Эти цепи так пронзительно звучат! Я их слушаю и, голову склоня, Жду, когда они утихнут, замолчат. Но вокруг меня — разврат и нищета; Кровь людская льется быстро, как поток. Мы не помним слов распятого Христа: 'Да не будет ближний с ближними жесток!' 'Братство', 'равенство' — забытые слова; Мы теперь их презираем и клянем. Братство крепко, как иссохшая трава, Истребленная губительным огнем. Наше равенство? Мы разве не равны? И о чем же я, безумствуя, скорбел? Я скорбел о том, что негры всё черны, А плантатор, властелин их, чист и бел. В чем их разница? Один из них богат, Кожа тонкая прозрачна и бледна; У другого кожа блещет, как агат, В этом вся его ужасная вина. 'Белый' 'черного' преследует с бичом, И не брата в нем он видит, а раба… Будь тот проклят, кто родился палачом, Пусть казнит его жестокая судьба! Нет, невольником владеть я не могу, Не желаю, чтобы в полдень, в летний зной, Негр давая прохладу белому врагу, Опахалом тихо вея надо мной. Нет, невольником владеть я не йогу, Не желаю, чтоб он в рабстве взвывал И, послушный беспощадному бичу,
