Это заставило Мадлен еще более заинтересоваться компанией, в которой встречаются ее брат и Люк. Графы не заводят дружбу с крестьянами — во всяком случае, не на равных. Положение Люка на ферме — исключение.
Мужчины, похоже, восприняли приезд Ренара как повод для праздничного застолья. Выпив изрядное количество сидра, они, согласившись с предложением Люка, принялись за водку. Когда дело за столом дошло до песен, тетушка Мадлен решила, что пора ложиться спать. Она звала с собой и племянницу, но та пока не чувствовала усталости.
— Я лучше пойду прогуляюсь, а уж потом поднимусь наверх, — сказала она. — Не беспокойтесь, я не пойду далеко.
Взяв шаль, она вышла во двор. Вечер был чудесный. Звезды и полная луна заливали все своим бледным светом. Верная своему слову, Мадлен не стала удаляться от фермы, а лишь спустилась к полю, где паслись лошади. Шарлемань услышал ее шаги и помчался навстречу, надеясь получить лакомство. Под своей сверкавшей в лунном свете легкой попоной он казался призрачным конем. Ткнувшись теплым носом в ее пустую ладонь, он обиженно фыркнул.
— Совсем разбаловался, — раздался у нее за спиной голос Люка. — Это все Ги. — Упрек был высказан вполне добродушным тоном и явно заплетающимся языком.
— Он такой славный, — сказала Мадлен, гладя лошадиную шею.
— Ты тоже.
Мадлен напряглась, почувствовав прикосновение его руки к волосам. Она отступила немного и повернулась к нему.
— Смотреть смотри, а руками не трогай, да? — Люк криво улыбнулся и привалился спиной к грубой изгороди. Мадлен подозревала, что иначе он бы просто упал. — Вы должны признать, что с самого приезда сюда я веду себя очень хорошо… как подобает безупречно воспитанному человеку.
— Вы пьяны, — укорила она.
— Ага… отвратительно — Вялая улыбка только подтверждала эти слова.
Сегодня на нем была белоснежная батистовая рубашка. Распахнутый воротник открывал загорелую шею. Когда он сглотнул, Мадлен захотелось протянуть руку и очертить след этого движения. Люк был настолько привлекателен, что при других обстоятельствах у нее не нашлось бы сил сопротивляться ему.
— Я по-прежнему хочу вас, Мадлен.
Ее удивило это заявление. Все эти месяцы он относился к ней почти по-братски.
— Люк, я не изменила своего решения относительно вас.
— Я и не ожидал. — Рука Люка легла на ее затылок и стала медленно притягивать голову. — Ваш голос говорит одно, Мадлен, а глаза обещают другое… Я был очень терпелив. Думаю, я заслужил маленькую награду…
Он придерживал ее лишь одной рукой. Она могла бы отпрянуть, но поцелуй лишил ее сил. Она чувствовала вкус сидра на его губах, ощущала его чуть мускусный запах, смешанный с чистым, свежим запахом недавно выстиранной рубашки. Сердце ее оглушительно билось, и земля начинала уплывать из-под ног. Руки сами легли на его плечи, и ладони сжали батист рубашки.
И тут Люк отпрянул, причем сделал это так неожиданно, что Мадлен едва не упала. Он тоже не вполне уверенно держался на ногах и тяжело привалился к изгороди. В бледном лунном свете его кожа казалась восковой, как у призрака.
Он закрыл на мгновение глаза и хрипло выдохнул:
— Лучше уходите, пока можете…
Мадлен почувствовала, как трепещет все ее тело. Ей отчаянно хотелось прикоснуться к его лицу, тесно прижаться к нему, и сердце болело за них обоих. Больше всего на свете она хотела отдаться ему, стать его возлюбленной, но она знала, что это погубит ее.
Страх придал ей силы произнести обманчиво спокойным голосом:
— Не делайте этого больше, Люк. Вы зря тратите время и силы. Что бы вы ни заставили меня чувствовать, я не переменю решения.
Ярость молнией ударила из его глаз.
— Ты дура, Мадлен, — спокойно сказал он.
И тогда она ушла, не заботясь о том, сможет ли он найти дорогу в дом. Лучше бы и не нашел. Проспаться на холодной земле ему не повредит, да и пыл поостынет… О себе же она заранее знала: уснуть этой ночью ей не удастся.
До отъезда на свадьбу оставалось несколько дней, когда на ферму прискакал незнакомый всадник на усталой, взмыленной лошади. К удивлению Мадлен, он спросил о Люке, назвав его титул, о котором уже давно все позабыли.
Люк работал в поле, и Мадлен отправилась за ним. Когда он увидел незнакомца, то не стал с ним разговаривать в присутствии Мадлен и ее тетушки, а пригласил того пройтись по окрестностям. Минут через десять они вернулись, и незнакомец тут же уехал.
— Надеюсь, вести не дурные? — спросила тетушка Мадлен, заметив, как хмурится Люк.
— И да, и нет… — Он принужденно улыбнулся. — Боюсь, мне придется уехать… завтра.
Мадлен была возмущена.
— Но вы не можете! — возразила она. — Вы обещали присмотреть за фермой.
Люк с виноватым видом произнес:
— К сожалению, у меня есть другие, ранее принятые обязательства. Мне очень жаль, Мадлен. Я не мог предположить, что все совпадет.
— Но дядя так ждет этой свадьбы! — воскликнула она. — Вы не можете его подвести.
— Если у Люка есть более важные дела, мы должны понять его, — сказала тетушка, но в голосе ее тоже звучала обида. Она была расстроена не меньше, чем Мадлен.
— Я ничего не хочу понимать! И не верю, что это дело нельзя отложить! — Мадлен не могла смириться с явной неблагодарностью Люка по отношению к людям, давшим ему приют. От злости и недоумения она даже не замечала, сколь несчастный у него вид.
— Лучше мне, наверное, уехать сразу, — сдержанно произнес он.
— Несомненно — Не обращая внимания на пытавшуюся возразить тетушку, она обрушила на него следующее: — Я думала, вы изменились, но ошиблась Вы по-прежнему думаете только о себе.
— Мадлен! — одернула тетушка. Она замотала головой и отвернулась.
— У меня в голове не укладывается такой эгоизм.
— Я должен ехать. Вот и все, что я могу вам сказать, — выдавил Люк и направился к лестнице.
Мадлен села к столу. Как она ненавидела его за это предательство.
— Ты должна извиниться, — тихо сказала тетушка, — ибо была очень груба.
Не в силах произнести хоть слово, Мадлен только покачала головой. Она очень старалась не расплакаться.
Когда Люк появился на лестнице минут десять спустя, он был одет как дворянин. Через плечо висела набитая до отказа седельная сумка, а в руке он держал пистолет.
Заметив обращенные к оружию взгляды женщин, Люк заставил себя улыбнуться.
— Как мне довелось узнать, в дороге встречаются мошенники.
— Если вы твердо решили ехать сейчас, вам надо взять с собой еду, — сказала мадам Лемуа голосом, свидетельствующим о том, что она готова простить его.
Пока Люк седлал лошадь и прощался с мужчинами, она собрала ему в холщовую сумку буханку хлеба, немного сыру и флягу сидра Беря провизию, Люк поцеловал хозяйку, а та обняла его со слезами на глазах.
Потом он повернулся к Мадлен, на лице которой была написана такая непреклонность, какой он никогда не видел.
— Очевидно, я не прощен.
— Берегите себя — Но она не сделала движения ему навстречу, и даже слова эти прозвучали отчужденно.
