потом огонь перенесли на иные цели…
— Работаем, — громко сказал сверху Варварин.
…Они работали. Серии цифр, поправки, новые цифры… Разрывы громыхали то совсем рядом, то где- то далеко. Ревели, проскакивая над мастерской, штурмовики. Серия цифр, серия разрывов бомб, и грохот, грохот снарядных разрывов. Под провалом стоял Виктор, дублировал координаты. Грохотало, сыпалась штукатурка и осколки давно разбитых стекол. Жалобно гудели железные шкафы. Марина изловчилась, подперла раскачивающуюся железяку. Чашкин глянул слепо, на потном лице радиста оседала пыль…
…«Ил»-корректировщик ушел. Темнело. Артиллерия все еще била. С Митридата и мастерской передавали новые координаты — теперь били по вспышкам. Канонада начала затихать…
В 20.00 из тумана появились катера. Четыре бронекатера, десять тендеров. Отряд ориентировался по ведущему створу на косе Чушка. Одновременно на берегу у ремонтного завода зажглись костры, обозначающие границы участка высадки. Тендеры и катера начали подходить к берегу и полуразрушенной пристани верфи…
Противник противодействия не оказывал. Советские катера попросту не заметили. Туман и обстрел мешали береговым наблюдательным постам, дозор из потрепанных десантных барж из Камыш-Буруна еще не подошел…
На плацдарм высадили 520 морских пехотинцев, доставили 11 минометов, боеприпасы. Приняв около 300 раненых, тендеры начали отход. Только в этот момент противник заметил отряд — катера были освещены прожектором, по ним был открыт артиллерийский огонь. Из порта и от Бочарной пристани ударили «эрликоны». Через две минуты по обнаруженным огневым точкам открыли огонь наши батареи из-за пролива.
Под защитой дымовых завес, поставленных бронекатерами, тендеры уходили к Опасной. Грузиться…
— Шевелятся, — прошептал Виктор. На улице слышались звуки: постукивание колес, звяканье, кто-то гавкнул по-немецки…
— Позиции меняют. Вот же твари поганые. Припекло, значит… — прошептал старший сержант, скорчившись у двери.
Марина, привстав на цыпочки, увидела, как мимо пролома в заборе пробежало несколько фигур. Немцы были какие-то мелкие, суетливые. Следом несколько фрицев прокатили тачку или прицепчик. Ствол Марина разглядела с трудом — пулемет, видимо, крупнокалиберный…
— Куда выперлась?! Кино, что ли?! — зашипел Виктор, взмахивая автоматом.
Марина поспешно присела.
— И не шурши, мышь клизменная, — приказал старший сержант…
Из действующих немецких БДБ в порту оставалась лишь одна. Из Камыш-Буруна к Керчи спешно вышла группа из трех быстроходных десантных барж. Их стерегли затаившиеся во тьме с выключенными двигателями советские торпедные катера. Группа из семи катеров (среди них были ТКА, только что прибывшие с Тихоокеанского флота) атаковала баржи торпедным залпом. Как обычно, это не принесло результата. БДБ открыли ответный огонь. В бой включились наши и немецкие батареи. Особых достижений ни одна из сторон не добилась, но к Керчи БДБ не пошли.
В 23.30 спешно приняв людей и грузы, тендеры и бронекатера вышли из Опасной. В 23.45, с минимальным опозданием, немцы обстреляли район причалов Опасной. На эффект неожиданности при новой высадке рассчитывать уже не приходилось, и вперед ушли БКА-124 и БКА-321 с задачей поставить дымовую завесу. До участка высадки оставалось 8 кабельтовых, когда прожектор с мыса Ак-Бурну нащупал наш катер и немцы открыли огонь. Через несколько минут по огневым точкам противника ударила наша артиллерия. Бронекатера поставили дымзавесу, прикрыв тендеры…
В 00.20 началась высадка. Немцы пытались вести огонь по причалам судоремонтного завода и берегу, но часть огневых точек была уничтожена артогнем, другим орудиям мешал дым. Наши бронекатера били прямой наводкой по Генуэзскому мысу, подавляя «эрликоны». У БКА-321 вышел из строя изношенный двигатель, но орудие и пулеметы катера продолжали вести огонь.
…Голос уже не сдерживали. Снова цифры, координаты, иногда несколько уточняющих слов. Кричали сверху майор и артиллерист-корректировщик, Чашкин передавал. Черное небо грохотало. Среди разрывов тяжелых снарядов Марина улавливала близкий треск и вспышку очереди — вел огонь соседний «эрликон».
— Что делает, гад?! — стонал Виктор. Ему от двери было лучше видно. Позиция автоматической пушки располагалась метрах в пятидесяти от мастерской. Суетились немцы — окопаться не успели, но орудие надежно прикрывали развалины сарая. Тянулись нити-взблески трассеров — туда, к кипящей воде, к фонтанам разрывов, к темным черточкам тендеров, упорно идущих к берегу. Иногда огненные трассы упирались прямо в тело суденышка, взлетали рикошетом в небо или гасли в катерной плоти. Дымовую тучу завесы тянуло левее…
Свесился с пролома Варварин, что-то крикнул.
— Да я понимаю, — в отчаянии обернулся Виктор. — Но нельзя же нам любоваться…
— …не трогать… — злобно повторил майор.
Поздно. Затарахтел от трансформаторной будки «Дегтярев» — очередь в полдиска — падают фигуры у «эрликона». Марина в восторге смотрела — хотелось заорать — так их, так!..Ошеломленно выпрямился, завертел башкой немец-наводчик. Валялись тела, пополз прочь раненый… Короткая точная очередь ППШ — все лежат.
Виктор растерянно обернулся — ствол его автомата дымился…
Сверху прокричали очередные координаты. Чашкин передал…
Немцы сообразили минут через пять. Мелькнула фигура, вторая… Резанул по гостям «Дегтярев»…
Сам бой Марина помнила частями-картинками.
…Пулемет уже молчал, во дворе взрывались гранаты — немцы засели за оградой. Виктор стрелял в дверной проем, откатывался, вскидывался, чтобы дать очередь в окно. Для крупного, с виду неуклюжего человека, он двигался поразительно быстро…
…Чашкин, привалившись к рации, передал последнюю серию цифр. Немцы уже обошли здание сзади, было слышно, как стучат о стену, не попадая в пролом, гранаты. Потом они взрывались внизу, стучали в стену злым горохом осколков. Из прикрывавших корректировщиков бойцов кто-то еще жил — огрызался из автомата. Виктор, пытавшийся проскочить к трансформаторной будке, не дошел — пытался ползти обратно — замер, уткнувшись лбом в приклад автомата…
…Чашкин стряхнул наушники, ногой попробовал задвинуть рацию подальше под железо шкафов. Не вышло, нашарил на поясе гранату:
— Сможешь? Рвани, когда совсем…
Катанул «лимонку» по полу к Марине.
Ответить Марина не успела — в дверной проем заглянул немец. Спрятался…
— Ложись!
Чашкин, то ли ругаясь, то ли крича от боли, сунулся под защиту лежащего шкафа. Марина машинально упала на колени, закрывая руками голову, скорчилась за станиной станка. Успела увидеть кувыркающуюся гранату с длинной рукоятью. Стукнула, покатилась… Казалось, не взорвется. Бахнула…
Чугун сверлильного станка, приняв на себя осколки, отозвался тяжким звоном…
Радист пытался вскинуть одной рукой тяжелый автомат — Марина видела Чашкина, видела светлый сияющий след-царапину от осколка на чугуне станка. Гранату рубчатую, «лимонку» под ногами видела. Встать страшно, дверь увидеть страшно. Ворвутся, в плен никак нельзя. Если уж на Эльтигене не попала…
Ужас рвался из-под гимнастерки, лез на голову взбесившимся мокрым котом…
