Разумнее всего было залечь под соседнюю кровать и вдумчиво ждать освобождения славного города Выборга. Но…

— «И чтобы избежать позора, я буду жить под кроватью целую вечность? Ведь это самый настоящий кошмар!» — пробормотал Женька. Цитата[50] была, конечно, детская, но вроде как уместная. «Был убит под кроватью» звучит как-то несерьезно. «В шкафу» — совсем уж анекдотично. Да и «фугас» мы демаскируем своим присутствием. Нет, надо осмотреться, определиться по дальнейшим действиям…

…Оживленно здесь было. В угловой дом, Женька, понятно, благоразумно не сунулся, выбрал следующий. Внутрь проскочил легко, зато теперь не выберешься. Тьфу, черт бы их взял. От «подкроватного» убежища три минуты дворами, а теперь сиди, жди непонятно чего.

Со второго этажа было видно финнов: пост перехватывал отступающих пехотинцев. Фенрих[51] и двое сержантов в рыло били не часто, просто загораживали дорогу, что-то говорили паникерам. По большей части финны мрачно кивали, пытались оправдаться и шли во двор. Там уже набилось человек тридцать. Унтер раздавал с повозки патроны, подбадривал солдат непонятными шутками. Стрелки криво улыбались, отшучивались. «Заградотрядчики» отлавливали только пеших, повозки и редкие машины беспрепятственно пропускали, хотя на иных сидели стрелки, явно не приписанные к данным транспортным средствам. Звуки боя приближались, на соседних улицах лопались серии мин, но было понятно, что бьют наши наугад, больше на нервы действуя. Собственно, как тут не нервничать? Женька осторожно снял одну из рам — лопнувшее стекло так и грозило рассыпаться. Вообще, ломик оказался инструментом весьма полезным, жаль в боевом отношении слабоватым. В принципе Земляков чувствовал себя уверенно — вода в кране была, успел погрызть найденные в буфете остатки то ли печенья, то ли кексиков — выглядели они неубедительно, и вряд ли такое лакомство бежавшие хозяева каким-нибудь крысиным ядом «припудрили». Иное дело банки с солениями — тут риск неуместен, хотя грибочки смотрелись аппетитно.

Вот вовсе будет неаппетитно, если финский сводный отряд здесь же позиции и займет. Деваться тов. Землякову будет некуда. У здешних хозяев и кровати-то какие-то узкие, девичьи, под такую не сунешься. А на второй этаж стрелки определенно полезут — из окон перекресток неплохо просматривается. Угловой дом, естественно, куда стратегичнее, но по нему наши и лупанут в первую очередь. Стены толстые, сразу не рухнут, но разнесут-то здание гарантированно.

Глупо. Отступить Женька мог только в кладовочку. Если туда финны сунутся, можно ломик использовать, винтовку попробовать добыть. Ну, дальше до первой финской гранаты…

Внизу заорали — к финнам прибыло подкрепление. Кургузый грузовичок — из кабины высунулся офицер непонятного звания, махал рукой. Солдаты поспешно сгрузили на мостовую ящики, грузовичок стремительно развернулся, рванул куда-то в сторону замка и залива. Фенрих посмотрел на ящики, на солдат, с иронией что-то спросил у подчиненных.

Панцерфаусты им привезли. Судя по тому, как финны смотрели на новейшее противотанковое средство, особым доверием оно не пользовалось. Не успели личный состав обучить-подготовить. Женька сел под окном и, слушая голоса финнов, размышлял о том, отчего рядовой Земляков этакий идиот? Вот из каких побуждений в мышеловку влез? Выходило, что исключительно от растерянности. Один остался, запаниковал. Нет, если выбраться удастся, нужно будет об этих глупейших маневрах помалкивать. С другой стороны, как говаривали старшие товарищи — «от удачи нигде не заховаешься».

…Бабахнуло совсем рядом — мина угодила в крышу дома на той стороне улицы. Затарахтели по мостовой сорванные и смятые листы жести, забарабанили по ним обломки кирпича, а на умного рядового Землякова посыпались осколки выбитого окна.

Шепча ругательства, Женька извлек из-за ворота гимнастерки полоски коварного финского стекла. Вот дебил, так и есть, порезался.

Пулемет лупил уже где-то у перекрестка — поспешно выпустил ленту, умолк. Постукивали винтовки, потом ахнуло что-то крупное. По улице затопали сапоги — Женька осторожно выглянул. Финны отступали. Чего уж там, драпали. Запыхавшиеся, оглядывающиеся, напуганные. Двое волокли «максим» без щита, но коробов с лентами что-то не было видно. Собственно, у нескольких солдат и винтовок-то не имелось.

Разглядеть драпающих пехотинцев Женька не успел — в улицу свернуло что-то броневое, непонятное. Взревело двигателем, нагоняя удирающих солдат. Самоходка. Замысловато скомпонованное чудо финской инженерной мысли: на ходовой трофейного советского БТ-7 в переделанной угловатой башне установлена британская 114-миллиметровая гаубица[52].

Пехотинцы расступились, самоходка резво пролязгала до следующего перекрестка, развернулась, явно собираясь прикрывать отступление.

Донеслись крики со двора — что-то орал фенрих. Женька увидел бойцов «сводного-ударного» — высыпали на улицу и энергично вжучили за отступающими товарищами. Выкатилась повозка, — нахлестывал лошадок возница. Благоразумно — отход на заранее подготовленные позиции — залог написания правдивых мемуаров. Погибшие герои воспоминания вообще редко пишут.

На улицу выглянул фенрих, выразительно сплюнул вслед бегущим и скрылся во дворе. Значит, кто-то остался. Женька перебрался к другому окну. Во дворе возились двое — готовили панцерфаусты. Воинственный фенрих и с ним юный капрал — наверняка шюцкоровец какой-то идейный-бесстрашный. Определенно наградные кресты эти двое собираются зарабатывать. И нашивки «За подбитые танки».

За углом, со стороны покинутой финнами улицы, застрочил пулемет. Похоже, для острастки вдоль домов лупил. Наши явно продвигались. Женька перебежал к уличному окну. У перекрестка неслабо лязгало — выплыла здоровенная туша «ИС-2». Внушительная 46-тонная машина практически всю улицу заслонила. Ох, не видят же ничего — борт подставили.

Финские самоходчики шанса не упустили — затаившаяся ВТ-42 выстрелила. Бронебойный снаряд клюнул башню «ИСа», взвизгнув, рикошетом ушел вверх. Тяжелый советский танк вроде и не почувствовал — громыхая гусеницами уплыл за угол. Разочарованная самоходка тоже попятилась, прикрылась домом. Видать, решила помягче добычу поискать.

Женька по логике того хомяка в банке метнулся в соседнюю комнату, выглянул в окно: оба истребителя танка, держа по паре панцерфаустов, заскочили в угловой дом. Понятно, подождут наш следующий танк, врежут с третьего этажа в корму, в двигатель. Как они стрелять собираются? Ведь самим задницы реактивной струей поджарит, а то и вовсе в окно вышвырнет. Но ведь пальнут… Потом наши начнут сносить дом. В общем, ждать тут нечего, раз «черный ход» свободен. Подхватив ломик, Земляков кинулся вниз…

Двор был полон рычания — двигались танки по улице, а может и самоходка ближе подбиралась, — гадать было некогда. Женька проскочил мимо ящиков: блестели рассыпанные патроны, валялись диковинными дровами панцерфаусты… Теперь дворами юркнем, одинокий сматывающийся боец сейчас мало кому интересен. К «подкроватному» дому, к грузу. Наши уже точно скоро рядом будут…

…Выскочив за калитку, Женька замер. По всему выходило, что от своих и бежим. Потому что, сейчас здесь бой будет, а тов. Землякову зачем бой? У него важное спецзадание. А танкистов если и подобьют, так такова их воинская специфика. Тем более не легковесные «шестидесятки» сейчас по улице катятся, а солидно бронированные «ИСы». Броня толстенная, вполне и уцелеть экипаж может…

Совершил еще один должностной проступок рядовой Земляков. Вернулся, скорчился за ящиками. По сути, Panzerfaust довольно примитивное оружие. Тем более на стволе-трубе имеется четкая напоминающая надпись: «Achtung! Feuerstrahl!»[53] Короче, перед с задом не перепутаешь.

Чеку выдернуть… прицельную рамку поднять до отказа… взвести ударник… Целимся: красная черта у визирного отверстия прицельной рамки — верхний кант мины — цель — окно…