Когда дверь оффиса внезапно открылась, я понял, что игра окончена. Это было выгодное дельце, но ему пришел конец.

Я встретил входившего полицейского, сидя в кресле, изображая на лице счаст— ливую улыбку. Он шел тяжелой походкой с обычным для всех них угрюмым выражением лица и тем же самым отсутствием юмора.

Еще до того, как он открыл рот, я уже знал, что он скажет.

— Джеймс Боливар ди Гриз, я арестую вас по обвинению…

Я ждал слово «обвинение», именно этого слова. Когда он произнес его, я нажал кнопку, соединенную с зарядом черного пороха в патроне.

Заряд взорвался, освободив защелку, и трехтонный сейф рухнул на голову по— лицейского. Он сделал из него кашу. Когда осело облако штукатурки, я увидел только одну слабо шевелившуюся руку. Она подергивалась до тех пор, пока не зафиксировала указущий перст, направ— ленный на меня. Его голос был слегка приглушен сейфом и звучал раздраженно отрывисто.

Он бубнил:

—…по обвинению в нелегальном въез— де, краже, подлоге…

Он долбил и долбил монотонно, это был бесконечный список, но я уже все это слышал раньше.

Я переложил все деньги из ящиков письменного стола в кейс. Список закон— чился новым обвинением, и мне послыша— лись нотки обиды в его голосе.

— Ко всему прочему вам добавляется обвинение в нападении на полицейского робота. Это бессмысленно, так как мой мозг и гортань бронированы, а в моей средней секции…

«Что я знаю точно, Джорж, так это то, что маленький двусторонний передат— чик расположен у тебя на макушке, а мне так не хотелось бы, чтобы в даннный мо— мент ты обратился бы к друзьям».

Один хороший пинок отодвинул потай— ную панель в стене: открылся доступ к ступеням. Когда я обходил груду штука— турки на полу, пальцы робота рванулись к моей ноге, но я ждал этого, и ему не хватило пары дюймов. В своей жизни я не раз встречался с полицейскими роботами и отлично знал, что они практически не— разрушимы. Вы можете бить их сверху, взрывать снизу, а они тащаться за вами, подтягивают себя, если остался целым хотя бы один палец, и непрерывно изли— вают на вас целые ушаты сахариновой мо— рали. Вот это сейчас и делалось. Он ра— зобрал всю мою преступную жизнь и цену моего долга обществу и тому подобное. Я слышал эхо его голоса в лестничном про— лете даже когда достиг подвала.

Сейчас на счету была каждая секунда.

У меня было около трех минут до то— го, как они сядут мне на хвост, и не более одной минуты и восьми секунд, чтобы прокинуть здание. Еще один пинок, и открылся проход в комнату без таблич— ки и номера. Ни один из роботов и не взглянул, как я спускался вниз. Я бы страшно удивился, если бы это было не так. Все они были устаревшего М-типа, со слаборазвитым мозгом, пригодные только для простой однообразной работы. Им было абсолютно все равно, зачем они сдирают наклейки с заполненных консерв— ных банок, и что находится на другом конце конвейера, который доставлял эти банки через стену.

Они не подняли взгляды даже тогда, когда я открыл Дверь Которая Никогда Не Открывалась, ведущую за стену. Я не стал ее запирать, так как сейчас всякие секреты уже не имели смысла.

Двигаясь вдоль грохочущего конвейе— ра, я прошел через грубую дыру, которая была пробита мною в стене правительст— веных складов. Я и конвейер сам устано— вил, и дыру сделал, конечно, нелегаль— но.

В склад вела еще одна дверь. Авто— погрузчик деловито накладывал банки на ленту конвейера, выгребая их из огром— ного контейнера. Этот со своими мини— мозгами не тянул даже на робота. Я обо— шел его и помчался вниз по проходу. Звуки моей подпольной деятельности за— мирали за моей спиной. Я улыбнулся от приятных воспоминаний.

Это б ы л один из моих чудесных маленьких рэкетов. За небольшую сумму я арендовал склад, который примыкал к правительственным складам. Простая дыр— ка в стене — и я получил доступ к цело— му ассортименту разнообразных товаров, которые, как мне было известно, в таких больших складах не трогались месяцами, а то и годами. Не трогались, разумеется, пока меня не было.

После пробития дыры и установки кон— вейера все остальное было делом техни— ки.

Я нанял роботов сдирать старые нак— лейки и лепить новые, которые я отпечатал.

Торговал я совершенно легально. Мой ассортимент был наилучшим, а цены, ес— тесственно, очень низкие. Я мог позво— лить себе продавать дешевле конкурентов и получать тем не менее значительную прибыль.

Местные оптовики быстро поняли свою выгоду, и я имел заказы на месяц впе— ред.

Это б ы л а отличная операция, и она могла бы еще длиться долго.

Я быстро подавил в себе этот поток мыслей. Одним из основных правил моего бизнеса было, что если операция закон— чена, значит — ЗАКОНЧЕНА! Искушение по— тянуть еще денек или получить еще по одному чеку могло быть губительным. Ах, как хорошо я это знал! Я знал также, что это наилучший способ познакомиться с полицией.

«Поворачиваться и убираться, а на другой день за то же самое приняться!»

— это мой девиз, и девиз отличный.

Всякие мечтания и фантазии не для меня.

Я выбросил из головы все мысли, когда достиг конца прохода. Снаружи сейчас была тьма полицейских, и я дол— жен был действовать быстро и безошибоч— но. Быстрый взгляд налево и направо. Никого. Два шага вперед, нажимаю на кнопку лифта. Я установил на этом лифте приборчик, который показал, что им пользуются не чаще одного раза в месяц.

Он явился через три секунды пустой.

Я влетел в него, одновременно нажи— мая кнопку «крыша». Подъем, казалось, никогда не кончится, но это только ка— залось.

Он длился точно четырнадцать секунд.

Начиналась наиболее опасная часть дела. Мой 0,75-калибровый был у меня в руке, он «позаботится» об одном поли— цейском, но не более.

Дверь открылась, и я вздохнул с об— легчением. Никого не было. Их, видимо, столько согнали к входам, что не оста— лось никого, чтобы послать на крышу.

На открытом воздухе сразу стали слышны звуки сирен — чудесные звуки. Такой шум могла создавать только по меньшей мере половина всех полицейских сил страны. Я, как истинный артист, преисполнился гордости.

Доска лежала позади подъемника, там, где я ее оставил. Она немного выц— вела, но была еще довольно крепкая. По— надобилось несколько секунд, чтобы ус— тановить ее на парапет и перекинуть к следующему зданию.

Да, это был самый опасный участок пути. Скорость тут была не нужна. Я ос— торожно ступил на край доски, кейс при— жал к груди и старался удерживать центр тяжести над доской. Я сделал один шаг вперед. До земли лететь тысячу футов. Если не смотреть вниз, можно пройти.

Все. Теперь надо поднажать. Хорошо, если они не заметят сразу эту доску на парапете. Десять быстрых шагов — и пе— редо мной дверь на лестницу. Она откры— лась легко, конечно, не случайно, так как я тщательно смазал петли. Войдя внутрь, я закрыл засов и сделал против— ный, глубокий вдох. Это было еще не все, но худшая часть, где я подвергался максимальному риску, была позади. Еще две минуты — и они никогда не найдут Джеймса Боливара ди Гриза по кличке Скользкий Джим.

Лестницей на крышу, грязной и плохо освещенной, никто не пользовался. Неде— лю назад я