Его звали Гаал Дорник и он был всего лишь обычным провинциальным мальчишкой, который никогда до сих пор не бывал на Транторе. Он, конечно, много раз видел планету по гипервидению и издалека в колоссальных трехмерных газетных репортажах о коронации императора или открытии Галактического Совета. И хоть всю жизнь он провел на планете Синнакс, вращающейся вокруг звезд в скоплении Голубой Туманности, он не был оторван от цивилизации, да в то время это было и невозможно нигде в Галактике.

В то время Галактика насчитывала около двадцати пяти миллионов населенных планет, и все они составляли одну империю с центром Галактики на планете Трантор. За последние полвека мощь империи значительно возросла.

Для Гаала это путешествие было блестящим венцом его молодой научной карьеры. Вне всякого сомнения. В космосе он бывал уже не раз и полет сам по себе мало что для него значил. Правда, его путешествия не шли дальше Синнакса, где он добывал необходимые данные по механике метеоритного скольжения. Но для космического путешествия не имело особого значения — полмиллиона миль или полмиллиона световых лет.

Он лишь немного волновался перед прыжком через гипер-космос — это ощущение было невозможно испытать при межпланетных перелетах. Гипер-скачок был, и по видимости всегда останется, единственным способом полетов к звездам. В обычном пространстве скорость звездолета не превышала скорости света (только эта часть давно забытых данных сохранилась со времен забытой зари человеческой истории), а это значило, что даже от одной населенной звездной системы до ее ближайшей соседки придется путешествовать долгие годы. Через нуль-пространство, эту невообразимую область, которая не является ни пространством, ни временем, ни энергией, чем-то, а может быть и ничем, можно было пролететь всю Галактику из конца в конец за время, исчисляющееся долями секунды.

Гаал ожидал первого прыжка, чувствуя подкатывающую тошноту, но ничего не произошло, разве что едва уловимое колебание воздуха, какое-то смутное ощущение и внутренний толчок, который кончился, прежде чем он успел его почувствовать. Это было все.

А затем остался один лишь звездолет, большой и сверкающий, совершенная продукция двенадцатитысячелетного прогресса Империи, и он сам, новоиспеченный доктор математических наук, который получил приглашение в столицу Империи, на Трантор, от самого великого Хари Сэлдона, чтобы принять участие в каком-то загадочном сэлдонском проекте.

После разочарования, полученного при прыжке через гипер-космос, Гаал с нетерпением ждал, когда же появится Трантор. Он не покидал комнаты общего обзора. Стальные покрышки иллюминаторов откатывались назад в заданное время, и он тут же кидался вперед, всматриваясь в слепящую жесткость звезд, наслаждаясь их россыпями, похожих на спешащих к свету мошек, неожиданно застывших на месте. Когда заслонки откатились в очередной раз, он увидел газовое скопление примерно в пяти световых годах от звездолета: оно проскользнуло мимо иллюминатора как выплеснутое молоко, наполнив комнату ледяным звоном, и исчезло часа через два, после очередного прыжка.

Сначала солнце Трантора показалось как маленькая жесткая точка, затерянная среди мириад других и отличающая от них только благодаря направлению звездолета. В Галактическом Центре скопления звезд были густыми. Но с каждым прыжком одна звездочка сияла все ярче и ярче, заслоняя собой остальные.

В комнату обзора вошел один из офицеров корабля и сказал:

— Обсерватория будет закрыта всю остальную часть пути. Приготовьтесь к посадке.

Гаал шел за ним следом, цепляясь за рукав белой формы с вышитым на ней изображением звездолета и солнца.

— Может, мне все-таки можно будет остаться? — спросил он. — Я бы очень хотел увидеть Трантор.

Офицер улыбнулся, и Гаал покраснел. Ему пришло в голову что он говорит с провинциальным акцентом.

— Мы приземлимся на Трантор только утром, — сказал офицер.

— Да нет, мне хочется понаблюдать за планетой из космоса.

— А-а. К сожалению, это невозможно, мальчик. Мы не на космической яхте и заходим на посадку с солнечной стороны. Ведь не хотите вы ослепнуть, сгореть и получить смертельную дозу радиации в одно и тоже время, а?

Гаал повернулся и, ни слова не говоря, пошел прочь. Офицер окликнул его:

— Трантор из космоса виден как смазанное пятно грязно-голубого цвета. Так что нечего жалеть. А когда будете на планете, купите себе билет на космический тур. Это недорого стоит.

— Спасибо вам большое, — ответил Гаал, поворачиваясь к офицеру.

Получив отказ, Гаал почувствовал себя совсем маленьким, и хотя детство так же естественно для взрослого, как и для ребенка, к его горлу внезапно подкатил горький ком. Он никогда не видел Трантора во всей его необъятной мощи, большой, как сама жизнь, и он не хотел задерживать это зрелище ни на минуту.

Звездолет приземлился в сумятицу и неразбериху шумов. Шипела атмосфера, скатываясь с металлических бортов корабля. Мерно шумели кондиционеры, справляясь с перегревом, гудели тормозные двигатели. Раздавались мужские и женские голоса, обслуживающий персонал готовил трапы, по которым людей высаживали на особые разгрузочные платформы.

Гаал почувствовал легкий толчок и понял, что звездолет отключил свои двигатели. Теперь в течении долгих часов гравитационное поле корабля будет уравновешиваться с гравитационным полем планеты. тысячи пассажиров терпеливо ожидали в дебаркационных помещениях с силовым полем, которое