Когда я, облокотившись о стойку бара на Пятьдесят второй улице, ждал, пока Нора закончит рождественские покупки, девушка, сидевшая за одним из столиков в компании еще трех человек, встала и направилась ко мне. Это была невысокая блондинка, и независимо от того, начинали ли вы ее рассматривать с лица или с фигуры, облаченной в голубой костюм спортивного покроя, результаты осмотра в любом случае оказывались удовлетворительными.

— Вы — Ник Чарльз, верно? — спросила она.

— Да, — ответил я. Она протянула мне руку.

— Я — Дороти Уайнант. Меня вы, конечно, не помните, но наверняка должны помнить моего отца, Клайда Уайнанта. Вы...

— Да-да, — сказал я, — теперь я и вас припоминаю, только ведь тогда вам было всего двенадцать- тринадцать лет, верно?

— Да, это было восемь лет назад. Послушайте, вы помните те истории, что мне рассказывали? Это все была правда?

— Возможно, и нет. Как ваш отец?

— А я как раз хотела вас об этом спросить. Она рассмеялась. Видите ли, мама с ним развелась, и с тех пор мы ничего о нем не слышим, за исключением тех случаев, когда его имя опять появляется в газетах в связи с очередным изобретением. А вы никогда с ним не видитесь?

Мой стакан был пуст. Я спросил ее, что она будет пить, она ответила — виски с содовой, я заказал два виски и сказал:

— Нет, все это время я жил в Сан-Франциско.

— Я хотела бы его повидать, — медленно проговорила она. — Мама закатит страшный скандал, если узнает об этом, но мне бы хотелось его повидать.

— Так в чем же дело?

— Там, где мы жили раньше, на Риверсайд Драйв, его уже нет, так же как нет его имени в телефонном или адресном справочниках.

— Попробуйте связаться с его адвокатом, — посоветовал я.

Лицо ее просветлело.

— А кто он?

— Раньше это был парень по имени Мак... и как-то там еще... Постойте... Маколэй, да-да, Герберт Маколэй. Он жил в районе Сингер-Билдинг.

— Дайте мне монетку, — попросила девушка и направилась к телефону. Вернулась она, довольно улыбаясь.

— Я нашла его. Он живет прямо за углом, на Пятой авеню.

— Ваш отец?

— Нет, адвокат. Он говорит, что отца сейчас нет в городе. Я хочу к нему заглянуть. — Она подняла свой стакан. — За семейные встречи. Послушайте, а почему бы вам...

В этот момент на меня прыгнула Аста, толкнув в живот передними лапами. Нора, держа в руках другой конец поводка, сказала:

— Она прекрасно провела время: перевернула столик с игрушками в магазине «Лорд и Тэйлор», у «Сакса» до смерти напугала какую-то толстушку, лизнув ее ногу, и была удостоена ласки трех полицейских.

Я представил женщин друг другу и продолжил:

— Дороти, отец был одно время моим клиентом, а она тогда была всего вот такого роста. Неплохой парень, но со сдвигом.

— Я была им просто очарована, — сказала Дороти, имея в виду меня, — Представляете — настоящий живой детектив! Я постоянно таскалась за ним и заставляла, рассказывать о его приключениях. Он плел невероятные небылицы, а я верила каждому его слову.

— Ты выглядишь усталой, Нора, — сказал я.

— Да, я устала. Давайте присядем.

Дороти Уайнант сказала, что ей нужно вернуться за свой столик. Она пожала руку Норе:

— Вы обязательно должны заглянуть к нам, мы живем в гостинице Кортлэнд, а маму теперь зовут миссис Йоргенсен.

— Спасибо, с удовольствием, а вы, в свою очередь, должны как-нибудь зайти к нам, мы остановились в гостинице «Нормандия» и пробудем в Нью-Йорке еще недельку-другую.

Дороти погладила собаку по голове и ушла. Мы нашли свободный столик. Нора сказала:

— Она мила.

— Наверное, если такие как она в твоем вкусе.

— А какие в твоем вкусе? — усмехнулась она.

— Только такие как ты, дорогая — долговязые брюнетки с волевым подбородком.

— А как насчет той рыжей, с которой ты вчера улизнул от Куиннов?

— Ну, это глупо, — сказал я. — Она просто хотела показать мне французские гравюры.

На следующий день мне позвонил Герберт Маколэй:

— Привет. Я и не знал, что ты опять в городе; мне сказала об этом Дороти Уайнант. Как насчет обеда?

— А который час?

— Половина двенадцатого. Я что, тебя разбудил?

— Да, — сказал я, — но это не страшно. Может, заглянешь ко мне, и пообедаем здесь? У меня похмелье, и что-то не особенно тянет куда-то выбираться... Отлично. Тогда, скажем, в час.

Я выпил рюмочку с Норой, собиравшейся в парикмахерскую мыть волосы, затем еще одну после душа и, когда вновь зазвонил телефон, чувствовал себя лучше.

Незнакомый женский голос спросил:

— Мистер Маколэй у вас?

— Пока нет.

— Простите за беспокойство, но не могли бы вы передать, чтобы он, как только доберется до вас позвонил в контору? Это очень важно.

Я пообещал, что передам.

Через десять минут пришел Маколэй. Он представлял собою высокого, кудрявого, розовощекого, довольно приятного мужчину примерно моего возраста (сорок один год), хотя и выглядел моложе. Считалось, что адвокат он весьма неплохой. Я несколько раз работал на него, когда жил в Нью-Йорке, и мы всегда прекрасно ладили. Мы пожали руки, похлопали друг друга по плечу, он спросил, как мне жилось в этом мире, я ответил «отлично», спросил о том же его, он ответил «отлично», и я сказал что ему нужно позвонить в контору.

Когда он отошел от телефона, лицо его было озабоченным.

— Уайнант опять в городе, — сказал он, — и хочет, чтобы я с ним встретился.

Я обернулся, держа в руках только что наполненные стаканы.

— Ну что ж, обед может...