И вот я умираю.

Это произошло быстро и мощно.

Вдруг. Раздался ужасный шум. Я обернулся. Я увидел носовую часть «Боинга-747» (вероятно, сбившегося с курса из-за забастовки диспетчеров), которая влетала прямо в мое окно, крушила стены, пересекала комнату, ломая мебель и разбрасывая книги, неумолимо приближалась ко мне.

Даже если ты авантюрист, исследователь, открыватель новых миров, все равно однажды ты столкнешься с проблемой, которая выше твоих сил. Во всяком случае, самолет, который рушит мою квартиру, — это выше моих сил.

Все происходит как в замедленной съемке. Вокруг меня все рушится со страшным шумом, вздымаются клубы пыли, через нее я вдруг вижу лица пилотов. Один высокий и худой, другой маленький и лысый. Они, наверное, впервые в жизни доставляют пассажиров прямо до дома. Лицо худого искажено от ужаса, а лысый просто дергается в панике. Из-за шума я их, конечно, не слышу, но тот, у кого открыт рот, должно быть, громко кричит.

Я пячусь назад, но «Боинг-747» на полном ходу так просто не останавливается. В отчаянии я закрываю лицо руками, оно искажается в жалобной гримасе, я зажмуриваюсь. В этот момент я еще надеялся, что все это просто кошмарный сон.

Я подождал. Совсем недолго. Наверное, десятую часть секунды, но она показалась мне очень длинной. Потом был удар. Меня отшвырнуло назад, затем прижало к стене и разорвало на куски. Наконец стало тихо и темно. Такие вещи всегда удивляют. Не только ошибки диспетчеров, но и собственная кончина.

Я не хочу умирать сегодня. Я еще слишком молодой.

Изображения нет, звука нет, чувств нет. Тсс… Плохие признаки. В нервной системе еще осталось немного сока. Мое тело, возможно, еще можно собрать. Если повезет, если пожарные приедут быстро, то заставят сердце биться, поправят сломанные конечности. Я буду долго лежать на больничной койке, а потом постепенно все станет, как и было раньше. Все знакомые скажут: это просто чудо, что мне удалось выкарабкаться.

Ну вот я слышу звуки сирен. Они приедут. Но что происходит? Я здесь. Наверное, сейчас везде пробки.

Я знаю, что нужно держаться. Смерть — это уж слишком. Нужно заставлять мозг работать. Нужно думать. Но о чем?

А вот, например, о песенке моего детства.

Какие там дальше слова?

Черт, память тоже объявляет забастовку. Библиотека закрывается.

Мой мозг остановился, я это чувствую, но я… я продолжаю думать. Декарт был не прав. Можно больше «не быть», но еще «мыслить». А я не просто думаю, я прекрасно осознаю все, что происходит. Абсолютно все. У меня никогда еще не было такого ясного сознания.

Я чувствую, что должно произойти что-то важное. Я жду. Вот оно. У меня такое впечатление, как будто что-то… выходит из меня! Что-то наподобие облачка пара. Пар принимает форму моего тела. Это прозрачная копия меня!

Так вот это и есть моя душа? Этот «другой полупрозрачный я» медленно выходит из моего тела через темечко. Мне страшно, и в то же время я чувствую возбуждение. Потом все опрокидывается.

«Другой я» смотрит на мое бывшее тело. Оно разлетелось на мелкие кусочки. Что ж, нужно признать, что если только не найдется хирурга — любителя складывать головоломки, то его восстановить невозможно.

Боже мой, какое удивительное ощущение! Я лечу. Я поднимаюсь все выше и выше.

Серебристая нить еще связывает меня с моими останками, как пуповина. Я продолжаю полет, и нить исчезает.

Маленький кораблик — это я. Мое тело колышется. Я лечу. Я удаляюсь от своего бывшего «я». Теперь я вижу «Боинг» получше. Самолет весь искорежен. Я вижу то, что осталось от моего бывшего дома. Это напоминает рухнувший карточный домик, этажи сложились один на другой.

Я лечу над крышами. Я парю в небе.

Но что я здесь делаю?